Сначала была жизнь в бараке с общим коридором и общим туалетом на улице. Несколько бараков и один туалет на улице. «Один на всех и все на одного». Хорошо хоть ведра были. В каждой семье и, значит, в каждой комнате-квартире.
На протяжении всего существования СССР в стране был дефицит, особенно, после войны. Дефицит был во всем. Начиная с колбасы и кончая туалетами и не только общественными. Поэтому один туалет на десяток бараков – обычное явление. Ведра, хотя и являлись дефицитом, но в каждой квартире присутствовали. Такое бывало.
В последние годы существования Союза такие продукты как масло, мясо, масло, чай… выдавали по талонам. Но почти у всех моих знакомых в холодильниках и кухонных шкафчиках эти продукты присутствовали. Повторюсь: такое бывало. Это интересное явление – тема для другого разговора и мы ее отложим на «потом». Вспоминая фразу А.Райкина «Если бы не было дефицита – не было бы и уважаемых людей», напрашивается мысль: может дефицит – рукотворное явление «уважаемых людей» для своего воспроизводства?
Потом жизнь продолжилась в уплотнении (две семьи в одной квартире). Через дорогу и трамвайную колею, почти напротив этого дома с аптекой, в таком же доме на втором этаже (с балконом) мы и жили. Квартира с общей кухней и туалетом, но уже не на улице. Люди, которые постарше, «слыхали» о таком жилище.
И наконец, жизнь стала протекать в собственной квартире. Народ знает, какое это счастье. К этому времени к квартире добавились и трое сыновей, что несколько утяжеляло счастье. Вернее, к сыновьям несколько позже добавилась квартира, как и положено по закону. Народ и об этом счастье осведомлен. Теперь можно было приглашать в гости друзей и родных. В кои-то веки случилось приехать в гости к нам и родителям моей мамы.
Как читатель понял, к приезду родителей жизнь молодой семьи стала более-менее сносной и появилась возможность потихоньку приобщаться к культуре и искусству. В один из таких дней, когда финансовые возможности совпали с влечением к прекрасному, мой отец приобрел статуэтку «Три грации».
Хозяйка квартиры не была в восторге от такого приобретения не только по причине финансовых трат. В те времена воспитание в семьях было несколько суровее, без излишеств. Воспитание в основном было направлено на выживание. Но мама понимала, что искусство требует жертв, в том числе моральных, когда обнажается женское тело, и не стала противиться обстоятельствам. Более того, к приезду дедушки и бабушки мама настолько свыклась с «Грациями», что не догадалась убрать их с видного места.
Дед, как интеллигентный человек, хотя и без диплома, понимающий, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, не осмелился задавать вопросы, вроде:
- Дочка, а что это такое?
Но маме тоже не надо было задавать вопросов. Ей хватило того, что участвуя в беседе за трапезой, отрешенный взгляд деда как магнитом притягивали к себе «Три грации». Может в его голову закралась крамольная мысль о том, что он чего-то прекрасного недополучил в этой жизни? И жизнь прошла мимо? Улучив момент мама, наконец, убрала статуэтку с глаз долой и прекратила эти будоражащие сознание мысли. Статуэтку убрала, а осадок остался надолго, если спустя шестьдесят лет, она переживала, вспоминая о своем стыде и этом казусе. Приобщение к искусству дорогого стоит.
Вот в таких непростых условиях мы, братья, и приобщались к искусству. Серега даже умудрился научиться играть на аккордеоне. Вплоть до «Полонеза Огинского». Но, вспоминая о своем музыкально-мученическом образовании, не очень радуется этому. Цель не оправдала физические и моральные средства.
А в остальном с искусством и культурой у нас все хорошо. Любим посидеть, поесть, попить, послушать музыку всякую…
P.S. Я всегда с особой теплотой смотрю на эту статуэтку. Ведь каких то полвека назад мой дед также в раздумье смотрел на эти «Три грации»… И от этого «грусть моя светла».