Итак, как читатель и почитатель мистики и всяких ужасов, я хочу потреблять качественный продукт, который заставит чаще озираться и прислушиваться. Но, на просторах Интернета встречаю далеко не то, что хотелось бы. Возник некий собирательный образ современного творца ужасов - Эдик По-Колено. Его я создал ранее. Там же обещал разобраться с одним из его рассказов. Вот он (в слегка сокращённом изложении):
Начинающий автор мистических рассказов (АМР) приехал на сделку. Риэлтор, нервно покусывая спичку, разложил на столе бумаги. Дом, который собирался покупать АМР, пользовался дурной славой. Осмотрев дом, АМР остался доволен. Сделка состоялась, довольный риелтор уехал. Вечером, расположившись на столе, принялся писать. Когда наступила полночь, АМР почувствовал, что по ногам и рукам течёт нестерпимый холод. Стало трудно дышать. Он пытался позвать на помощь, но из горла вырывался только хрип. Наутро обнаружили бездыханное тело писателя. Врачи констатировали сердечный приступ, но все зеваки знали, что это не так.
Вот, собственно и всё. Я решил воспользоваться сюжетом Эдика для написания собственного рассказа. Признаю - критиковать легче, чем творить. Получилось длинно, не страшно, но мистичненько. Страху потом добавлю, когда соберусь писать что-то ещё. Рассказ называется "Дом"
Необычное состояние переживал Герман. Лёжа на песке, слушая мокрый шелест прибоя, он пытался уйти в то состояние, которое буддисты называют нирваной. Лёгкий ветерок холодил тело. Затихая, он давал волю солнцу, тут же нагревавшему загорелую кожу. Спустя время, ветер возобновлял деятельность. Чувство покоя и умиротворения, безмятежности расслабляло каждую клеточку тела Германа: это чувство, как белое пушистое облако на фоне голубого неба. В его же случае, этим фоном было ощущение невнятной тревожности, словно он забыл сделать что-то важное. Какое-то неприятное, откладываемое на потом дело, или разговор – всё это портило картину покоя. Его небо было не голубым, а виделось неприятно-серым, поношенным, затёртым. Это реальность не давала уйти с головой в мир блаженства: она давила, заползала как пыль через закрытые дверцы и крышки в самые узкие щели сознания; постоянно напоминала, к какому из миров ты принадлежишь. Как клеймо, как груз, мешающий воспарить ввысь.
И этим грузом было обещание написать роман. Герман, будучи выпускником филфака, неоднократно пробовал сочинять. Сначала стихи и рассказы, затем повесть. Трое парней решили поискать приключений. Нарыли в архивах информацию про затерянную в лесах деревушку старообрядцев, да и рванули туда. Нашли и деревушку, и приключения. Ужастик, короче. Друзья оценили, поклонники из сети завалили лайками. Тут Герман и пообещал сесть за роман. Потом дела – то да сё – закрутился, забыл. Полгода прошло. А три дня назад напомнили. Поклонница под ником Светлая Я. Ответил, что «в процессе». Блин, надо писать. А что? Голова, забитая идеями под завязку, вдруг очистилась. Вроде бы думает, а перед глазами чистый лист Ворда и мигающий курсор. Вдохновение, нужно искать вдохновение. Раз это будет ужастик - а почитатели желали именно его – то и вдохновение требуется черпать в соответствующей обстановке. Заброшенные избы, кладбища, замки с привидениями. Герман улыбнулся, представив себя в замке Дракулы. Привидения, вампиры – заезженная тема. Создать что-то новое практически нельзя, а создать что-то новое и интересное – нельзя ни практически не теоретически. Вероятность удачи – десять в минус сотой. Нужно искать свою тему. Это как раз и было самым сложным. В принципе, напугать можно и трамвайным билетом, но это уровень Эдгара По или Николая Васильевича, до которого Герману писать и писать. В голове пока только чистый лист.
Работал Герман, правда, не по специальности – охранником. На насмешки друзей и знакомых просто не реагировал. Где ещё можно найти работу, на которой можно читать и читать, сколько влезет. И писать можно, правда, в ночную смену. Взял ноутбук – и строчи. Днём читать, вообще-то, запрещалось, но что может остановить бывшего студента российского ВУЗа?
Офисное здание в центре. Именно там и родилась повесть. Поначалу ночью было страшновато, а сейчас – нет. Не то. Примелькалось всё, да и привидений там нет. Днём постоянно кто-то ходит, ночью тишина, ещё лампочки на пультах светятся как на ёлке. Новогодний праздник круглый год. Да, придётся искать место. Герман взял телефон.
Через две недели он уже стоял во дворе довольно приличного деревенского дома. Его приятель Дмитрий, одетый в джинсовые шорты и тёмную футболку доставал из барсетки ключи.
- Вот тебе, Гера, место для творчества. Тишина, глушь, уединение. Привидений не обещаю, но в деревне ведьмы водились. Если желаешь – можешь навестить их на кладбище, - довольным голосом говорил он, пытаясь открыть ржавый замок.
- Впечатляет - поддакнул Герман. Дом стоял на окраине некогда процветавшей деревни. С другой стороны дороги никаких построек уже не было. Перед фасадом был когда-то разбит шикарный палисадник, о чём говорили полусгнившие доски, мастерски украшенные незатейливой резьбой. Следы краски ещё попадались кое-где, на чёрно-серой поверхности старого дерева. Сирени заполонили его так, что в эти заросли без мачете войти было просто невозможно. Герман знал, что в этом доме жила бабушка Дмитрия, умершая шесть лет назад. У его родителей была другая дача: с септиком, водопроводом, паровым котлом. Сюда они ездили исключительно из-за бабушки. Дом давно уже был выставлен на продажу, но покупатели никак не желали приобретать кусочек рая. Приезжали, смотрели, хвалили – и уезжали. Сейчас такого добра навалом. Всегда найдётся и дешевле, и ближе, и лучше.
Обшитый крашеной в синий цвет вагонкой, дом сиротливо стоял в зарослях высокой травы. Герману пришлось идти первым, так как он был в плотных джинсах. Змеи, клещи, крапива. Последняя заставила Димку нервно поморщиться. Из открывшейся двери пахнуло сыростью и прохладой. Внутри – обычный деревенский дом. Занавески, диван, зеркало, иконы. Кровать с одной подушкой, тоже заботливо накрытой салфеткой. Салфетки на столах и старом ламповом телевизоре. Лёгкий налёт пыли и паутина. Везде, где только можно.
- Бросай шмотки на диван, я тебе твой кабинет покажу, - торжественно объявил Дмитрий. Они вышли из жилой части дома в ту, которая называлась мост. Она соединяла жилую часть дома с другой, в которой содержалась скотина – двор и сеновал. Скотины там не было уже лет двадцать, поэтому двор заполнили поленницы дров. По широкой лестнице они поднялись на сеновал. Сено отсутствовало, зато стояла старая кровать с пыльным матерчатым пологом. Какой-то комод, старые стулья, рама от велосипеда. Всё было серым от пыли.
- Нам туда, - Дмитрий указал на новенькую, мастерски сделанную деревянную лестницу, блестевшую от лака. Она уходила на чердак. Там, в самом центре, возвышалась деревянная конструкция, напоминающая вагончик. Внутри оказалось довольно мило: письменный стол, старинный стул, кресло и некое подобие кушетки. Ещё шкафчик в углу. Герман глянул в окно – и обомлел. Кусты сирени образовывали волнующийся зелёный океан. Полностью закрыв от обзора дорогу, они оставляли свободными некошеный луг, заросли старых ив и блестевшую вдалеке речку.
- Ну как?! Класс? Я и стол сюда притащил. Спать можешь внизу или здесь, если лень спускаться. Магазин в деревне есть, так что с голоду не помрёшь.
- Супер! Димон, спасибо, выручил! Здесь реально круто.
- Покупай!
- С гонорара если только.
- Тогда тебе очень нужно попотеть. Надеюсь увидеть табличку: «Здесь жил и творил великий….»
- Иди ты в пень! – засмеялся Герман. Взглянув в окно ещё раз, он увидел девушку с рыжими волосами, с интересом рассматривающую дом.
- Это кто? – спросил он.
- Это Янка. В общем нормальная, но с небольшим приветом. Мутить не советую – папаша её голову оторвёт.
- Что так жёстко?
- Единственная дочь. Хочет воспитать её в «лучших традициях» средневековья. Тот ещё фрукт. На медведя с рогатиной ходил. Поспорил по пьяни.
- И как?
- Никак. Поздней осенью это было. Показали ему берлогу, наутро приходят – берлога пустая. Наш герой сияет, стоит с рогатиной и ухмыляется. Разбудил, дескать, медведя, а он и утёк. Испугался биться с русским богатырём.
- Понятно, - махнул рукой Герман.
Через час Дмитрий уехал. Герман хотел было зайти в дом, но приятный девичий голосок окликнул его.
- Привет!
Перед ним стояла худенькая рыжая девушка в красном с белыми горошинами сарафане, доходившем почти до колен. Довольно густые волосы были собраны в пучок.
- Привет. Ты Яна, я знаю. Меня Герман зовут.
- Герман. Забавно. Ты иностранец?
- Нет, просто родители решили так назвать.
- Паанятно. Дом покупаешь, или как?
- Можно сказать, что в гости. Поживу здесь чуток. Природа чудная.
- У нас хорошо – согласилась Яна, - ночевать в доме не боишься?
- Боюсь, боюсь, Яночка. Может, в гости пригласишь?
- Ещё чего! - резко ответила Яна. – Ко мне нельзя!
- Понятно, извини, - пробормотал Герман. Димон, похоже, был прав.
- Ничего, просто в домах, где долго никто не живёт, заводятся призраки.
- Да ты что?! – притворно изумился Герман, но вдруг почувствовал, что это может послужить неплохим замыслом для будущего романа. – Можно поподробнее?
Яна подошла к нему вплотную, зашептала на ухо. Герман почувствовал близость женского тела, жаркое дыхание. Возникло дикое желание обнять девушку, но он остался неподвижен - батя с рогатиной не вписывался в планы
- Я много слышала историй, когда покупали заброшенные дома. Днём ничего, а вот ночами. Там творилась такая жуть, что люди седели. Потом эти дома продавали уже они. Ничего не помогало – ни заговоры, ни святая вода. Если никто не живёт – поселяются призраки.
- А что там происходило?
- Портреты оживали, покойники приходили в дом. Представляешь: белые полупрозрачные существа разгуливают по стенам, потолку. Смотрят на тебя, а глаза чёрные, бездонные. Включишь свет – никого, а выключишь – ещё хуже становится. Эти существа любой облик смогут принять. Влезут в башку, пошебуршат в памяти, - и обернутся давно умершим дедушкой. Он позовёт тебя, ты пойдёшь, а под ногами люк в подполье откроется или пол провалится. Поэтому, в домах лучше жить всегда.
- Интересно ты рассказываешь, Яна. Не переживай, призраки не придут. У меня заговор имеется мощный.
- Смотри, смотри. Ежели что – беги из дома. На улице они не тронут.
- Конечно, конечно. Может, зайдёшь? День ещё не кончился.
- Ну, уж нет. Да и папка ругаться будет. Вообще, мне пора, - Яна быстро свернула разговор.
- Тогда, завтра приходи – поболтаем.
Яна ничего не ответила, лишь улыбнулась Герману и быстро пошла прочь. Герман проводил её взглядом, пока поворот не скрыл красный в белую горошину сарафан и пошёл в дом.
Итак, замысел есть. Главный герой покупает дом, заселённый призраками. Герман плюхнулся на диван, принялся рассматривать портреты, которыми были увешаны стены. В некоторых рамках была не одна большая фотография, а десяток-другой мелких черно-белых снимков, ставших от времени коричневыми. Лица, лица. Немногие из них дожили до этого дня. Внимание привлёк паренёк в светлой рубашке. Если бы фото было цветным, то его волосы точно были бы рыжими. Ещё один. Может, это и есть тот самый таинственный батя, выгнавший медведя из его законной берлоги? Или брат, отец его. В деревнях почти все были друг другу родственниками, ну а рыжие вообще похожи один на другого. Вот он-то и станет главным героем. Пусть призраки его помучают. Герман почему-то был уверен, что именно так выглядит отец Яны.
Наскоро подкрепившись привезёнными запасами, Герман поднялся в свой кабинет. Ворд перестал быть пустым, пора свои мысли перенести на диск компьютера. Зелёный океан беззвучно шумел, щелкали клавиши ноутбука, день клонился к закату. Герман написал план романа, характеристику на главного героя, которого теперь звали Анатолий. Пустой лист экрана постепенно заполнялся буквами. Какая же наивная, эта Яна. Двадцать первый век на дворе, а она реально верит в эту чушь. Неудивительно, если её отец такой, то и интернета у девчонки нет. Максимум – простенький телефон с затёртыми кнопками. Вместо интернета – бабушкины сказки да страшилки, рассказанные подругами. Мрак.
За окном догорал последний день июля. Стало довольно темно, пришлось зажечь свет. «…выключишь – ещё хуже становится». Герман почувствовал не то чтобы страх, но некое чувство, предвестник его появления, уже завелось в районе солнечного сплетения. Свет, конечно, можно и не выключать, но тогда вся деревня будет знать, что Герман струсил. Не призраки же появились, в конце концов. И в машине ночевать – не вариант. Только здесь, и только без света. Призраков не существует, существуют лишь мыши, но они человеку не страшны. Взяв фонарик, Герман спустился вниз. В холодильнике было пиво, а небольшая порция его вполне могла бы способствовать крепкому сну. За дверью «кабинета» его ждала темнота. Чердак, лишённый единственного окна, освещался лишь едва различимыми на фоне чернеющего неба щелями между деталями крыши. Стало зябко. Спустившись вниз, Герман уже почти взялся за скобку двери, как тут же отдёрнул руку. В сознании возникла картина тёмной комнаты, в которой стоит гроб. Блин! Там, между кроватью, с укрытой салфеткой подушкой и диваном, на котором всё ещё валяется сумка Германа. Чтобы прогнать призраков, нужно зажечь свет. Чтобы зажечь свет в доме, нужно туда войти. Всё рассчитано на то, что жить будут не на чердаке.
«Ай, воображение. Мужик я, или кто?» - подумал Герман, рванув на себя ручку. Луч фонаря высветил помещение. Гроба, разумеется, не было. Быстро найдя выключатель, парень со всей силы нажал на клавишу. Вспыхнувший свет больно ударил по глазам. Отыскав пиво и пару бутербродов, Герман взял с собой и сумку, решив спать на чердаке. Он физически ощущал нездоровый дух покинутого помещения – ночевать в доме не хотелось. На чердаке же было как-то иначе. Хоть крыша и нагрелась от летнего солнца, но ночь обещала быть прохладной. Заперев входные двери на засов, Герман поднялся к себе в кабинет. Полутора литров хватит. Он не любил алкоголь, но позволял себе в жару немного пенного напитка.
Зелёный океан стал чёрным. Ветер стих, появились первые звёзды. Выпив кружечку пива, Герман продолжил шелестеть клавишами. Анатолий уже купил дом, уже привёз шумную компанию друзей. Жарятся шашлыки, звучит музыка. Нет, слишком стремительно развиваются события. Решив разобраться с этим эпизодом позже, переключился на начало. Курсор снова застыл на месте. Понятно, за те две недели, что он проживёт здесь, роман не состряпать. Нужно собирать материал, а обработать его, собрать в единое целое можно и потом. Пока не забыл, нужно описать призраков. Как там говорила Яна: полупрозрачные, с чёрными бездонными глазами. Ходят по стенам и потолку, могут залезать в голову, превращаться в кого угодно.
Да, правду говорят в интернете: в пиво явно добавляют что-то. Герман почувствовал, что стремительно хмелеет. Пальцы гуляли по клавишам, руководствуясь не сигналами мозга, а собственным хотением. Вместо слов – непонятные, нечитаемые наборы букв. Всё, пора баиньки.
Он кружился над бескрайним зелёным океаном, из которого выныривали белые полупрозрачные существа, но тут же растворялись в воздухе, потому что был день. Неожиданно поднялась огромная зелёная волна, обрушившаяся на Германа сотнями зелёных и тёплых брызг. Герман открыл глаза. Он по-прежнему сидел за столом. Счётчик страниц увеличился на две единицы. Он что, не спал? Голова была ясная, только немного хотелось пить. Похлопав себя по щекам, Герман всмотрелся в текст. Да, действительно, роман вырос на две страницы. Много непонятных слов, лишние буквы, пропуски. Это понятно. Непонятно другое: содержание. Это были фантазии безумного маньяка. На этих двух страницах Анатолий убивал ведьму. Не просто убивал, а медленно, с садистским наслаждением упивался процессом ухода жизни, возбуждённо стонал от её мучений. Читать было противно и страшно. Нет, такое не напечатают никогда. То, что сделал этот рыжий паренёк, не приходило в голову ни одному изуверу в мире, а уж тем более, не могло придти в голову Герману. Автор строк со знанием дела описывал действия, от которых избитая, израненная ведьма вновь начинала истошно верещать от нестерпимой боли. Автор делал это ранее. У него явно был опыт.
Получается, текст набирал кто-то другой. Вот теперь страх полностью овладел писателем. Решив не выключать свет, Герман лёг на кушетку, кинув под голову сумку. Компьютер выключил, и убрал в ящик стола. Допил остатки пива, не получив ни опьянения, ни сна. Несколько раз за стенкой скреблись мыши, кто-то бродил по крыше, вздыхал, остывая дом. Только, когда стену озарили первые лучи восходящего солнца, Герман всё же закрыл глаза.
Его разбудил звук. Открыв глаза, Герман тут же зажмурился. Кабинет был наполнен солнцем. На часах семь тридцать утра.
- Герман! – раздался знакомый девичий голос. Он выглянул в окно. На лугу стояла Яна в светлом платье. Волосы свободно струились по плечам. Она была прекрасна. Герман неуверенно махнул рукой, и стал спускаться. На одевание тратить времени не пришлось – он спал в одежде, которая выглядела теперь куда хуже, чем вчера.
- Чудесно выглядишь, - с улыбкой сказал Герман. Яна улыбнулась.
- Спасибо. Не страшно было?
- Ерунда. Призраки ещё не заехали.
- Ну да, ну да! – усмехнулась девушка, - а свет всю ночь горел.
- Так я работал.
- Интересно, что это за работа такая – на чердаке, ночью?
- Писатель я. Роман пишу.
- Писатель? – нараспев важно повторила Яна. – Да ты что?! Серьёзно?!
- Ну да, писатель. Филфак окончил, между прочим. Не как некоторые.
- Ого, - воскликнула Яна, - Ты о нас роман напишешь? А я там кем буду? Главной героиней или дояркой? Дояркой не прокатит – ферму сто лет назад сломали.
- Серьёзно. Хочешь, почитай. Пойдём, я и кабинет свой покажу, - затараторил Герман, взяв Яну за локоть. Она резко убрала руку.
- Не хочу. Пойдём, погуляем.
- На речку? Вода, наверное, тёплая…
- Можно и на речку, - улыбнулась Яна. Они пересекли пыльную дорогу, за которой скрывалась едва заметная, но изрядно утоптанная тропинка, скрывавшаяся в лопухах. Яна взяла Германа под руку, отчего его сердце прибавило обороты, разгоняя по телу приятную и холодящую истому. Вдруг Герман остановился.
- Слушай, Яна, у вас ведь ведьма жила? Расскажи про неё!
- Ясно, Димка растрепал. Ну, жила баба Шура. Только она не ведьма – травница. Людей лечила. Медпункт-то далеко, а по всякому пустяку ездить туда не резон. Вот и ходили к ней.
- А как она умерла? Её ведь убили? – задал вопрос Герман. Лицо Яны сначала вытянулось от удивления и страха, затем она разразилась громким хохотом.
- Да ты что? Умерла она, как все. Парализовало. Три дня помучалась – и всё.
- Покажешь могилку?
- Слушай, Герман, ты нормальный? – Яна скрестила руки на груди, - Могилки, ведьмы. Точно призраки не приходили?
- Я мистический роман пишу, мне образ ведьмы нужен… или травницы.
Герман понял, что перегнул палку, но ему позарез нужна была информация. Две странички просто так написаться не могли.
- Яночка, я же писатель. Человек творческий, а творческие люди все немного «ку-ку», хоть и гении.
- Ты?!!! Гений?!!! – Яна расхохоталась. Герман, с полной серьёзностью продолжал:
- Вполне возможно. По крайней мере, я это ощущаю. Не думай, это не от недостатка скромности. Пушкин тоже признавал свою исключительность. Вспомни стихотворение «Памятник». Вспомнила?
- «Хвалу и клевету приемли равнодушно,….» - продекламировала Яна. – Мы тоже грамоте обучены.
- А теперь, Яночка, выдели все личные местоимения в этом стихе.
Яна задумалась, уставившись в заросли ольхи. Её губы то сжимались в тонкую ниточку, то распухали причудливым бутоном, то слегка приоткрывали белоснежные резцы.
- Слушай, действительно! Как я раньше этого не замечала.
- Ещё, я думаю, слово «хвалу» следует читать, как «хулу». «Хулу и клевету…». Возможно, замену сделали, чтобы не пятнать образ светоча русской литературы. Может, конечно, и не было замены.
- Не знаю, не вникала как-то, - закончила разговор Яна. – Ну, куда - на речку, или на кладбище?
Вскоре они уже гуляли по местному кладбищу. Оно располагалось в километре от деревни, на пригорке, между двумя ручьями, питавшими речку. Тихо шумели сосны, пахло хвоёй, муравьями и свежей краской. Яна что-то говорила, Герман же всматривался в фотографии, пытаясь найти прототипа своего главного героя.
- Вот и баба Шура, - произнесла Яна, резко остановившись около скромного памятника, с которого смотрела старушка в белом платке. Ничего необычного. Взгляд как взгляд: добрый и участливый. Действительно, помогать людям было её призванием. Творить зло – нет.
- Яна, а ещё ведьмы в деревне были? Или в соседних сёлах?
- Повторяю для гениев – баба Шура была травницей, - в голосе Яны чувствовался укор.
- Прости, Яна, я не то хотел сказать. Были ли ещё травницы?
- Не знаю. Если и были, то давно. Фотографий точно не сохранилось.
- Жаль, - коротко ответил Герман. Достал телефон, показал фото рыжего парня.
- Это дядя Жора. Какой-то дальний родственник. В твоём доме жил когда-то. Сейчас помер. Похоронен, правда, в другом месте.
- Подожди, он не судимый?
- Да что за вопросы?! Хоть ты и гений – но на сегодня допрос окончен. Нет, он никого не убивал, не грабил. Его сбила машина. Всё!
Потом они купались. Вода действительно была тёплая. Обсохнув, Яна быстро попрощалась с Германом, и убежала. Герман вдруг вспомнил, что весь день ничего не ел, только пил воду из колодцев. Удивительная вещь – колодезная вода. Холодная и вкусная. Пей, сколько хочешь.
Солнце двигалось к закату, наступало время работы над романом. Дом настороженно смотрел тёмными окнами. Лёгкий озноб прошёлся по спине, когда он открывал тяжёлую дверь в избу. Звук работающего холодильника слегка успокоил. Герман приготовил пельмени, сделал пяток бутербродов, наполнил термос свежим чаем. Спускаться вниз ночью он не планировал. Перед тем, как в романе появятся новые слова, Герман позвонил однокласснику Игорю – теперь уже врачу- психиатру. Обрисовал ситуацию с двумя страничками. Игорь долго думал, задавал странные вопросы, затем, выдохнув, изрёк приговор:
- Извини, старик, но эти строчки написал ты сам. После принятия пива, ты опьянел, и действительно заснул. Но не на полтора часа, а всего на полчаса, или меньше. Потом ты проснулся, и продолжил работу. За час напечатал две страницы, затем алкоголь отступил. Этот час ты не помнишь, потому что препарат, возможно добавленный в напиток, вызвал у тебя амнезию. Амнезия могла возникнуть и из-за алкоголя, но это очень маловероятно. Ещё, у тебя, вероятно, возникли проблемы с проводимостью нервных импульсов в области лобных долей больших полушарий. Потребуется обследование.
- Чёрт, я не мог написать ТАКОЕ! – возмутился Герман.
- Мог, мог, не спорь. Ты видел тысячи снов, но вспомнить можешь немногие. Ты видел миллионы событий, но не вспомнишь и одного процента от их числа. Ты фантазировал, и твои фантазии, согласись, не всегда вписывались в Уголовный Кодекс или нормы морали. Кто знает, что скрывает твоя черепушка. С помощью гипноза это можно узнать. Заодно и сосудики проверим. Не затягивай, это не шутки. На учёт не поставим, не боись.
Герман поблагодарил Игоря и нажал отбой. Пора за работу. Пальцы застучали по клавиатуре, но бессонная ночь дала о себе знать. Тело, оказавшееся почти неподвижным, внезапно потребовало отдыха. Спать, спать, спать. «Ладно – подумал Герман – утром поработаю». Выключив свет, он прилёг на кушетку. Достал в шкафу тюфяк. Раздеваться не стал.
Проснулся он в полной темноте. Два часа ночи. Мигали огоньки ноутбука. За окном шумел дождь, сверкали молнии, но грома не было. Зелёный океан жутко штормило, ветви сиреней бились об стену дома. Сон пропал. В принципе, можно и поработать. Герман открыл файл с романом. Ничего нового. Страниц ни прибавилось, ни убавилось. Никто по клавишам не стучал. И то хорошо. Анатолий оживал. Новые и новые подробности медленно и уверенно превращали вырезанную из бумаги фигурку в реального человека. Появились родители, друзья, супруга.
Герману показалось, что у него за спиной кто-то стоит. Он нервно обернулся. Естественно, он был в кабинете один. Ветер бросил в стекло порцию дождя. И тут раздался громкий и частый стук. Обычно так стучат в дверь, чтобы хозяева поняли – это не ветер, у них гости. Спускаться вниз очень не хотелось, но стук повторился, и Герман нехотя взял фонарик. Снова чёрный сеновал, лестницы, лестницы. Он резко отодвинул засов и распахнул дверь. У входа были только дождь и ветер.
- Эй, алё! Кому я понадобился? Заходите, гости дорогие, открыто, - крикнул он в темноту. Крикнул громко, слишком громко. Он один в чужом холодном доме. Глубокая ночь, стук – и темнота. Никого. Герман представил полупрозрачного призрака, ломящегося в дверь. На улице он безобиден, но в доме…. Теперь он в доме. Молча стоит за спиной, буравя затылок чёрными отметинами глаз. Чтобы не заорать от страха, крикнул невидимому гостю.
Герман прикрыл дверь, подождал. Страх постепенно ушёл. Ночной гость, похоже, пустился бежать. ….или его не было вовсе. Но стук был. И ветки так стучать не могли. Стучал человек, «и этот человек уже вошёл». Подниматься на чердак резко расхотелось. Что тогда делать? В доме уснуть точно не получится. Свет на чердаке, Герман, свернувшийся на заднем сидении своего автомобиля – Янка точно обсмеёт, ещё как обсмеёт. Нет, нужно двигать на чердак. Шутники и на деревне встречаются. Местные ребятишки почуяли, что гость хвост поджал – теперь тешатся. «Пускай теперь хоть дверь выломают – ни за что не спущусь» - подумал Герман. Достал из нагрудного кармана кусок карандаша, вырвал из крошечного блокнотика страничку, и написал на ней: «Сплю крепко. На стуки в дверь не реагирую. Если что нужно, звоните ». Далее шёл номер его мобильника, который Герман планировал поставить на беззвучный режим. Теперь, если кто и придёт, Герман будет знать точно. По крайней мере, гости что-то скажут, «что позволит ему отличить живых от мёртвых». Прикрепив снаружи записку, Герман плотно задвинул засов.
Теперь осталось преодолеть территорию тьмы. Честно говоря, таинственный стук изрядно пошатнул самообладание Германа. Все детские страхи перед чернотой ночи внезапно вылезли в верхние слои сознания, превратив взрослого мужчину в десятилетнего пацана, боящегося того, кто сидит в темноте. Но идти надо. Есть вариант – зайти в дом. Просто зайти в дом, включить настольную лампу, и при её свете спокойно задремать на диване. Тогда гости постучат в окно. И гостям будет очень хорошо видно, спишь ты или нет. Придётся взглянуть им в глаза, прежде чем услышать человеческий голос. Если они люди – всё нормально. Но люди не стучат в дверь в два часа ночи, и люди имеют мобильники. Нечистая сила мобильников не носит, и говорить по-человечески не умеет. Или умеет, но сотовая связь передаёт только речь живых – слова мёртвых превращаются в шорохи и писки. Нет, в доме спать нельзя никак. «Соберись, Герман, скоро финал. Пара минут страха – и все аплодисменты твои».
Войдя в кабинет, он сразу же закрыл дверь на шпингалет. Аплодисментов не было. На экране виднелся текст последнего абзаца. Роман вырос ещё на три страницы. Вырос, пока он кричал невидимому посетителю. Вот теперь мурашки подняли волоски на всём теле Германа. Даже беглый взгляд на текст вызывал ужас. Анатолий убил ведьму, потом он набросился на беременную женщину, и…. . Герман захлопнул ноутбук так, если бы на него села самая ядовитая оса в мире, или гигантский паук. Захлопнул, не давая ей шансов; просто раздавил, растёр между кнопками клавиатуры, потому, что, даже мёртвая, она вызывала омерзение. Даже расплюснутая в лепёшку. Нужно было уходить. На улицу, где они бессильны. Пусть Яна куражится утром. Ночной стук можно списать на чью-то шалость, детские страхи тоже легко объяснить, но текст, напечатанный неизвестно кем, объяснить было невозможно.
Герман был абсолютно уверен – людей, кроме его самого, в доме нет. Ситуация показалась бы идиотской, не будь сейчас глубокая ночь. Откуда здесь взяться людям. Кто-то решил подшутить? Допустим. Но этот кто-то обязан был хоть раз чихнуть, кашлянуть, пошевелиться, наконец. Не призраки же? Но и не люди. Страшно даже подумать, чьи отпечатки ещё хранят кнопки. Он понюхал ноутбук. Запаха мертвечины не было. Прислушался. За окном ветер шумел зелёными волнами сиреней, где-то вдалеке выла собака. Герман медленно отпер шпингалет, и тут же полетел на пол. Дверь с грохотом открылась, обнажив абсолютно чёрный прямоугольник дверного проёма. Было очень похоже на ветер, но несколько листов бумаги с черновыми записями так и остались лежать на столе. Герман схватил фонарь, и как бластер направил его в темноту. Увы, батареи разрядились, и лишь тусклый пучок света на миг осветил пыльное и паутинистое убранство чердака.
Схватив ноутбук, Герман с криком, то ли «банзай», то ли «ура» выбежал из кабинета. Тут же налетел на что-то, выматерился, побежал дальше. Лестница, ещё лестница, тёмный коридор, дверь. Чёртов засов заклинило. Ещё секунда, и Герман почувствует на себе трупное дыхание призрака. Пальцы отозвались болью – он содрал кожу. Ещё попытка, ещё, ещё. Засов поддался, но не вылез из двери полностью. Миллиметров пять крепкой стали ещё сидело в косяке. Герман со всей силы ударил плечом. Дверь хрустнула – и открылась. У входа стоял человек. Даже тьма не смогла скрыть от Германа, что перед ним отец Яны – уж очень сильным было портретное сходство.
- Ну, здравствуй, Герман, - холодно поздоровался гость, - Вот ты и попался, сукин сын!
- Здравствуйте, - пробормотал Герман. Он секунду назад ещё бежал от призраков – не успел переключиться.
- Дочь мою единственную хочешь обесчестить! – хрипло закричал папаша, ввалившись в дверной проём. Грузное тело отца Яны просто смело со своего пути Германа. Он упал, больно ударившись левым боком.
- Ничего такого не было! Может, я люблю Яну! – крикнул, превознемогая сильную боль. Хотел подняться, но сильные руки мужчины схватили за воротник джинсовой куртки, подняли над землёй и прижали к стене. Герман только и смог дрыгать ногами.
- Да мне без разницы - было или не было. Девка потом умом тронется от любви, а ты укатишь к себе в город. Ежели что, я тебя предупредил. Приблизишься к Янке – с тобой будет то же самое, что с тем медведем. Я думаю, тебе уже успели рассказать.
- Так, убёг медведь-то, - съехидствовал Герман.
- Нееее, не убёг. Его шкура у меня на стене висит. Мясо ел почти полгода. Могу и кости показать. Зарыл я их, но, если надо – раскопаю. Ты только к Янке не суйся – меня спрашивай. Егором кличут.
Егор смотрел прямо Герману в глаза. Даже в темноте Герман увидел огромные зрачки на фоне карей радужки. Слегка пахло перегаром и нечищеными зубами.
- Ну ты понял, недомерок?! – с раздражением спросил Егор, встряхнув для верности висящего собеседника.
- Понял, только руки уберите, пожалуйста.
- А я подумаю. Чего-то ты быстро согласился. Но, я тебя предупредил. Попадёшься – не взыщи!
Егор разжал руки. Герман опустился ногами на землю и тут же нырнул под руку Яниного папаши. Сила у мужика была, а вот быстрота реакции притупилась. Секунда – и Герман был уже на улице. Догнать его там стареющий мужик не смог бы никак.
Только вот Егор не стал его преследовать. Он будто и забыл про него. Неуверенно потоптался на крыльце, потом исчез в глубине дома. «Ну, и хрен с тобой!» - выругался Герман, направляясь к машине. Причина не возвращаться на чердак была более чем убедительна. Пусть сидит там, сколько захочет. Брелок лежал всегда в джинсах, джинсы постоянно были на Германе. Да, за это время он разделся всего один раз – перед купанием с Яной.
Яна. Что-то необычное в ней есть. Инопланетянка, случайно заблудившаяся среди людей. Необыкновенная. Герман всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что ему нужна не просто девушка. Таких, готовых стирать, готовить, убирать – было полно. Всё, что они могли – наплодить детей, потом всю жизнь винить мужа за загубленную молодость. Германа всегда коробило, когда жёны называли своих мужей по фамилиям, как бы дистанцируясь от своих вторых половинок, принимая их как неизбежное зло. Куда исчезла та любовь, которая сказала «да» во дворце бракосочетаний? Яна была другой. Такая никогда не назовёт мужа по фамилии, потому что она делает выбор не примитивной женской стратегией: захомутать – родить – вырастить, а сердцем. И да, прав её отец – выбор, сделанный сердцем, так просто не проходит. Бросить, оставить её в этой деревне – последнее паскудство. Завтра, завтра он всё расскажет ей. Расскажет – и увезёт.
А что тянуть? Прямо сейчас, пока папаня исследует его шмотки, или копается в компьютере. Чёрт с ним, с компьютером. То, что написано, частично сохранено в облаке, остальное можно восстановить. Даже если он утопит ноут в помойном ведре, роман будет спасён. Даже с теми пятью страницами. Герман завёл двигатель, и выехал на пыльную дорогу.
Он долго стучался в дверь, пока та не открылась. Заспанная Яна в застиранном махровом халате удивлённо смотрела на Германа.
- Ты чего? Ко мне нельзя!
- Яна, твой отец у меня. Короче, долго объяснять….
- Как у тебя? – искренне удивилась девушка, - он спит на своей кровати.
- Неправда…
- Да, правда, правда. Зайди, посмотри. Они осторожно зашли в дом. Действительно, на кровати храпел мужчина.
- Это точно твой отец? – переспросил Герман.
- Ты вообще ку-ку? Врываешься ночью, несёшь какую-то чушь.
- Он ещё Егором себя назвал…., вымолвил Герман, кожей ощущая, как напряглась Яна.
- Постой, - сбивчиво пробормотала она, - Он действительно назвал себя Егором? Ты не шутишь?
- Нет же, не шучу. Егором, говорит, меня кличут.
Яна судорожно сглотнула, затем взяла Германа за плечи.
- Это плохо, очень плохо.
- Ты чего, Яна? Разберёмся по-мужски, - сказав это, Герман поморщился, вспоминая ушибленный бок.
- Герман, ты хороший парень, но тебе лучше уехать. Сейчас, немедленно. Вещи я пришлю по почте. Ты понял меня?
- Не понял. Что тут вообще творится?
- Долго объяснять. Скажу одно: моего отца зовут Семёном. Егор, он же Жора – тот самый парень, фотку которого ты мне показывал на кладбище.
- Так он погиб…., - глухо ответил Герман.
- Беги, милый, если хочешь жить, если хочешь, чтобы я жила! Беги, умоляю тебя! Забудь про роман. Ты ещё напишешь много всего! Не возвращайся в дом, слышишь!
- Яна, родная, поехали вместе. Отцу всё объясним – он поймёт.
- Нет! – отрезала Яна. – Ты многого не понимаешь ещё. Я не могу уехать, пока не могу. За меня не бойся – я в безопасности.
- Ещё чего! А Егор?
- Помнишь, ты спрашивал про ведьм. Так вот, я – одна из них. Серьёзно. Не настоящая, конечно, но кое-что могу.
- Ты серьёзно?! – недоумённо воскликнул Герман.
- Сейчас не время шутить. Ты же видел дядю Жору – чего тебе ещё надо? – в голосе Яны чувствовалась тоска, перемешанная с желанием поскорее выпроводить гостя.
- Он ожил. Почему?
- Это ты его разбудил. Твой роман оживил мертвеца, но он будет оставаться в доме. В жилой дом пробраться у него не получится, в давно пустующих ему делать нечего. Он будет ждать тебя, Герман. Будет ждать, чтобы убить. Днём он не сможет тебе повредить, вероятно. Есть много тонкостей, в общем, я не уверена. Лучше в дом тебе не заходить.
- Хорошо, милая, я просто дождусь утра. Возьму свои вещи, ты возьмёшь свои – и мы уедем.
- Нет, Герман, ты уедешь один, и сейчас. Я не уверена, но, возможно, призрак активен и днём - тихо, но твёрдо сказала Яга. На секунду замолчала, потом добавила, положив руки ему на плечи. - Я ещё не готова. Знаю тебя всего два дня…. Хотя, ты мне нравишься…. Очень, но так нельзя. Уходи!
Яна развернулась, но перед тем, как уйти, сунула Герману в руку маленький клочок бумаги. Затем, не оборачиваясь, скрылась за дверью.
Герман сел в машину. Медленно двинулся к концу деревни, где тёмными окнами смотрел на дорогу дом с кабинетом на чердаке. Была ещё ночь, поэтому он сделал вид, что уезжает. Нарочно ударил по газам перед самыми окнами и поехал прочь. За первым поворотом остановился. Осторожно съехал с дороги. Деревенские огоньки уже погасли, но зато впереди хорошо виднелось кладбище. Черные кроны деревьев с белёсыми проблесками надгробий. Герман смотрел туда, и думал о Яне. Да, он не знал её совершенно, но, кажется, искал всю жизнь именно её. Именно такую: ведьму с огненно-рыжими волосами. Теперь она там одна со своим отцом – одинокая, слабая, беззащитная. У них даже не было секса, но никакой восхитительнейший секс ранее не оставлял в его душе такого послевкусия, такого трепетного волнения. «Нет, Яна, я никуда не уеду! Дождусь утра, заберу шмотки и поговорю с твоим папашей. Завтра всё решится», - думал Герман. Закрыл глаза, пытаясь уснуть, но перед глазами стояла она – в красном сарафане в белый горошек. Удивительное, непорочное создание, которое можно отыскать только здесь, в такой глуши. Он развернул бумажку, которую дала Яна. Там был номер телефона, написанный наискось, быстрым девичьим почерком. Он улыбнулся, достал свой телефон и забил номер в память. Листок бережно свернул, спрятал в карман на груди.
И всё же Герман уснул. Проснулся от солнечных лучей. Лобовое стекло покрылось частыми капельками росы. Роса была повсюду. И холод. Начинался август. Герман завёл машину, включил печку. Осталось совсем немного – забрать вещи и Яну.
Дверь на крыльцо так и осталась открытой. Дядя Жора, или Анатолий скрывался внутри. Не страшно. Всегда можно выбежать на улицу, если что. Герман вышел из автомобиля, держа наготове монтировку. Забрал в доме вещи, вытащил продукты из холодильника, отключив и сам агрегат. Осталось только подняться на чердак. Осторожно, как диверсант на вражеском корабле, Герман шёл к последней цели. Ничего не напоминало о том, что в доме имеется призрак. То, что Жора ушёл, нисколько не радовало Германа – он мог направиться к Яне. Ноутбук оказался полностью разряжен. Заряжать, включать, и проверять, сколько страниц нащёлкали призраки, он, конечно не стал. Схватил в охапку своё добро, и рванул ручку двери.
За дверью стоял Егор. При свете дня его могучее тело изрядно одрябло и приобрело некую прозрачность. Не ощущалась сила, которая вчера подняла его в воздух. Герман почувствовал, что и его покидают силы, а на их место заползает липкий страх.
- Далеко собрался? – каким-то неестественно глухим голосом проговорил Егор.
- Уезжаю, - сухо ответил он.
- Умно, умно. Только я тебя предупреждал – к Янке не суйся. А ты не только поехал, а ещё и её саму увезти надумал. Молись – сейчас подыхать будешь!
Герман резко оттолкнул призрака, но тот не шелохнулся, а вот парню пришлось ещё раз приложиться к полу – на этот раз уже спиной.
- Герман, Герман, - насмешливо, но всё так же глухо сказал призрак, - Неужели ты подумал, что так просто сможешь меня одолеть. Я освоил все секреты магии от одной симпатичной ведьмочки. Правда, она не хотела их рассказывать, но я попросил. Очень хорошо попросил. Она была ещё жива, когда разглядывала собственные кишки, намотанные на сосновый сук. Даже умоляла меня добить её, но я дал ей шанс пожить ещё некоторое время – осталось уточнить некоторые нюансы. Потом её мучения прекратились. Я зарыл тело в одном укромном месте, а вся деревня скоро узнала, что ведьма просто ушла на болото за клюквой. Знаешь, бывает, уходят люди в лес или на болото – и не возвращаются.
Призрак подошёл к сидевшему на полу Герману, наклонился к лицу. Пахнуло трупной вонью, пришлось задержать дыхание.
- Ты не переживай – тебя я зарывать не стану. Зачем – я же мёртв, поэтому неподсуден. Янка увидит труп - и успокоится. Не сразу, конечно. Поплачет недельку-другую. Им, бабам, это даже полезно.
- Послушай, Жора или Егор. Чего ты так за Яну переживаешь? Ты же отморозок конченный, - спросил вдруг Герман.
- Так она дочь моя, не понял что ли?! Так вот получилось. Папаша её, импотент, до сих пор верит в своё отцовство. Рыжие, сам знаешь, часто похожи. Верит – и переживает. Я, в принципе, не против.
- А Яна знает?
- Догадывается. Смышлёная девка.
- А роман кто сочинял?
- Да я, кто ж ещё. Заглядывал пару раз к тебе, по-тихому. Ведь благодаря тебе я, вроде как, снова жить начал. Вот, только как увидел тебя с Янкой…. – в голосе призрака проявились гневные нотки, притупилась глухость. Призрак сжал кулаки.
Герман попытался встать, но не смог. Невиданная свинцовая тяжесть давила на каждую клеточку тела. Ничего не болело, но пошевелить рукой или ногой было совершенно невозможно. А вот говорить ничего не мешало. Герман уже давно потерял страх перед призраком Егора – ему было интересно. Какое-то необъяснимое спокойствие и любопытство овладело им. Почему-то казалось, что Егор совершенно безобиден. Просто пугает – вот и всё. Странный. В его время даже пишущие машинки были недоступны, а он шпарит по клавиатуре быстрее Германа. Чудно. Интересно, как он смог ведьму так убить. Та ведь силой магической обладала.
- Егор, - облизав губы, подал голос Герман, - Как ты смог убить ведьму? Она, разве, не защищалась колдовской силой?
- Дурак ты! – усмехнулся Егор, - Кое-что я узнал заранее, от другой ведьмы. Та постарше была, и не такая красивая.
Наклонился к Герману. Глаза призрака не были карими – в них зияла чернота. Абсолютный мрак космоса, в последние минуты существования мира, когда погасла последняя звезда.
- Заболтался я. Пора кончать с тобой, а то Янка хватится раньше времени. Машина у тебя уж больно приметная.
Герман почувствовал, что с телом стали происходить изменения. Тяжесть стала увеличиваться. Голова давила на плечи и позвоночник. Герман полулежал, прислонившись к стене – пришлось лечь полностью. Бесполезная монтировка лежала в полутора метрах от ног. Дотянуться до неё было бы труднее, чем взобраться на крышу дома. К тяжести прибавился холод. Сначала он покалывал кончики пальцев, следом закололо всю кисть. Исчезла чувствительность. То же самое происходило и с ногами. Ледяной поток двигался к локтям и коленям. Егор исчез – по крайней мере, он не мельтешил, как минуту назад, перед глазами Германа. Стало немного легче. Герман уже не чувствовал конечности вообще, да и холод перестал быть холодом. Вдруг резко захотелось спать. Всё это состояние, наверное, может быть признаком применения какого-то наркоза. Друзья рассказывали ему, как это происходит. Да, этот гад раздобыл ампулу с препаратом, и незаметно впрыснул ему изрядную дозу.
Потом пришёл страх. С маленького беспокойства, схожего с клаустрофобией. Обездвиженный человек и человек, запертый в тесном пространстве, испытывают сходные ощущения. Когда же тело не ощущается вовсе, когда ты не знаешь – дышишь или нет, страх полностью овладевает тобой. Герман покрылся потом. Он понимал это по крупным каплям, скатившимся в углубления глазниц. Моргать ещё получалось, но и зрение вскоре пропало. Опустилась угольная чернота. Ещё раньше исчез звук. Герман существовал разве что в голове, где-то в глубине гипоталамуса. В глубине поражённого страхом мозга. Записи последних дней мелькали, как немое кино: пляж, Димон, дом, подписчики. Светлая Я. Кто же она такая, чёрт подери? Воображение рисовало лишь Яну. Нет, не может быть! У Янки и телефона-то нормального нет. Светлая Я напомнила про должок – и всё завертелось. Димон со своим домом, Яна, Егор этот. Герману показалось, что его роль во всей этой истории незначительная. Он так, используемый персонаж, нужный всего для одной сцены, не более. Происходящее текло по написанному кем-то сценарию. Жуткому сценарию, подобному тому, что накатал дядя Жора в романе Германа. Пять страниц мерзости. Реальность выглядела не лучше.
Очнулся он на полу в кабинете. Багровые лучи заходящего солнца окрасили деревянную стену. Ноутбук валялся рядом, монтировка не изменила своего положения. Попробовал пошевелиться – получилось. Приподнялся. Кружилась голова, подташнивало. Жив – это главное. Дверь на чердак распахнута, в проёме никого. Схватив ноутбук, Герман, шатаясь, спустился вниз. Ноги слушались, но были какими-то чужими. Осторожно ступая по тёмному коридору, он вышел на крыльцо. Если открыть дверь, то появится Егор. Или не появится никто. Толкнуть дверь оказалось труднее, чем войти в тёмное нутро дома, но это сделать необходимо. Там, снаружи, машина, там Яна, там жизнь. Закрыв глаза, Герман толкнул от себя дверь, и сделал шаг вперёд.
За дверью стояла Яна. Не говоря ни слова, прыгнула ему на шею. Вцепилась так, что потемнело в глазах. Прижалась мокрой от слёз щекой.
- Яночка, родная, как ты? – прохрипел Герман. Длительное лежание без сознания, плюс жаркие объятия девушки лишили его голоса. Девушка разжала объятия: она стояла и смотрела на него заплаканными глазами, приглаживая короткую стрижку.
- Нормально… хорошо… Я давно уже жду тебя.
- Ждёшь? – удивлённо просипел Герман.
- Да. Мне нельзя туда входить, иначе я превращусь в постоянного призрака этого дома.
- Дядя Жора?
- Кто же ещё, - вздохнула Яна.
- Подожди! Он же твой отец, он не мог поступить вот так! – воскликнул Герман.
- Знаю. Возможно, ты и прав, но он поступил именно так. Еще тогда, когда был жив. Это долгая история. Тогда ещё дом только-только стал необитаемым.
Герман задумался. Странно всё это. Допустим, Егор-Жора готовил себе убежище. Наколдовал, чтобы покупатели не захотели приобретать дом, отвадил Яну. Зачем? Он родился в этом доме, да. В этой головоломке недоставало одной очень важной детали.
- Яна, это ты – Светлая Я? – неожиданно спросил Герман.
- Да, - смущённо ответила девушка, словно ей задали интимный вопрос, - У меня второй телефон есть… Смартфон. От папы прячу.
- То есть мы знакомы? Откуда ты меня знаешь? В сети тысячи блогеров, писателей, сочиняшек, но ты выбрала меня! Почему?
- Ну, ты друг Димки, ещё и писатель, - в голосе Яны послышалась обида.
- Ну, прости, Яночка, прости. Я не хотел тебя обидеть, просто всё как-то странно. Нелепо, глупо. Получается, это ты меня притащила сюда. Зачем?
- Рассказы твои понравились – вот и притащила. Думала, серьёзный роман здесь напишешь, заодно и посмотрю, что ты за фрукт.
- Подожди, подожди, Яна…. Ты поселила меня в дом, подозревая, что там живёт призрак этого отморозка дяди Жоры?!
- Я не знала, пойми, - умоляюще простонала девушка.
- Дядя Жора не воскрес – он давно жил в этом доме. Вернее, жил его дух. И дух стал писать за меня. Пять страниц мерзости. Как ты это объяснишь?
- Ну, хорошо! – с раздражением воскликнула Яна, - да, я знала, что он обитает здесь. И не просто обитает, а желает обрести славу великого писателя. Да-да, дядя Жора всегда грезил славой сочинителя, только вот талантом не вышел. Я давно поняла, для чего он ожил. Но ему нужен был кто-то, наподобие тебя. Кто подправит, скорректирует, исправит ошибки.
- Использовала, значит? Обидно, - процедил Герман.
- Герман, подожди! Ты всё не так понял! Дядя Жора не просто стал бы сочинять – он стал бы убивать, чтобы поймать вдохновение. Нужно было отправить его в загробный мир обратно. И у меня получилось. Он клюнул на тебя, даже написал что-то. Расслабился, потерял бдительность. Его злоба на твои встречи со мной совсем отключила осторожность. Его больше нет, Герман! Ты можешь смело продолжать роман – дядя Жора уже не вернётся.
- А предупредить, рассказать? Может, я не согласен? Яна, так приличные люди не поступают, - кричал Герман. Яна плакала, низко опустив голову.
- Прости меня, дурочку. Я люблю тебя. Поняла это почти сразу….
- … Но от планов своих не отказалась, - уже мягче сказал Герман.
- Помнишь, ты приехал ко мне вчера ночью? Я сделала всё, как надо, выполнила все ритуалы, и была уверена, что дядя Жора исчез из дома. Знаешь, как я испугалась за тебя?!!! Сто раз прокляла свой дурацкий план. Я уже не знала, что делать, единственной мыслью было спасти тебя.
- Только, что-то не сработало, - добавил Герман. Было видно, что он успокоился.
- Призрак бы всё равно тебе ничего не сделал. Без тебя дядя Жора – ноль.
- Какая самоуверенность! Он же псих!
- Ну, я же тоже что-то умею. Имей ввиду: без меня ты бы ещё дня три с постели не встал.
- Дурочка. Да ещё и ведьма с рыжими волосами. Прямо Маргарита, - с неприкрытой нежностью произнёс Герман.
- У Маргариты чёрные волосы, гений! – весело засмеялась Яна. Щёлкнула пальцем по носу Германа, и побежала вслед заходящему солнцу. Герман пустился вдогонку.