В новом выпуске проекта «Лицом к лицу» эстафета возвращается из заокеанского турне обратно в Россию, в город Санкт-Петербург. Продолжая соблюдать вынужденную пандемией дистанцию, в этот раз мы беседуем с международным экологическим журналистом Ангелиной Давыдовой. Уже больше 10 лет Ангелина занимается вопросами экологии и климата, пишет для ведущих российских и зарубежных СМИ, участвует в организации экологических инициатив. Сегодня мы поговорим о профессиональном пути Ангелины и о том, как климатическая повестка обретает новые формы в контексте пандемии коронавируса.
Дмитрий Мальков
Ангелина, мы очень хотели, чтобы следующим звеном в цепи проекта стал именно журналист с богатым международным опытом. Мне очень приятно иметь возможность снова пообщаться с тобой, хоть и на расстоянии. Давай начнем с того, как в тебе родилась страсть к экологической тематике, ведь начинала ты свой карьерный путь в финансах?
Ангелина Давыдова
Я действительно изначально получила экономическое образование. Поэтому, когда я пошла работать в журналистику в 1999 году в газету «Коммерсант» в Санкт-Петербурге, на протяжении долгого времени я писала про экономику, финансы и, страшно сказать, страхование. Поработав в Коммерсанте и затем в The St. Petersburg Times, я, как и ты, поездила по миру по нескольким международным стипендиям, в основном от Reuters Foundation. Сперва это был Лондон, затем – Оксфорд. После этого я поняла, что хочется в жизни что-то еще попробовать. В этот момент я открыла для себя, с одной стороны, замечательный город Берлин, стала учить немецкий язык, а параллельно в моей жизни возникли немецкие общественные организации, многие из которых работают в пространстве между Россией и Германией.
Одной из них была организация «Немецко-русский обмен». Я стала руководить для них проектом журналистского обмена, потом курировать проект изучения Евросоюза для студентов. Затем именно через эту организацию в мою жизнь пришла экологическая тематика. Пришла она очень романтичным образом. К нам обратилась общественная организация, которая приводила в Петербург парусный корабль. С этим парусным кораблем был связан гигантский эколого-культурный фестиваль под названием Moving Baltic Sea. То есть надо было организовывать экологические дискуссии про воду, про Балтийское море, про изменение климата. Я стала главным организатором этого фестиваля в Питере.
Через этот проект я вошла в экологическую тематику. Мне она понравилась во многом потому, что это в большей степени про некое глобальное благо, про то, что хорошо всем. Не про то, что кто-то пытается доказать, что он лучше или сильнее. Меньше про конкуренцию, а больше про глобальное благо, как мне тогда это увиделось. После этого экологические темы стали появляться в моей жизни много и часто. Меня позвали в молодежный тренинг, который организовывали Friends of the Earth International в Швеции, где-то в полях, в палатках, в октябре! Отдельно там проходил тренинг по тому, как работает климатический орган ООН (рамочная конвенция ООН по климату РКИК). Как в нем выстроена работа, на каком языке в ООН пишут документы, что такое agreed language как язык документов ООН. Как работают эти структуры, как в них можно принимать участие, что такое климатическая политика. После этого в 2008 году я поехала на свою первую конференцию ООН по климату в Познани в Польше, и после этого я бесповоротно ушла в тему климата и экологии.
Я продолжала работать в своей общественной организации, стала организовывать выезды российских журналистов на климатические конференции в ООН. Однако в какой-то момент я поняла, что мне не хватает журналистики. Вот я это все делаю, а писать все равно хочется. Так что в 2009–2010 я решила вернуться в журналистику и начать писать параллельно с работой в общественной организации. Вжух – переносимся в настоящий момент: сейчас у меня по-прежнему сохраняется несколько ипостасей. Одна из них – это работа в общественной деятельности. Мы создали дочернюю организацию, которая называется Бюро экологической информации, я ее директор. Мы занимаемся связями преимущественно между Россией и Германией в области экологии, хотя другие страны иногда тоже возникают. В основном это образовательные проекты. Возим экспертов, занимаемся программами повышения квалификации, программами для студентов. Параллельно с этим я журналист, пишу для российских СМИ. Среди самых известных: Коммерсант, иногда РБК, Такие дела или +1, иногда на Эхо Москвы выступаю. Редактирую журнал «Экология и право», пишу для международных СМИ, как правило, экологические и климатические истории про Россию для Reuters. Было несколько журналистских публикаций в журнале Science. В последнее время много публично выступаю с лекциями, веду несколько курсов в разных университетах Москвы и Петербурга, часто модерирую мероприятия. Говорю.
Дмитрий Мальков
Как ты все это успеваешь? Я помню, я когда-то уже задавал тебе этот же вопрос, и ты сказала, что как минимум надо хорошенько выспаться и поесть, а дальше все само пойдет.
Ангелина Давыдова
Да, для меня это важно. Очень важно заботиться о себе, прежде всего. Выспаться, вкусно поесть, позаниматься упражнениями. В идеале даже перед началом работы побывать на улице, хоть в какой-то форме, например, прогуляться. Ну, и потом начинать работу. Но в целом я по духу мультизадачник и часто делаю уйму дел одновременно.
Дмитрий Мальков
Продолжая разговор о твоем профессиональном пути. Получается, что ты занималась и занимаешься организационной деятельностью в сфере климата и экологии. Очень часто такая деятельность граничит с активизмом и способствует формированию довольно сильной позиции в отношении вопросов энергетики, экологии и климата. Не вызывает ли это каких-либо противоречий в твоем случае с точки зрения журналистской работы?
Ангелина Давыдова
Ты знаешь, я все-таки активистом себя не считаю. Если отложить журналистскую составляющую, я, скорее, считаю себя своеобразным микроэкспертом, а также коммуникатором. Я, скорее, человек, который разговаривает со всем и устраивает разговоры всех со всеми. Например, мы вместе с WWF создали климатический кружок, где раз в несколько месяцев в очной форме мы собираем всех представителей климатической повестки России – от министерств и компаний до активистов и ученых. Вот эта функция внутреннего коммуникатора, человека, который связывает всех, знакомит всех, мне ближе. Правда, я не считаю себя активистом, я знаю многих активистов, я уважаю их, но все-таки в своих публикациях я стараюсь более нейтрально освещать повестку, в том числе не забывая о потенциальной критике, которая может иметь место в адрес климатических инициатив. Я стараюсь придерживаться баланса и разделять журналистскую работу от своей экспертной позиции. Но это, конечно, зависит также от того, о чем я пишу. Если это статья в Коммерсант о новом законопроекте, здесь ты будешь придерживаться баланса мнений. А другое дело, если какое-то международное СМИ просит от тебя обзор о российских Fridays For Future. Подход будет совсем иной.
Дмитрий Мальков
Вот ты говоришь, что, помимо всего прочего, рассматриваешь себя в качестве коммуникатора. Мне кажется, это не очень типичная позиция для журналистов, которые освещают науку, сопоставлять себя с коммуникаторами, особенно для России. Очень часто, наоборот, журналисты противопоставляют себя коммуникаторам в том смысле, в котором это слово вошло в обиход в нашем сообществе. Как ты это объясняешь?
Ангелина Давыдова
Я, наверное, использую слово коммуникатор в немножко другом смысле. У меня есть два значения для этого термина. С одной стороны, я человек, который рассказывает о том, о чем узнает сам. Причем я использую разные форматы: лекции, мероприятия, подкасты, еще что-то. Я же не веду коммуникацию от лица какой-то конкретной организации, не продвигаю специальную повестку. Я пытаюсь показать широкую картину. С другой стороны, я – человек, который организует дискуссии других и связывает людей вместе.
Дмитрий Мальков
Что тебе больше всего помогает как журналисту самой увидеть картину целиком? Как ты следишь за международной повесткой, с одной стороны, а с другой – за локальной повесткой в России?
Ангелина Давыдова
Что касается международной повестки, то это всевозможные рассылки, которые я получаю в количестве нескольких десятков в день, публикации в международных СМИ, а также мероприятия (до недавнего времени реальные, а последнее время в Zoom). Раз в год я также езжу на большую климатическую конференцию ООН. Я пишу оттуда для СМИ, а также активно участвую в координационной работе всех российских наблюдателей и самой делегации. Провожу там медиа-тренинги. В целом да, узнаю многое, рассказываю, передаю эти знания. Российская повестка – тоже из рассылок, личного общения с экспертами и мероприятий.
Дмитрий Мальков
Каково вообще быть климатическим журналистом в России, где тема климата долгое время находилась и отчасти по-прежнему находится в противоречивом состоянии с точки зрения законодательного регулирования и отношения власти? Быть может, ты можешь рассказать какую-нибудь поучительную историю из своего собственного опыта?
Ангелина Давыдова
То, что происходит сейчас, – это в разы лучше, чем еще каких-то 10 лет назад. Тогда к этой теме вообще никто серьезно не относился. Cчитали, что “зеленые” – это какие-то неадекватные люди, которые бегают, обнимают деревья, подвязывают себя к нефтяным вышкам, занимаются чем-то несерьезным. Но ситуация сильно изменилась, сейчас дискуссии ведутся на серьезном политическом уровне, уйма мероприятий проходит, уйма запросов на людей, которые действительно разбираются в теме. А этих людей в России пока мало, тех, кто может что-то грамотно написать или рассказать. Поэтому мне кажется, что как раз важность темы дико возросла. Возможно, со стороны это выглядит не так, возможно, я живу в пузыре, но в моем пузыре спрос на тему невероятный. Когда происходит что-то важное, например, когда Трамп объявил о выходе из климатического соглашения, я помню, что три дня вообще не спала. Я писала-говорила-комментировала, писала-говорила-комментировала. То же самое произошло в сентябре прошлого года, когда Россия ратифицировала Парижское соглашение. Тоже был вал. Что это? Почему это важно? Что это означает? Есть такие моменты, когда я понимаю, что несколько дней спать мне почти не придется.
Дмитрий Мальков
Что-то вроде Нобелевской недели у традиционных научных журналистов.
Ангелина Давыдова
Выходит, что да!
Дмитрий Мальков
Давай поговорим о насущном. В нескольких последних интервью ты уже рассуждала на тему того, как пандемия коронавируса влияет на климатическую повестку. Я бы тоже хотел этот вопрос затронуть. Поскольку я сам переживаю текущие события, находясь в Англии, по моим ощущениям коронавирус уже оставил глубокий след на образе жизни людей. Многие мои друзья говорят, что жизнь уже не будет прежней, бизнесы рассматривают долгосрочную возможность сделать работу более устойчивой в плане взаимоотношений с окружающей средой. Насколько тебе свойственна такая оптимистичная позиция, что мы действительно чему-то научимся? Или ты думаешь, что мы продолжим жить по принципу business as usual, как будто ничего не произошло?
Ангелина Давыдова
Я вообще оптимист, хоть не всегда оказывается, как я верю и надеюсь. Если отвечать развернуто, то за последние 2 месяца я приняла участие в разных дискуссиях на тему будущего климатической повестки после коронавируса, наверное, уже раз 30. В разных форматах. Вела, выступала, иногда писала. Тут есть несколько аспектов, я их кратко упомяну.
С одной стороны, у нас краткосрочно и резко снизились выбросы парниковых газов и других загрязняющих веществ. С другой стороны, так же резко вырос объем отходов, в том числе неперерабатываемых. С третьей стороны, общественный транспорт находится в кризисе. Буквально вчера я вела дискуссию на эту тему. Немецкие урбанисты говорили, что снова растет использование автомобилей и велосипедов. Так что вопрос того, как может поменяться общественный транспорт, стоит очень остро. Потому что общественный транспорт, конечно, очень нужен для решения климатического кризиса. Не менее остро стоит вопрос шеринг-экономики, к примеру каршеринга. Как эти сервисы могут стать более эпидемиологически дружественными? Есть вопрос к системе строительства домов будущего. Какие будут требования к зданиям? К плотности населения? Еще один вопрос – это деньги на все это. Сейчас есть ощущение, что ресурсов на поддержку климатических инициатив у государства будет все меньше. Не стоит забывать об инвестициях в возобновляемую энергетику. Тут опять-таки инвестиции в энергетику упали везде, потому что люди используют меньше энергии, но при этом доля инвестиций в возобновляемую энергетику остается довольно высокой. Так что есть много разных аспектов, если вглядеться в тему.
Но есть один важный аргумент общего характера. Он заключается в том, что мы увидели, что означает глобальный коллапс. Так что сейчас мы можем более легко представить, что может произойти, если угроза придет с какой-то другой стороны, в том числе со стороны экологии и климата. Возможно, мы эти риски будем воспринимать более серьезно, готовиться к ним более серьезно. Это то, на что очень многие люди из “зеленого сектора” в широком смысле слова надеются. Но в целом среди людей, которые, как мы с тобой, все это бесконечно обсуждают, большой запрос на то, чтобы не жить как раньше, а использовать это как шанс, чтобы что-то перестроить и начать делать иначе.
Дмитрий Мальков
Как раз я хотел сказать, что ведь одним из научных прогнозов изменения климата является повышенная уязвимость человечества к эпидемиям. Получается, что текущий кризис может оказать некое влияние на общественное воображение. Тебе кажется, что этого может быть достаточно? Ведь, как мы знаем из истории, нам часто требуется увидеть последствия своими глазами, пережить их, прежде чем мы действительно начнем как-то менять свое поведение.
Ангелина Давыдова
С одной стороны да, с другой стороны – многие изменения происходят моментально. К примеру, как долго мы говорили о цифровизации работы, как долго все к этому шло? И бац – какой процент людей сейчас работает из дома и как быстро мы перестроились под все эти цифровые форматы? Да, есть процессы, над которыми надо работать муторно и долго. Мне вообще кажется, что это основа всего. Если применять это ко мне, то я на протяжении долгих лет писала статьи, которые почти никто не читал, за исключением горстки людей, которые занимаются этой темой. Я относилась к этому спокойно. К счастью, редакция тоже. Я никогда не считала, что надо гоняться за какими-то просмотрами, количествами кликов. Надо спокойно продвигать повестку, делать это качественно, повышать уровень экспертизы.
Дмитрий Мальков
Ты всегда находишься в окружении большого количества разных и интересных людей со всех уголков мира. Как ты переносишь социальное дистанцирование в условиях пандемии?
Ангелина Давыдова
Какие-то меры социального дистанцирования я к своей жизни применила, но не сказать, что стопроцентно жесткие. Я не встречалась в больших компаниях, не ходила в общественные места, тем более, они все были закрыты. Но я скромненько иногда встречалась с одним-двумя знакомыми, прогуливалась. Живу я одна. Иногда я ездила в офис, но в офисе я тоже была одна, так что я иногда изолировалась в офисе. Мне нравится, когда есть разные пространства, из которых я могу работать. Какие-то дни я могу работать из дома, какие-то из офиса. В целом я бы не сказала, что меры социального дистанцирования принесли мне какие-то психологические страдания. Наоборот, я даже обрадовалась, что стало меньше реальных мероприятий. Не надо никуда ездить на конференции на два дня, тратить на это много времени и сил. Кроме того, у меня появились силы, чтобы каждый день заниматься какими-то физическими упражнениями в разных формах. У меня появились силы, чтобы готовить вкусную еду. Кстати, уйма моих друзей в Питере, особенно мужчин, стали роскошно готовить какие-то блюда, на которые у них уходит по полдня. А потом они приглашают скромную компанию друзей на ужин. Вот это тоже был большой и приятный сюрприз. У меня также появилось время на чтение бумажных книг.
Дмитрий Мальков
Какими формами физических упражнений и какими вкусными рецептами ты себя балуешь?
Ангелина Давыдова
У меня есть комплекс упражнений, который представляет из себя сочетание йоги, круговой тренировкой и метода Фельденкрайза. Последнее – это такая система осознанных движений и упражнений. Ее придумал некий Моше Фельденкрайз, выходец из Российской империи, который уехал из страны в Израиль и там основал эту систему. Мне она очень нравится. Еще в Пушкине я завела себе велосипед, так что я часто езжу на велосипеде вечерами. Я вообще вечерний человек, мне нравится делать все вечером. Недавно я обнаружила недалеко от Пушкина женщину с козой в деревне, так что теперь я раз в несколько дней езжу к ней за козьим молоком. Что касается еды, то не сказать, что я готовлю очень продвинутые блюда, но я всегда стараюсь смотреть на качество фруктов и овощей. Я ем мясо. Наверное, не стоит об этом говорить (смеется). Зато я не ем сладкое. А вот друзья, о которых я говорила: например, один сделал Астурийскую похлебку Фабада, он ее полдня готовил, полдня! И там два вида мяса, три вида колбас, фасоль, овощи. Это было безумно вкусно.
Дмитрий Мальков
Я как раз из таких людей. С удовольствием приглашу тебя на ужин, когда обстоятельства позволят!
Ангелина Давыдова
Ну, когда мы увидимся, пожалуйста, пригласи. Я благодарный едок!
Дмитрий Мальков
Ты заговорила про книги. У тебя как раз недавно вышло две главы в пособии Routledge по климатической журналистике, с чем я тебя еще раз поздравляю. Cпросить я хочу, что ты посоветуешь почитать начинающим климатическим журналистам? Помимо упомянутого пособия, само собой, которое должно быть на первом месте.
Ангелина Давыдова
Меня этот вопрос немножко ставит в тупик. Потому что по актуальной повестке, скорее, важнее читать аналитические онлайн-публикации и публикации в серьезных журналах. Книги для меня – это все-таки информация о более вечных процессах. Например, за время карантина я стала очень интересоваться вопросами архитектуры и градостроения. Я уйму книжек сейчас про это читаю. Не знаю, к чему это меня приведет, но я уже начала вести курс по экологическому и устойчивому развитию территорий в архитектурной школе МАРШ. То есть я архитекторам рассказываю про экологию. Но в этих книгах масштаб вековой. То есть книги для меня – это аналитика процессов, которые долго и интересно происходят. А все, что происходит в текущем времени, я лучше воспринимаю из каких-то онлайн-публикаций. Это более актуально, более быстро. Если же надо отойти, на расстоянии посмотреть на проблему, то да, для этого можно прибегнуть к книгам.
Еще вот читаю роскошную книгу про еду в городе. За последнее годы мне дарили много книг в местах, где я выступаю. Например, я вела курсы на Стрелке, так что они дарили свои книжки, которые я все время откладывала в шкаф. А тут-то их время и пришло. Книга, про которую я говорю, называется “Голодный город. Как еда определяет нашу жизнь” от британского автора Кэролин Стил. Это история производства питания и снабжения города питанием, взаимодействия города и деревни, начиная от древних Шумеров и Древнего Рима до настоящего. Это изумительно интересная книга, изумительно. Как для человека, который интересуется вопросами устройства мира, мне это очень интересно: из чего все сделано, где произведено, где и как выросло, сколько живет коза, какой состав ее молока. Мне эти вещи очень интересны в жизни. Они интересны в текущем плане, с точки зрения своеобразного “материаловедения”, так и на основе длительных процессов. Что ели люди в Древнем Риме, что ели люди до того, как появились продукты, которые к нам привезли из Америки, а их очень много в нашем рационе. Почему болгарский перец называется болгарским…
Дмитрий Мальков
Последний вопрос – довольно традиционный. Можешь ли ты предложить какие-то профессиональные лайфхаки, которые ты хотела бы сама знать, когда начинала заниматься журналистикой.
Ангелина Давыдова
Мне кажется, что все, что было в прошлом, как оно было, так и надо. Хотя ряд лайфхаков есть. Очень важно не переживать по поводу неудач. Попробовал – не получилось, нормально – идем дальше. Упорство, терпение и позитивный настрой – это основа всего для меня. Тебя будут ругать, будут критиковать. Это нормальной период развития и это хорошо. Если ты во что-то веришь и хочешь этого достичь, то долго упорненько и спокойненько над этим работай.
Еще одно наблюдение: сейчас само по себе понятие журналистики включает в себя очень много чего и кого. Еще 15 лет назад единственный возможный курс был идти работать в издание. Сейчас это вовсе необязательно. Можно самому создать блог, можно самому создать подкаст, можно самому сделать собственное медиа. Есть очень много форматов. Хорошо, быть может, для начала пойти поработать в большую контору, получить опыт в каком-нибудь новостном агентстве, это ценный жизненный опыт. Навык быстрого написания новостей всегда пригодится. Навык модерации – тоже хороший навык. Навык перевода, если жизнь припрет. Навык публичных выступлений – тоже хорошо. Но в целом, мне кажется, хорошо и полезно поработать в большом СМИ по типу муравейника. Это полезно, но вовсе необязательно оставаться там всю жизнь. Сейчас столько форматов, в которых себя можно попробовать. У меня в ленте никогда не кончаются предложения о работе SMM-специалистов, вообще никогда. Все эти шутки о том, что SMM-щики работают, а на заводе гайку выковать некому… Потребность в SMM-щиках не заканчивается никогда. Может, хорошо на голодное время и этому научиться. Так что широки возможности!
***
Беседовал Дмитрий Мальков, сооснователь АКСОН, основатель и аналитик Центра научной коммуникации Университета ИТМО, аналитик данных в компании Researcfish (Кембридж)
Интервью создано в рамках проекта АКСОН «Лицом к лицу». В нем ведущие специалисты-коммуникаторы в сфере науки и образования берут друг у друга интервью по цепочке.