Теология не только учение о Боге, это еще и учение о людях, правда со специфической стороны. Почему люди верят в Бога? Почему некоторые люди принимают в меру своего разумения образ Бога? Почему прижились в обществе представления о Боге, если даже его нет?
Удобнее исходить из атеистической точки зрения, современное выражение которой находится в обороте ПМГ = «православие головного мозга» или в слове «православнутый». Да и опыт католицизма, особенно женских монастырей, дает некоторые основания полагать, что люди с необычными видениями по сути душевнобольные. С этой точки зрения религия есть некое моровое поветрие, поражающее людей с ослабленным душевным иммунитетом. Христианство в чем-то сродни короновирусу по степени заразности, поскольку одной из его заповедей является «нести свет людям», «проповедовать благовестие». Другие религии менее заразны и более эгоистичны.
Есть еще сектанство, когда выживаемость секты зависит от количества обращенных, причем способы завлечения могут быть изощренными – от издания брошюрок с вирусом религиозности через посещения собраний до концертных залов. Поскольку обычно исповедуется непротивление властям и проводится растворение социального протеста, власти смотрят на это сквозь пальцы и по крайней мере разрешают такие собрания. Лучше меня об этой точке зрения написано в книгах по концепции мемов Ричарда Докинза.
Кроме того, у религии древние корни, и каста жрецов для собственного пропитания будет всячески насаждать в обществе религиозные представления, являясь постоянным источником заражения. Отсюда, например, укоренившееся в народе мнение о попах как о паразитах, обманщиках и мошенниках. Как писал Евграф Дулуман, «поп на небо посматривает, а руками по земле пошаривает». Однако видеть в этом лишь единственную и основную причину религиозности людей и жрецов, - да, да! среди жрецов еще осталось много честных, искренне верящих людей, соблюдающих заповеди, - неверно. Хотя и нельзя пренебрегать тем обстоятельством, что наличие института церкви как организации положительно сказывается на прилепление к ней людей, т.е. в некотором роде это живая структура. Я не уверен, что религия выживет на одном загадочном внутреннем чувстве, если сжечь все священные тексты, разрушить все храмы и убить всех жрецов. Если такую чистку провести в нашем секулярном веке, то мы, скорее всего, избавимся от этой заразы.
Чтобы человек поверил, одних рациональных аргументов мало, и нужно затрагивать тонкие психологические струны души и использовать особые жизненные ситуации. Для одних людей значимы одни струны, для других – другие, т.е. происхождение религиозности имеет полигенетическую природу; кроме того, причины, справедливые для древности, менее действительны сейчас, и наоборот. Человек и обстоятельства его жизни меняются в истории, однако, в основе своей как биологическое и «семейное» существо он практически неизменен. Поэтому анализ проблемы Фрейдом, отсылка к эдипову комплексу и суровому отцу сохраняют свое значение. Я бы разделил причины религиозности на две группы: побудительные (в религию) и сохраняющие (в ней).
Начнем с первой. «Религия питается страданиями». Счастливому человеку религия не нужна, она избыточна, ибо ему и так хорошо. Но когда жизнь ставит его в трудные условия (на войне, в тяжелой болезни, при нищете и пр.), то в отчаянии человек идет в храм и искренне молится, когда иные источники помощи исчерпаны. Это потребительское отношение к богу, надежда на авось. Примерно так же человек обращается к властям или другим «сильным» людям – а вдруг, помогут? Когда ситуация пройдет, то с течением времени человек отвернется от Бога. Кажется, Сенека писал, нет ничего мимолетнее, чем человеческая благодарность. И если Бог не поможет, то будет обида на него, возможно, остервенение и обвинения «мог, но не помог».
Другая причина похожа на первую, только бедствия еще не произошли, но весьма вероятны – «как бы чего не вышло». Бога, словно начальника, имеющего силу изменить обстоятельства и удачу, пытаются задобрить славословиями, чтобы заслужить благосклонность, заручиться поддержкой этой непонятной силы. Если бы Бог был бессилен или глух к мольбам, то ему соответственно и не молились бы. Бессильный Бог не нужен.
Третья причина возникла в более позднее историческое время. В древности пакибытие, т.е. посмертное существование, казалось естественным – люди уходят тихо в страну мертвых. Однако по мере цивилизационного развития ум стал требовать доказательств этой веры, а условия жизни стали предоставлять свободное время, чтобы вырваться из суеты сует и задаться вопросом о смысле жизни. И тогда Бог стал условием пакибытия; версии «геенны огненной» и «окончательного небытия» стали конкурировать. Ужас при мысли о конечности собственного существования и соответственно бессмысленности итога земной жизни стал преследовать человека. Отсюда надежда и упование на Бога. Вот поэтому идея возвращения в прах так противоречит религиозности, чего не понимали саддукеи. Древним людям, жившим коллективной жизнью, достаточно было мысли о благоденствии внуков и далее «до седьмого колена», благоденствии большой семьи и тучности отар овец, но ближе к нашему времени люди стали более индивидуалистичные и эгоистичны
Марксисты указывали на страх перед явлениями природы, когда незнание причин заставляло антропоморфизировать, объяснять неизвестное деятельностью богов или Бога. Разумеется, это помогает формировать рассудочное понятие Бога, но вряд ли заставляет верить в Него. Теперь перейдем к причинам, сохраняющем человека в лоне религиозной секты или традиционного культа.
Первая и основная причина – потребность в уюте. Чуждый опасный мир, чужие люди вокруг порождают чувство заброшенности. Ритуалы религиозного культа, вся суть которых – напомнить человеку о тайной подкладке мира и сделать её, опять же через ритуалы похорон, инициации, брака и праздников урожая, более дружественной и родной. Конечно, можно сослаться на пережитки инфантильности, но я не думаю, что стоит обвинять людей в этом; в каком-то смысле все заложники своего детства, опеки родителей (или родственников, или тех, кто взял на себя эту роль). И здесь совершенно прав Фрейд, когда Бог берет на себя функцию Отца. Однако, на мой взгляд, такое понимание слишком психологично и прямолинейно, оно слишком акцентирует внимание на личности. Ритуал примиряет человека с миром, говорит ему, поскольку он участник и свидетель песнопений и гимнов, что «все хорошо, все идет как надо». Собственно говоря, не так важен Бог, с которым связан ритуал, сколько сам Ритуал по себе. Более точно, не сам механический ритуал, а зримое присутствие того незримого, что скрыто за ним. Мне помог это понять о восточном христианстве Византии Петер Гаэтанос, исполнивший пасхальный мотив «Христос Анести». С практической точки зрения человек с радостью идет в церковь, коль скоро признал её и христианство своим Домом. На этом, кстати, хорошо играют сектанты, вовлекая одинокого индивида информационного общества, где чаты и социальные сети лишь эрзац живого общения, в совместное времяпровождение.
Вторая причина является естественным следствием первой. Это бегство от одиночества и нехватки внимания к исповеди души и самообнажению. Бог все простит и все поймет, это Мать, любящая Мать. Отсюда культ матери Христа и психотерапевтическое значения «таинства исповеди». Нельзя недооценивать потребность выговориться, причем выговориться безопасно; поэтому принята «тайна исповеди» для католических священников (и психотерапевтов). Ницше прозорливо писал о потребности любить и быть любимым как о причине религиозности.
Третья причина проистекает из нарциссизма и интроверсии, помноженного на жажде чудес. Два мотива – склонность к выдумке, пришедшая из детства (когда логика еще не тормозила буйные фантазии), и стремление выделиться под благовидным предлогом «духовного развития», – смешиваются воедино. Отсюда жития святых, придание себе сверхценного значения в глазах Божества и сопричастность чуду через свидетельство или даже участие. Повседневная жизнь монотонна и сера, сказки и самообман делают её более «цветной». Кроме того, человек приобретает абстрактную цель – «духовное усовершенствование»; путь, правда может быть различным: аскетизм, самобичевание в прямом и переносном смысле, добрые малые дела, самопожертвование ради Х (человека, дела или идеи/мудрости/истины). Не надо забывать, сколько притягательна загадка и тайна. Люди, как бабочки, слетаются на Свет Тайны.
Итак, мы видим, что причины верить в туманного Бога достаточно фундаментальны, исходя из человеческого бытия.
