XVIII век открыл имперский период Российской истории. Раскинувшаяся на полмира, осознавшая собственную военную мощь, свое значение для Запада и Востока страна пристально вглядывалась в далекое прошлое, подвигами предков обосновывая и нынешнее величие юной империи, и ее завтрашние претензии на роль вершительницы судеб народов и государств. Интерес к эпохе Куликовской битвы отразился в творениях русских мастеров слова, ученых.
Первым из них был, конечно, Михаил Васильевич Ломоносов. Временем расцвета его научных, художественных талантов стало царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Вернувшись на Родину за считанные месяцы до переворота, вознесшего на русский престол «дщерь Петрову», Ломоносов скоро испытал на себе ее благосклонное внимание. Адъюнкт физики (1742), профессор химии и первый русский академик (1745), автор проекта и создатель Московского университета (1755), руководитель Исторического собрания, университета и Академической гимназии (1758), — все эти достижения Ломоносова неотделимы от елизаветинской эпохи.
Императрица любила театр, но представления тогда давали только иностранные труппы. Лишь в 1749 году кадеты Шляхетского корпуса дважды исполнили спектакль на русском языке — трагедию А. П. Сумарокова «Хорев». И Елизавета решила «привлечь лучшие творческие силы» для создания русского репертуара: в начале 1750 году она дает «изустный указ», а 29 сентября — именной указ «профессорам Тредиаковскому и Ломоносову сочинить по трагедии… и какие к тому потребны им будут книги, из библиотеки оные выдать с распискою». Ломоносов горячо взялся за дело еще весной, и к ноябрю трагедия «Тамира и Селим» была готова, издана тиражом в 625 экземпляров, дважды сыграна кадетами Шляхетского корпуса.
Хотя в центре повествования — вымышленная история любви крымской княжны Тамиры и «багдатского царевича» Селима, события трагедии разворачиваются в 1380 году, и судьбы героев, в конечном счете, определяются поражением нареченного жениха Тамиры — Мамая в битве на Дону. Ломоносов предпослал поэтическому тексту «Краткое изъяснение»:
«В сей трагедии изображается стихотворческим вымыслом позорная гибель гордого Мамая, о котором из российской истории известно, что он, будучи побежден храбростью московского государя великого князя Дмитрия Ивановича на Дону, убежал… в Крым, в город Кафу, и там убит от своих».
Список литературы и источников, использованных автором, впечатляет: здесь и два списка «Сказания о Мамаевом побоище» («Синопсис» и Никоновская летопись), и «Летописная повесть», и рукопись «Истории Российской» В. Н. Татищева. Замысел трагедии позволил Ломоносову попробовать себя в жанре «альтернативной истории». Дело в том, что заведомо ложные сообщения о битве на Дону приносят в Кафу «вестники», направленные Мамаем. Они убеждают его союзников, что…русские разгромлены.
Российские в крови повержены знамена,
И князь Московский был отвсюду окружен,
И сила войск его слабела утесненна:
Сомненья нет, что он Мамаем побежден.
Побитых кровию Непрядвы ток сгустился,
И грабят росской стан херсонские полки,
И, ранами покрыт, от бою уклонился
Димитрий, бегая Нарсимовой руки.
Одно несчастие Мамая сокрушает,
Что сильный Челубей пронзен в крови лежит,
Лежит и поля часть велику покрывает!
Мамай желает оставить всех в неведении о реальном исходе битвы, но сам потрясен им:
Еще великий страх меня не оставляет!
Еще я слышу крик врагов, гонящих вслед!
И бледных лиц меня мечтание смущает!
Здесь с паром кровь из мурз рассеченных течет.
Однако лжи «военных бюллетеней» приходит конец, когда в Крым возвращаются чудом уцелевшие участники побоища на Куликовом поле. Они не оставляют сомнений в совершенном разгроме Мамая и пылко говорят о деталях битвы, среди которых и первоначальные неудачи русских, и судьбоносный удар засадного полка, и переход ратей Дмитрия в общее наступление.
Уже чрез пять часов горела брань сурова,
Сквозь пыль, сквозь пар едва давало солнце луч.
В густой крови кипя, тряслась земля багрова,
И стрелы падали дождевых гуще туч…
Российские полки, отвсюду утесненны,
Казалося, что в плен дадутся иль падут…
Внезапно шум восстал по воинству везде.
Как туча бурная ударив от пучины,
Ужасной в воздухе рождает бегом свист,
Ревет и гонит мглу чрез горы и долины,
Возносит от земли до облак легкой лист,
Так сила росская, поднявшись из засады,
С внезапным мужеством пустилась против нас;
Дождавшись таковой в беде своей отрады,
Оставше воинство возвысило свой глас.
Во сретенье своим россияне вскричали,
Великой воспылал в сердцах унывших жар.
Мамаевы полки, увидев, встрепетали,
И ужас к бегствию принудил всех татар.
Поэтическим достоинствам текста, отдали должное стихотворцы Пушкинской плеяды. Мы же отметим безусловное знание автором источников и его историческую зоркость.
Спустя 10 лет, в 1760 год, вышел в свет первый учебник по русской истории, написанный Ломоносовым в качестве пособия для 6-летнего наследника престола, будущего императора Павла I «Краткий российский летописец с родословием» . Здесь мы, находим лаконичный портрет главного героя Мамаева побоища:
«ДМИТРЕИ ИВАНОВИЧ проименованием Донской ходил в Орду к Царю, и получил великое княжение владимирское по наследству. Князя Дмитрия Константиновича согнал, и к миру принудил. Кремль в Москве каменной построил. Вел войну со князем Михаилом Александровичем Тверским и со князем Ольгердом Литовским, его зятем и помощником, с обеих сторон разорительную. И хотя …Димитрий от Мамая утвержден был на великое княжение, однако его дважды в Россию с великим воинством не допустил, и вы другой раз победил совершенно…».
Направить «бедного Павла» в добрых делах «вослед Елизавете» Ломоносову не удалось. Но труды русского энциклопедиста оставили для нас драгоценные свидетельства взлета российской словесности и исторического знания в XVIII веке.
Материал подготовлен доктором исторических наук, профессором Олегом Генриховичем Вронским.