Продолжение. Начало здесь:
Дневник пионерки. Глава 1. Мамина школа
Дневник пионерки. Глава 2. Алло, мы ищем таланты!..
Глава 3
«Больше хороших товаров»
В этой передачке, транслируемой в самое провальное время, какие-то аккуратные технологи, напоминающие Шурика из «Кавказской пленницы», на фоне ползущих конвейеров бодро повествуют о чудесных промтоварах вроде сапог фабрики «Скороход», пылесоса «Ракета» и холодильника «ЗИЛ». О еде речи нет, еда только в Москве, а в глубокой провинции – продуктовые магазины.
В больничном гетто нет и магазинов, продукты приходится тащить из города, куда ходят один-два автобуса. Но не помню, чтобы кто-то тащил. Продукты завозились с базы, ящиками, по блату, если дело касалось рыбы, консервов и фруктов, и приносились в коробочках и пакетах, если это были деликатесы. «Блат» и «достать» – ключевые советские термины, ныне исчезнувшие из обихода; что-то достать можно только по блату, имея знакомства. Молоко и мясо все покупают у частников в близлежащих деревнях, которые до сих пор интегрированы в Шарью. За колбасой и апельсинами ездят в Москву. На магазины отводится только хлеб, но, кроме хлеба и морской капусты, в магазинах ничего и нет.
Конечно, все как-то устраивались. У всех участки по шесть соток, и кто-то из родни всегда работает в торговле. У нас, например, бабушка Антонина Васильевна, мать моего папы, работала на торгово-закупочной базе - ТЗБ. О Шарьинская ТЗБ! Сколь убого выглядело бы без тебя мое детство! Мы с братом обожаем бегать к бабушке и деду. Сын у них единственный – мой отец, мы – единственные любимые внуки, из-за которых, с точки зрения бабы Тони, ей приходится конкурировать с мамочкиными родителями. О конкуренции она не забывает, и для нас, помимо домашних яств, всегда припасены и венгерский компот, и сезонные фрукты, и коробки конфет «Рот Фронт». Подарки на день рождения, гэдээровские куклы и детская керамическая посуда – тоже, естественно, с базы. Бабушка, не любящая лишних трат и полжизни проходившая в одном пальто из темно-синего бостона, трудится на складе верхней женской одежды, самом дивном в Шарье месте. До нарядов мне, семилетней, нет никакого дела, но я обожаю бегать по гигантскому не отапливаемому складу и бросаться в объятия черных цигейковых шуб и пальто с воротниками из чернобурки. Здесь, как на чудо-дереве, растет все, и я меряю эти меха до самозабвения, пока бабушка не отыщет меня в дальнем углу и не примется ликвидировать последствия моего загула. На складе холодно, освещение – одна лампочка, баба Тоня к вечеру устает, но никогда меня не ругает и позволяет играть с казенным имуществом. Меха вскоре мне приедаются, и я отправляюсь в соседние сферы, к бабушкиным подругам - на склады обуви и головных уборов. Главное - не попасться на глаза страшному директору Иван Иванычу, которого я видела всего один раз, но всегда о нем слышу. «Спрошу Иван Иваныча…», «Как Иван Иванович скажет…», «Нет, этого Иван Иваныч точно не разрешит…». Директор ТЗБ зовётся Иваном Ивановичем, как все фольклорные толстые, лысые советские директора, известные нам из карикатур журнала «Крокодил», но внешне он, высокий и стройный, советских директоров отрицает. Как я сейчас понимаю, этот Иван Иваныч не только жил сам, но давал жить и многочисленным своим сотрудникам, которые весь день работали на холоде, были жутко материально ответственны и вечно находились под прицелом вожделеющих глаз родни. Наигравшись на складах до одури, я сажусь за новую разлинованную амбарную книгу, которую мне дают на растерзание, и делаю там некоторые «записи», после чего мы с бабушкой идем на автобус, который появляется редко, раз в час, возвращаемся домой, долго ужинаем и ложимся вместе на бабушкину перину. Оказавшись в тепле, баба Тоня начинает клевать носом, но мужественно рассказывает мне сказку, на середине которой всегда засыпает, чтобы утром снова вернуться в холодный, продуваемый всеми сквозняками склад.
База – источник не только моего счастья, но также маминого и Надиного. Мамина сестра Надя, которая давным-давно живет в Москве и работает главным инженером на фабрике крашения мехов, на девяносто процентов одевается дома, в Шарье, на московские магазины у нее просто нет времени. Батники, платья «сафари», японские плащи-пальто, итальянские сапоги – это все ТЗБ, баба Тоня. Вход на базу посторонним, естественно, запрещен, но с разрешения Иван Иваныча бабушка носит наряды домой, чтобы мама и Надя могли что-то выбрать и выглядеть. В магазинах-то выбора никакого нет, одна «прощай, молодость» - войлочные боты на толстой резине. Это и понятно: пока товар доберется до заштатной базы в Шарье, сколько директоров, товароведов и кладовщиков его перемеряют и подвергнут ревизии?..
Один такой примерочный день, несмотря на то, что прошло сорок лет, я до сих пор помню. Июнь. Свежая зелень и солнце, Надя приехала из Москвы, а на ТЗБ привезли немецкие платья. Кримпленовые! Даже не знаю, как объяснить моей дочери, что такое для женщин СССР – кримпленовое импортное платье. В общем, в «Промтоварах» висят одни ситцевые халаты, а на ТЗБ появились яркие не мнущиеся наряды, в которых ходят дамочки из иностранных фильмов. Добрались-таки до Шарьи. Бабушка, естественно, эти платья несет, чтобы мама с Надеждой примерили-выбрали. А мамочке с Надей – одной тридцать три, а другой двадцать восемь. И вот они, забыв обо всем, меряют эти инопланетные капиталистические платья перед допотопным бабы-Нюриным зеркалом – одно, второе, третье, десятое… Надо же выбрать!!! Мы с двоюродной сестрой сидим на полу, в партере, и во все глаза смотрим на это чудо. То, что платья – чудо, понятно всем, включая кошку, в доме стоит благоговейная тишина. Меряют, меряют – выбрать не могут, потому что взять охота всё. Наконец, добираются до последнего – голубого, «лапши» в люрексе.
- А в таком в «Кабачке 13 стульев» была пани Моника, - говорит обалдевшая Надя. И мы вспоминаем: действительно!!!
Я хочу сказать, счастье и ощущение избранности обрести в те времена было проще простого. Кримпленовое платье - это счастье из области фантастики. Но и пачка индийского чая со слоником – тоже счастье. Палка колбасы – счастье на целый месяц; колбасу едят по кусочку и берегут для гостей. А уж если ты где-то, будучи в столицах, набрел на километровую очередь за зелеными бананами (бананы в страну завозились лишь деревянно-зеленые), это было счастье втройне. И вот сейчас, производя эту ревизию времён, могу сказать, что по поводу быта я имела две генеральных мечты – чтоб бананы продавались на каждом углу за копейки и чтобы было много разных демократичных кафе. И подумайте! – обе сбылись!..
К ужасу экономной бабы Тони кримпленовые платья – настоящее разорение! – были куплены все. Несколько лет мамочка в них вызывала всеобщую зависть, но потом гэдээровский кримплен, который всё ещё сохранял первозданный вид, вышел из моды и бесславно доживал в наших шифоньерах, пока его не раздали дальней бедной деревенской родне.
Для мамочки страшно важно, чтоб мы росли в «нормальных условиях», и поэтому в нашей квартире – югославский гарнитур, чешская люстра, натуральные ковры и разнокалиберный модный хрусталь. Я бываю у одноклассников и вижу: так живут не все – единицы. В других домах на полу ужасающие половики, деревянные табуреты и – о ужас! – железные кровати с облезлыми набалдашниками… Но главное наше богатство – книги. Книги достать сложнее всего, особенно собрания сочинений: на них подписываются, стоят ночью в очередях, ездят за ними в столицу. В Шарье книги можно обрести только одним способом - состоять в знакомстве с Эльвирой Давидовной Шалагиновой, дивной красоты дамой, директором единственного в городе крупного книжного магазина. Долгое время родители подписываются на книги и как-то получают заветные тома, но вскоре интеллигентский круг замыкается, они знакомятся с Эльвирой, и я езжу за вожделенными томами к ней, без очереди получая сокровища в коленкоровых переплетах. Помимо русской классики, мы становимся обладателями толстенных томов Дюма, Томаса Манна, Ремарка, Ярослава Гашека, Синклера Льюиса… Рыбакова, Войновича, Шаламова, Распутина приносит Лара Решетникова в толстых журналах; Булгаков и Андреев добираются до нас в виде еще одной приметы «развитого социализма» - советского самиздата. Самиздат, конечно же, активно циркулирует в крупных городах, но и до райцентров что-то там долетает, зачитанное до дыр, с непропечатанными буквами и недостающими листками.
Первый читатель в нашей семье – папа. Вновь прибывшую книгу он бережно открывает и застывает с ней в углу дивана. Не выпуская ее из рук, обедает, разговаривает по телефону, передвигается по квартире, курит на балконе, спускается в гараж, возвращается обратно, ложится с ней спать. Запойное чтение, еще одна старинная провинциальная забава, несомненно, спасло не одну сотню тысяч жизней и от лютой неподвижной скуки, и, как следствие, от добровольного саморазрушения. В нашей библиотеке есть выпущенный до революции Ключевский и Пушкин тысяча девятьсот тридцать шестого года, которых отец время от времени берет в руки, чтобы подержать и потрогать страницы. И мамочкины книги по искусству тоже есть. Поняв, что итальянское Возрождение в круг наших интересов решительно не входит, мамочка прочитывает эти книги сама, а после пересказывает нам, демонстрируя репродукции. Позже, бродя по музеям Флоренции, я обнаружила, что знаю об этих сокровищах все, как и о скифской культуре, золоте Шлимана и прочих вершинах мирового искусства. В больничном гетто чтение принимало прямо-таки патологические формы, и я, например, страшно боялась встретить на улице читающую все Ларису Дмитриевну – ведь она непременно спросит: «А ты прочитала “Белые одежды“? А “Улитку на склоне” Стругацких? А “Ягодные места”?» Лет пятьдесят знаменитая Лара, подготовившая меня к институту, ходит в наш дом к Весниным, и главное общение этих людей состоит в обсуждении последних литературных новинок.
* * *
Быль в тему. С незапамятных времен в нашей квартире, в моей комнате, висит портрет обожаемого родителями Хэмингуэя. Тот самый, с трубкой. Опять приходят одноклассники и опять спрашивают:
- Это твой дедушка?
* * *
Еще одна характеристика времени - машины, точнее, их отсутствие. Автомобили стоят баснословные деньги, к тому же за ними существует очередь, в которой нужно стоять годами, лет по семь. Первая машина, «восьмёрка», у нас появилась в восемьдесят четвертом, когда я уже стала студенткой. А пока я росла, отец ездил на трехколесном мотоцикле «Урал», который и стоил по-человечески, рублей четыреста, и не требовал никакой очереди. Мотоцикл «Урал» - самый популярный транспорт в провинции. Нас с братом одевают в сто одежек, усаживают в люльку, мама устраивается сзади – и вперед. В касках, с насупленными от ветра лицами, мы выглядим комично и стараемся скорее убраться из больничного двора. Ездим в основном на реку или к мамочкиной родне в деревню, мотоцикл заводится с десятой попытки, адски шумит и вибрирует, и я всегда испытываю страх. Вождение любой техники в советские времена считалось сугубо мужским занятием, и я даже в самых дерзновенных мечтах представить себе не могла, что когда-нибудь сяду за руль. Села в сорок два года - жаль, папа этого не видит…
Мотоциклы «Урал» проживают в сараях-гаражах, понастроенных вокруг дома, и это еще один пласт нашей жизни. Гараж – легитимный повод для главы семьи исчезнуть из дома на полдня и после вернуться, пользуясь терминологией Зощенко, «лежа». Одна беда – стоят эти гаражи в двадцати метрах от дома и прекрасно просматриваются из окон. Гараж – не только релакс для наших пап, но и уличная игровая для нас. Зимой мы сигаем с них в снег. Начиная с весны, играем за гаражами в прятки. Высший пилотаж – пробежаться по их сомкнутым между собой крышам, не будучи застуканным родителями. Но дворовые игры – это, как говорят романисты, совсем другая история.
Если текст понравился, поставьте, пожалуйста, лайк и подпишитесь на мой канал. Спасибо. Карта Сбербанка 4276 4900 1853 5700
Продолжение здесь:
Дневник пионерки. Глава 4. Служу Советскому Союзу
Дневник пионерки. Глава 5. Сельский час
Дневник пионерки. Глава 6. Голубой огонёк
Дневник пионерки. Глава 7. Взрослым о детях
Дневник пионерки . Глава 8. Пионерская зорька
Дневник пионерки. Глава 9. Москва и москвичи
Дневник пионерки. Глава 10. Рейс 222
Дневник пионерки. Глава 11. Дым костра
Дневник пионерки. Глава 12. Будильник
Дневник пионерки. Глава 13. Программа "Время"
Дневник пионерки. Глава 14. Здоровье
Дневник пионерки. Глава 15. А ну-ка, девушки!..
Дневник пионерки. Глава 16. Будни великих строек
Дневник пионерки. Глава 17. В гостях у сказки
Дневник пионерки. Глава 18. Советский Союз глазами зарубежных гостей, или "Кабачок "13 стульев"
Дневник пионерки. Глава 19. Вечный зов
Дневник пионерки. Глава 20. Очевидное-невероятное
Дневник пионерки. Глава 21. АБВГДейка
Дневник пионерки. Глава 22. Наши соседи
Дневник пионерки. Глава 23. Человек и закон
Дневник пионерки. Глава 24. 600 секунд
Дневник пионерки. Глава 25. Семнадцать мгновений весны
Другие публикации канала:
Письмо. Рассказ
Как я переехала в особняк. Рассказ
Бабушка и её женихи. Рассказ
Клад. Рассказ
Сам я живу в вагончике, а в трёхэтажном жоме - страусы и индюки
Как няня вышла замуж
Взлёт
А вызнали, что человеческой жизнью управляют дома?
Транзитный Сатурн
Волшебник Данилин
Все, кто мог, продали большие дома
Как девушка убежала в Испанию
Как я похудела до 44-го размера
Женщина вокруг сорока. Повесть