За работой Временного правительства наблюдал Владимир Дмитриевич Набоков, отец знаменитого писателя. Он описал провал новых правителей.
Весной 1918 г., бежав в Крым, один из лидеров кадетской партии В. Д. Набоков писал воспоминания под названием «Временное правительство».
До первого кризиса Временного правительства (1 мая 1917 г.) Набоков присутствовал почти каждый раз на закрытых заседаниях. «Бескровная» революция февраля началась с небывалого душевного подъема. Набоков вспоминал о 2 марта: ему, как и многим тогда, «казалось, что в самом деле произошло нечто великое и священное, что народ сбросил цепи, что рухнул деспотизм…». Третьего марта от престола отрекся брат Николая II великий князь Михаил Александрович. Набоков был одним из тех, кто составил акт об отказе от трона.
Вместе с тем Михаил предоставил всю полноту власти Временному правительству. Великий князь Михаил Александрович был убит большевиками в ночь с 12 на 13 июня 1918 г. в Перми.
Работа правительства и его крах
Исторический шанс на сохранение власти и целостности страны у Временного правительства был. По мнению Набокова, до апрельского кризиса энергичные меры могли позволить сохранить контроль над ситуацией. Следующие полгода были уже «одним сплошным умиранием».
Почему же правительство не сумело за 2 месяца использовать свое изначально довольно благоприятное положение, укрепиться и подавить наиболее опасных противников? Многое зависело от атмосферы кабинета и личных особенностей министров. Изначально большую роль играл эсер А.Ф. Керенский, искренний революционер.
По мнению Набокова, его неумение разбираться в людях, истеричность, склонность к актерству и переменчивость сыграли роковую роль.
Набоков приводит характерный эпизод, показывающий, как легкомысленно столь важная фигура, как министр юстиции (затем военный и морской министр и председатель Правительства) реагировала на растущую активность большевиков: «За четыре-пять дней до октябрьского большевистского восстания, в одно из наших свиданий в Зимнем дворце, я его прямо спросил, как он относится к возможности большевистского выступления, о котором тогда все говорили. «Я был бы готов отслужить молебен, чтобы такое выступление произошло» — ответил он мне.
Между тем, никаких конкретных мер против этого выступления принято не было. Оценивая Керенского в целом, Набоков полагал, что он просто не был достаточно сильным и мудрым политиком для столь драматического момента, но «психоз» толпы вознес его слишком высоко.
Неорганизованным оказалось и Министерство внутренних дел, т. е. «все управление и вся полиция». В милицию записывались воры и беглые арестанты, а прежний аппарат был разрушен. Городовые и жандармы пополняли ряды большевиков. Министр внутренних дел князь Львов вел себя довольно пассивно.
Чрезвычайно важную роль сыграл и министр иностранных дел П. Н. Милюков, человек большого ума и противник идеи мира без аннексий и контрибуций. Политика Милюкова, не поддержанная в полной мере всем правительством, спровоцировала апрельский кризис, который и показал всю слабость кабинета. После этого уже «не верилось, чтобы нам удалось выполнить две основные задачи: продолжение войны и благополучное доведение страны до Учредительного собрания…».
Временное правительство пустило в страну Ленина на фоне постоянно усиливающейся большевистской пропаганды — формальных причин препятствовать его приезду не было, Ленин был амнистирован, а объявленные свободы печати и собраний допускали теперь возможность самой оголтелой демагогической пропаганды.
Правительство не предприняло никаких решительных усилий против намечавшегося восстания. Утром 25 октября два незнакомых офицера пришли в дом Набокова и сообщили ему о случившемся: «Сопротивления никакого, дело Временного правительства проиграно». Офицеры просили у Набокова автомобили, чтобы вывезти Керенского к верным правительству войскам, двигавшимся к Луге.
Вскоре Набоков решил отправиться в Крым, к семье, куда прибыл в начале декабря 1917 г. Потом была война, борьба с большевизмом, затем бегство из Крыма в эмиграцию.