Всё началось с того, что я нащупала в груди уплотнение. До этого, несколько лет назад, когда я закончила грудное вскармливание, у меня была киста. Тогда я сходила на узи, потом к маммологу-онкологу в поликлинике, мне прописали какие-то капельки, и всё прошло. Собственно поэтому я не особо испугалась, подумала, что опять киста. Но, конечно, в интернете успела начитаться, что их могут убирать шприцом, что тоже само по себе звучит страшновато.
Как назло, к маммологу записаться не получилось, причём в частной клинике мне не смогли сказать, когда она появится, но внесли в лист ожидания. И я записалась просто на узи на следующий день. Врач оказалась очень молодой девушкой, внимательной и грамотной. Она сказала, что опухоль очень похожа на фиброаденому, и не похожа на рак, но направила меня к онкологу.
Буквально через пару дней появилась маммолог, она тоже уверила меня, что это фиброаденома, рассказала, как проходит операция, объяснила, что лучше не затягивать, а то она имеет все риски стать злокачественной. Это был конец декабря, к онкологу я смогла записаться только в лист ожидания на январь, и сейчас я понимаю, как мне повезло с врачом, она была спокойна и уверена, и я прониклась этим спокойствием, что дало мне пережить новогодние праздники. Не знаю, что бы со мной было в обратном случае. Опять же из-за праздников я старалась никому не рассказывать, только самым близким – мужу и подруге. Маму решила не беспокоить. Мой отец умер от рака, мне хотелось уберечь её от плохих мыслей.
В январе, это было уже 14 число, я попала на приём к онкологу. Молодой мужчина сосредоточенно пощупал меня и тут же отправил в процедурный кабинет на пункцию. В обществе трёх то ли медсестёр, то ли практиканток, я сидела в кабинете на высокой кушетке и немного нервничала. Им тоже было как-то неуютно, так что атмосфера напоминала сессию, как будто мы все не очень готовы к экзамену и ждём нашего сурового препода. Вся процедура не заняла много времени, было неприятно, даже немного больно. После одна из девушек спросила меня, боюсь ли я вида крови, я, кажется, не боюсь, но что-то мне тут же стало не по себе. Врач успокаивающе повторил несколько раз, что ничего страшного, просто задел сосудик. Я лежала на спине, а меня всё обтирали и протирали, и я старалась не смотреть. Врач задумчиво выдал: «Не хочу Вас пугать, но на фиброаденому это не похоже». Я вышла в коридор с охлаждающей штукой подмышкой и разрыдалась. В этот момент мне впервые стало страшно. Мысли, которые я упорно гнала прочь, поселились в моей голове и кружили там безостановочно.
Через неделю-полторы я пришла на приём, чтобы узнать, что «результаты плохие» и надо ехать в краевой центр, там и врачи лучше и диагностика точнее. Он не сказал слова из трёх букв на «р», но оно повисло в воздухе. А я испытала странное облегчение. Меня отпустило, наверно, мне была нужна эта ясность и точность, даже такая. Я ехала в областной диагностический центр твёрдо уверенная, что там мне скажут: «в Вашей деревне ошиблись, это фиброаденома, оперировать Вас будет лучший врач области», не смотря на то, что она росла просто стремительными темпами.
Врач областной больницы оказался ещё моложе моего онколога, дерзкий и самоуверенный, наверняка, с очень активной социальной позицией и холостой. Он тут же заявил, что это мы ещё посмотрим, кто тут прав, кто виноват. Ваши сельские результаты заберите, надо пройти всё по новой, назначил опять гистологию, УЗИ и КТ.
Оказалось, что пункцию здесь берут современными методами, пистолетом, а не как у нас шприцом, без боли, без крови, даже синяк был совсем крошечный впоследствии. Самой приятной и быстрой процедурой оказалась КТ, я как будто побывала в космическом путешествии, очень кратком, но захватывающем. На УЗИ всего я узнала много нового, особенно порадовала печень, со всеми этими стрессами я пристрастилась к красному вину.
Через две недели я приехала за результатами, врач где-то растерял свой запал дерзости и смотрел исключительно в мою карточку. Слова из трёх букв опять не прозвучало. Он сказал, что это опухоль, и она злокачественная. На мой вопрос про прогнозы и вообще, сказал, что по размерам это 3я стадия, что сказать точно можно будет только, когда начнётся лечение, и отправил меня на консилиум.
На консилиум надо было приехать строго к восьми часам. Невыспавшаяся, с тяжёлой головой я уселась на стульчик, одной из последних в ряду таких же счастливчиков, как всегда, самая молодая в очереди. Распахнулась дверь, из неё вышло пара десятков людей в белых халатах и объявили мою фамилию. Консилиум выглядел так: большая аудитория, заставленная стульями, на них врачи. У входа в центре стол и, вероятно, главный врач, на столе стопка карточек. У двери стул, там мне сказали раздеться, едва я пересекла порог, мы с этим врачом уставились друг на друга, ну и я разделась. Пара дежурных вопросов («Когда обнаружила?», «Как она себя ведёт?»), потом он холодными пальцами быстро и как-то очень прям профессионально, как будто кусок вырезки в витрине мясного магазина, ощупал меня, и сказал одеваться и ждать консультации. Вся процедура заняла по моим ощущениям не более пяти минут. Если бы не его отстранённость, то всё было бы очень унизительно. А тут ты просто носитель опухоли, и врача интересует только она, а ты не интересуешь от слова совсем.
Я выпала из кабинета с глазами по пять копеек в руки такого же удивлённого мужа. А потом мы ждали моего консультанта, который, собственно, просто отдал мне выписку, где значилось, что меня ждут 8 курсов химеотерапии в родном городе.
Я опять порадовалась (поверьте, это очень важно находить, чему порадоваться, особенно в моём положении), что не надо лежать в больнице в чужом городе. Почему-то эта перспектива пугала меня не меньше операции.
Это всё было так странно, у меня третья стадия, мне назначено лечение, потом должна быть операция, а я совершенно нормально себя чувствую, у меня только слегка ноет опухоль где-то подмышкой, немного неудобно спать на боку и слегка давит лифчик, и на этом всё. Разве так должно быть, когда у тебя болезнь, от которой вроде как умирают?