Света шла по тонко и белесо заиндевевшему асфальту от храма к калитке. Ее мысли были где-то там, в туманном желанном будущем, в котором у них с Вадиком родится ребенок, розовый, гладенький и такой родной, что у Светы сжималось горло и подступали слезы. Мысленно она всматривалась в маленькое воображаемое личико краснощекого младенца, и ей почему-то казалось, что он совсем не похож на ее мужа.
Света шла и не замечала холода, согревала молитва. Молилась она наивно, сбивчиво, с трудом подбирая слова и стесняясь, как все не привыкшие к общению с богом люди: «Боженька, ты милосерден, ты… даешь утешение… дай мне ребеночка! Пусть… Пусть будет испытание. Я справлюсь… У меня на все хватит сил, лишь бы только ребеночка, Господи, милостивый, всемогущий, услышь меня, пожалуйста, это я, твоя раба, послушная тебе Светлана».
В уме ее мелькали образы из проповеди: дева в покрывале и с книгой, завеса из пурпура, Святой дух в образе голубя, архангел Гавриил и старый Иосиф с посохом. Был канун праздника Благовещенья, и отец Иннокентий, беседуя с ней под гулким сводом храма после Всенощной, долго рассказывал ей о покорности божьей воле, о важности покаяния и о смелости девы Марии. «Какое все-таки чудесное совпадение!» - думала Света, покидая храм. Она впервые зашла в церковь, и надо же, в канун такого праздника! Божественное провидение? Чудо? Тайный знак?
Свете показалось, что у калитки промелькнула тень. Она оглянулась. Ветер беспокойно шумел деревьями вокруг храма. Тень от кустов бузины металась по заросшему газону. Солнце уже село в тучи за небоскреб, небо приблизилось к земле и налилось лилово синим кровоподтеком. Смутное предчувствие чего-то неотвратимого и жуткого навалилось на Свету. Она остановилась и вгляделась в темноту.
«Видишь, ничего страшного. Нечего бояться. Просто ветер». Но сердце почему-то подпрыгнуло к горлу, ухнуло в грудную клетку и замерло. И в этот же миг ветер стих. На миг установилась необычная тишина. Света не выдержала и побежала. Чья-то рука перехватила ее поперек тела, что-то ударило по ногам, потащило в сторону, больно подвернулась рука, а шершавая ладонь, пахнущая бензином, грубо зажала рот.
Он дотащил ее до темной норы между кустами и оградой, поставил на землю и развернул. Она увидела бугристое, широкое лицо. Он толкнул ее, навалился, прижал тяжестью своего тела, стал раздирать полы пальто, вырывая крупные алые пуговицы вместе с тканью.
Света хотела, но не могла бороться. Тело налилось холодным каменным ужасом и не слушалось. Насильник мял и тискал ее, как тряпичную куклу, рвал одежду. Светлана не чувствовала боли, казалось, она вообще перестала чувствовать, и это превращало все в страшный сон, который она только видела, но не переживала. И нужно было вспомнить, что это сон, и проснуться.
Она смотрела расширенными зрачками на мелькавшее перед ней лицо, руки, ветки кустов и даже на звезды, проступившие в небе — все было неумолимо жестоким, беспощадным и равнодушным к ней.
Насильник задрал ее узкую шерстяную юбку и возился с колготками. В наступившей тишине слышалось сопение, от которого Свете становилось дурно. Очень близко послышался хлопки, словно быстрые удары пощечин. Света увидела над собой голубя. Он пролетел, почти задевая их крыльями. Она вдруг с пронзительной ясностью осознала, что скоро умрет, и все уже будет не важно.
- Я сама, — тихо сказала она.
Насильник замер, мутно посмотрел на нее и со злостью рванул колготки.
- Стой! – крикнула она, — Я же сказала – САМА!
- Заорешь – придушу. Поняла, тварь? – он отпустил Свету. Она расстегнула по-очереди молнии сапог и стянула тугую лайкру.
- Не нужно меня насиловать. Я сама, - голос Светы дрогнул.
- Тварь развратная! – хрипло выругался он, смотрел и ждал.
Света сняла трусы, стыдливо сунула их в карман пальто и не знала, что делать дальше.
- Остальное тоже! – приказал он.
Она скинула пальто и разорванную в лоскуты блузку. Света делала это медленно, стараясь понять, что заставило бы его передумать.
- У тебя есть дети? – спросила она.
- Пошла на хер!
- У меня нет, — не обращая внимание на грубость, сказала Света. — И теперь уже не будет.
- С чего это?
- Ты же убьешь меня, — спокойно, как что-то очевидное и совсем не трогающее ее, сказала Света.
- Может и не убью. Ты вроде баба нормальная!
После того, как все закончилось, Света потянулась за своей одеждой.
- Куда? – спросил насильник.
Он лежал, подперев рукой голову и смотрел, как она натягивала на себе лохмотья и куталась в пальто.
Света дрожала.
- Я тебе ребенка заделал. Радуйся!
Она замерла. Слезы бессильной ярости выступили на глазах, и она так сильно сжала зубы, что еле вытолкнула изо рта слова:
- Можно я пойду?
- Куда?
- Домой.
- Провожу.
- Не надо!.
- Сказал — провожу! – он сел и на всякий случай схватил ее за запястье. – А то заяву побежишь катать.
- Я же сама согласилась! — она всхлипнула, но справилась с собой.
И они пошли. В голове Светы лихорадочно вспыхивали мысли: если он захочет подняться? Будет знать ее подъезд и может подкараулить в другой раз, и тогда этот ужас повторится. Она замедляла шаг, придумывая решение.
Страх уже не сковывал ее, она освоилась, и теперь с удивлением смотрела на прохожих, которые шли и не замечали, что насильник ведет за руку свою жертву.
Она хотела закричать, но подумала, что это неразумно, он может ударить ее, надо сначала попробовать отделаться мирным способом. Она попыталась разговорить его, задавала вопросы. «Как тебя зовут? Сколько лет? Кто ты по профессии? ». Имя его было Семен, он работал шофером на цементном заводе, жил с матерью, которая, судя по всему, впала в маразм. Свету мучил вопрос, насиловал ли Семен женщин раньше, но спросить она не решалась. Это свело бы спокойную, в чем-то даже человеческую беседу на нет.
Она привела его к другому дому, к хорошо освещенному фонарями подъезду.
- Мне сюда, — сказала Света, думая, что если он заставит набрать код домофона, она закричит.
- Хорошая ты баба, — сказал он и грубовато обнял ее. – Замуж за меня пойдешь?
Света посмотрела на него, на его грубое, неказистое лицо, которое теперь имело глуповатое выражение.
- Я замужем, — тихо сказала она.
- Врешь небось? Кольца-то нет.
- Потерялось.
- Будь я твоим мужем, не пускал бы тебя ночью. Мало ли всяких уродов, — хмыкнул он.
Они постояли молча. Света вздохнула.
- Мне пора.
- Иди!
- Нет, ты первый.
Семен послушно пошел по тротуару, не оглядываясь. Когда он исчез в темноте, Света кинулась через двор, через дорогу, к своему дому, в котором мягко светились родные окна.
Через девять месяцев у Светы родился сын, крупный краснощекий младенец с широким лицом. Он был совсем не похож на мужа, узколицего, с тонкими и нервными чертами. Но Вадик считал его своим сыном. Он брал его на руки, нюхал головку, сюсюкал, стесняясь своего неумения обращаться с младенцем. Света тоже считала ребенка сыном Вадика. А тот вечер она забыла, как страшный сон.