За окном, в ночной темноте завывал ветер набрасывая на окна хлопья снега. Налипнув на разогретое печкой тепло они, плавясь стекали к подоконнику. К теплу печи согревавшему меня снаружи, изнутри присоединилась стопка дедовской наливки.
- Чего опять такой кислый сидишь, бусурманское твое имя? От твоего вида у меня в подвале вся кочаны капусты сейчас все заквасятся и молоко створожится. Рассказывай, что на этот раз случилось.
- Да, ничего нового. Всё как всегда. Весь мой жизненный путь утыкан мегалитами, черными, такими черными, что даже втягивают в себя свою тень.
- Ууу! Совсем всё плохо. Радостное есть хоть что-то или одни булыжники под ногами?
- Есть конечно же и радость и счастье и тоже какими-то огромными глыбами. Да только толку от этого никакого. Вываливаешь эту глыбу радости перед человеком. Но, как только тень от этого счастья моего накрывает внутренний мир собеседника, зябко становится ему, и уходит человек.
- Так этож, как с тортом. Ты же его не целиком ешь. Он же целиком в рот не поместится же. Ты же его на порции режешь. И человеков своих тоже частями угощай, а не наваливай на них весь свой торт. И тебе и им приятнее будет насладится вкусом, не давиться и не чумазиться в крему.
- Да это понятно... Но вот что с этими мегалитами делать?
- Могу дать долото и молоток, будешь из них скульптуры красивые вытёсывать.
Дед придвинул наполненную стопочку и улыбнулся с хитрым прищуром.