Григорий Семёныч пил зелёнку. Брал рюмочку на тонкой ножке из серванта, выливал в неё три пузырька, крякал, и выпивал залпом. Потом шёл смотреть на себя в зеркало. Шевелил зелёным языком в малахитовом гроте рта и представлял, как медленно и нежно выкрашиваются в цвет молодости и весны его внутренности.
Думаете, он был тихий зелёночный шизофреник, навсегда пленённый тёмными изумрудными каплями, запертый в квадрате квартиры и в собственной голове? Ничуть не бывало. Вполне себе успешный сотрудник одного из ведущих банков. В белой рубашке и зелёном шейном платке. Каждый вечер он наносил на губы несколько слоев гигиенической помады, а каждое утро, выпятив губы трубочкой, полоскал их под краном, уничтожая столь милый его сердцу оттенок.
могу помочь? - и омывало теплом от сознания, что голосом управляют связки цвета хаки, таящиеся за камуфляжем ротовой полости.
Гришка Чревовещатель, так прозвали его коллеги за привычку говорить, почти не раскрывая рта.
Однажды ночью он проснулся от странного ощущения. Ему было и больно, и щекотно, и волнительно. Он в темноте прислушался к себе. Потом потрогал живот. Что-то пускало гибкие ростки, никло и вилось.
Через неделю дверь взломали. Григория Семёновича в квартире не было. Кровать была застелена густой и влажной порослью, на столе стояла рюмка зелёного стекла, под столом из пузырьков от зелёнки было аккуратно выложено слово ХУЙ.