Искуситель сразу приметил Девушку. Он хорошо разбирался в них. Видел чистые души и погрязшие в пороке. Последние его давно не интересовали. Нет, конечно тренировался Искуситель именно на них. Они были откровенно развратны, сами стремились в его руки, желали чтобы он обладал их телами. Ведь в этом деле Искуситель истинный мастер. Развратницы горели пламенем страсти в его объятиях. Они отдавались ему почти сразу. Без раздумий. Ибо они, как и Искуситель желали этого, не стесняясь своих желаний. На них Искуситель оттачивал навыки. Они были как гантели в руках атлета. Он поднимал их часто, но без особого удовольствия, предвкушая более серьезные победы.
И когда Искуситель наконец созрел, он понял в чем его предназначение, а сделав первую робкую попытку он сам удивился своей силе. Так легко и быстро он добивался желаемого. Он видел свою жертву изнутри. Видел все, что она хотела укрыть от посторонних взглядов и как опытный сапер, походил к жертве аккуратно.
Он осторожно прощупывал тонкие ниточки в душе жертвы, делая это так, что она и не понимала что происходит.
Затем, понимая кто перед ним, Искуситель прорабатывал стратегию и приступал. Жертва же сама не понимая почему, стремилась отдаться ему. Ей казалось, что так и должно быть. Но если жертва вдруг начинала сомневаться, Искуситель ловко и аккуратно направлял ее. И таким образом жертва делала все сама, а он лишь наслаждался результатом своей тонкой игры.
Но со временем искуситель уже знал как действовать, и сходу определял кто перед ним. И тогда игра переставала быть интересна.
Поэтому он стал усложнять задачи для себя, выбирая в качестве жертв светлые души, чей внутренний свет был для него как огонь для мотылька, с той лишь разницей, что сгореть предстояло жертве, а Искуситель впитывал ее лучи, одновременно даря ее телу то наслаждение, которое не могла дать ей ни одна другая светлая душа.
Значит ли это, что Искуситель был темным? Как черная дыра, поглощавшая свет?
Нет. Искуситель был своего рода инструментом, ключиком. Он подобно Морфеусу давал жертве синюю и красную таблетки. И жертва либо выбирала синюю и Искуситель исчезал из ее жизни, оставив ей осознание того, что она не поддалась, но и в то же время понимание того, что она пропустила самое главное приключение ее жизни, гложило ее постоянно.
Но если же рука жертвы, тресясь от нервного напряжения, выбирала красную, то для нее открывалась другая жизнь и другой мир - мир, где персона Искусителя становилась своеобразным фетишем. Жертва стремилась владеть им безраздельно, ревнуя его ко всему живому.
В этом мире, во время нечастых свиданий, жертва получала то, к чему стремилась осознанно или подсознательно. Для жертвы доступ к телу Искусителя был своеобразным наркотиком. Жертва с головой бросалась в захвативший ее водоворот и выныривала лиш тогда, когда расстояние делало невозможным доступ к нему.
А так случалось непременно всегда. Всегда, по тому что жертва и Искуситель изначала встречались лишь единожды и на короткое время. Буквально несколько часов. И если жертва становилась интересной ему, то происходила ещё одна встреча, на которую жертва уже шла понимая, что с ней сделает Искуситель.
Но всегда между первой и решающий встречей Искуситель подготавливал жертву к тому, что случится. Ещё во время первой, короткой и мимолётной встречи жертва была поражена личностью Искусителя. Его тонкий ум и юмор, манеры дворянина старой, царской школы с вкраплениями лихого безрассудства и почти хамского откровения, застревали в сознании жертвы, заставляя ещё и ещё возвращается к попытке понять его личность. Внешность Искусителя соответствовала представлениям жертвы о мужестве. Он не имел того отвисшего брюха, женоподобный рыхлой жопы и трехслойного подбородка, который так резал глаза жертве в других мужчинах.
Нет, Искуситель не был франтом. В его одежде присутсвовала некая расхлябанность, он не был гламурным модником, отдавая предпочтение вещам достаточно простым, но подобранным с тонким вкусом.
Искуситель имел специфический хрипловатый, с надломом голос и взгляд его зелёных, с каревой глаз, словно космос растворял в себе сознание жертвы. И она безвольно следовала его желаниям и прихотям.
Душа Искусителя была так же сложна для понимания, как сложно понять вечность, запах моря или осязать звёздное небо. Он не был человеком в полном смысле этого слова, но не был и демоном. Просто его возможности и способности поднимали над обычными людьми. Он умел понимать их с одного взгляда. А так же чувствовал мир вокруг на уровне тонких, не осязаемых эфиров.
Искуситель любил чувствовать мир. Он подставлял свои щеки, покрытые не густой бородой ветру и тот доносил до него запахи, отголоски событий как нынешних, так и давно случившихся, голоса людей, живущих и давно умерших, чей язвк уже исчез и смысл их слов понимал только он.
Когда Искуситель уставал, он обращал свои ладони солнцу и ощущал как через кончики пальцев он наполняется силой.
В воде он чувствовал себя рыбой, и резвился как дельфин. Она была его родной стихией и он с искренним удовольствием отдавал себя ей.
В целом, с природой он жил в гармонии. Чего не сказать о его отношении к людям. Он часто обжигался. Искуситель пришел в мир общения с людьми резко. До этого он много времени уделял литературе и другим занятиям, которые требовали от него частых контактов с общественностью.
Он впитывал в себя образы и события, происходившие с литературными героями и воспитал в целом себя сам. Но мир людей современных был другим. И он сразу это понял. В начале он наивно и радостно распахивал душу всем, с кем ему доводилось иметь дело. И далеко не все и всегда отвечали ему взаимностью. В начале он не видел и не понимал этого, но потом, когда грязь и мрак этих людей заполонили его душу, он замкнул ее от всех. Нет, внешне он оставался таким же приветливым, вежливым и радушным. Но в сердце никого не впускал. Его душа была прочно замурована в черный камень.
Но потом он встретил Девушку.
Девушка была настолько светла, что Искуситель даже невольно жмурился, глядя на нее. Даже в темноте, ведь он видел ее внутренний свет. Который бил из ее волшебных глаз фонтаном. Она была невероятна и Искуситель загорелся интересом покорить ее и подчинить себе. У него давно не было таких интересных жертв.
Первая ночь.
Изумление и недоумение царило в душе Искупителя. Нет, не от того что девушка легко согласилась быть с ним. Он был уверен в себе и у нее не было шансов не пойти с ним.
Дело было в другом. Место, которое выбрали они. Это были руины Великой страны. Она стояла в упадке и забытие. Девушка водила Искусителя за руку по темным тропам Республики и Искуситель молча смотрел. Он помнил как тысячи людей были тут щяzzzливы. Они были молоды, веселы и двигались в едином порыве. Тысячи ног топтали песок Великой республики, становясь Единым и Великим народом. Пусть не на долго,но искренне.
И теперь, тут среди руин Искуситель чувствовал себя осколком былой эпохи. В его глазах оживали образы прошлых времен. Он видел тени людей, которые сюда больше не вернутся. А если и вернутся, то подобно ему, будут молча бродить среди этих памятников былого величия. Искуситель изначально не собирался сюда, но Девушка хотела танцевать и он не мог не пойти с ней.
Но сам танцевать он не собирался. Не мог себя заставить. Девушке было это не понятно и интересно. Именно по этому она и хотела сюда. Ведь перед ней был он - живой свидетель тех времён. И он делился с ней своими воспоминаниями. Рассказывал где, что и как было, одновременно оживляя все это в своей памяти. И калейдоскоп событий проносился в его глазах, разжигая что-то, давно угасшее. Видимо Девушка это чувствовала.
Он смотрел как она танцует, тут среди немногих. Он смотрел вокруг и видел темноту и тишину. И только там, где танцевала девушка, царил что-то вроде того, как было раньше. И Искуситель молча улыбался, рассматривая ее красивое, стройное тело. Он видел как она улыбается ему в ответ. И понимал, что должно произойти дальше. Ведь так бывало не раз.
Девушка была живой. Она двигалась весело и задороно. А он молча улыбался, и стоял, прижавшись к стене.Она была на другом конце площадки. Но как будто рядом с ним. И он чувствовал эту верёвочку, протянувшуюся между ними.
Теплое ночное море ласково приняло в свои объятия Девушку. Искуситель купаться не стал. Он не готовился к этому, да и знал, что ночная прохлада быстрее тогда сделает свое дело с мокрым человеком, заставляя его трястись от холода.
Девушка ещё плавала, а он уже по ее движениям и тому, как она весело ныряет в воду делал выводы и дорисовывать ее портрет для себя, чтобы знать, как сейчас действовать. Ведь он планировал закончить все в одну ночь.
Он не помнил как ее соленые губы оказались прижатыми к его, в какой момент это случилось, но помнил, что они оказались одни среди тех не многих, кто был с ним на пляже.
Рядом были только море, ночное небо и прохладные песок.
Девушка прекрасно понимала, что сейчас должно произойти и попросила его не делать этого, даже если она сама захочет.
И в этот момент он понял, что же такое в ней так поразило его. Это ее чистота. Она была такой, какими бывают дети: наивной, непорочной, чистой, немного глуповатой и невероятно светлой.
И Искуситель впервые в жизни отступил. Нет, он гладил ее и целовал, видел как она становится все горячее и горячее от его прикосновений. Слышал как она постанывает в возбуждении. Чувствовал ее горячее дыхание. И мог все закончить в один момент. Но не стал.
И в этот момент что-то хрустнуло в его теле. Он физически ощутил как по линии позвоночника пробежала трещина, сквозь которую начало струиться на руду электричество, прокалывая его голову в темечке.
Ночь вторая.
Теперь Искуситель видел по всему своему телу энергетические трещины, сквозь которые выбивались языки струящейся энергии. Он был удивлен и испуган. Он не понимал что это. Целый день он провел, не понимая что с ним. И вечером снова был рядом с Девушкой. Он не мог разобраться, что же с ним случилось, и стремился к этому. Время, проводимое рядом с ней вызывало в его голове какие-то забытые и полустертые ощущения. Чего то такого, что он уже когда чувствовал. Но забыл.
Девушка была все так же наивна, добра и искренне радовалась тому, что он опять был с ней. Ее внутренний мир приоткрылся для него через ее волшебные глаза. Девушка была немного близорука и по этому они были открыты широко, так широко, что казалось он засмотревшись провалится в их бездну.
Он боялся этого. Не хотел. Ведь теперь уже к нему пришло понимание случившегося. Теперь не он подчинял себе Девушку, а она его. Ее лёгкие прикосновения будили в нем океан безумного желания. Он хотел во чтобы то ни стало обладать ею. Прямо тут и сейчас. В этом темном и отдаленном уголке пляжа. Где не было никого. Но он помнил ее просьбу. И что-то заставляло его ее выполнять. И в этот вечер все его тело буквало разламывало на части: та энергия, которую поражала в нем Девушка, разорвала каменный щит, пробила тщательно окованное броней сердце, и он стал беззащитен. Как ребенок. Как Девушка.
Третья ночь.
Этой ночи Искуситель ждал и не ждал. Хотел и не хотел. Он знал, что она будет последней. И это неотвратимо и безвозвратно. Вероятно он больше никогда не увидит Девушку. Ведь именно так всегда и бывало. Но если раньше он был только рад тому, что мог передохнуть и переключиться на следующую жертву, то теперь жертвой был он. Девушка очистила его от налета и пыли, окаменевшего вокруг его души. И те змейки электричества были таким же светом, каким светилась Девушка. Чистым, по детски наивным. Девушка, с ее лёгкой и радостной натурой сломала его. Его душу и забрала с собой то, что он так тщательно прятал от остальных - его живое сердце, способное любить. Искуситель не знал, что ему делать.... Да и мог ли он теперь называть себя так? Теперь он стал Человеком.
Он не думал о том, что будет с ним дальше. Не хотел думать. Но то, что подарила ему лёгкая и чистая Девушка осталось с ним.
Он ходил и улыбался, вспоминая бездну ее прекрасных глаз и исходивший от нее исцеливший его свет.
Спасибо тебе, маленькое солнце