15 июля 1410 года состоялась битва, по результатам которой, сильно изменилась обстановка в Европе. Польско-Литовское государство, сокрушив Тевтонский орден, подтвердило право на свое доминирование в Восточной Европе. Победа в столь нелёгком сражении была одержана благодаря русским войскам и их союзникам — полякам, литовцам и чехам. Странно слышать подобный нарратив сейчас, если учесть что пересматривать устоявшиеся стереотипы о «решающей» роли смоленских полков начали ещё в конце прошлого века.
Грюнвальдская битва 1410 г. относится к тем ключевым историческим событиям, которые занимают важное место в массовом историческом сознании нескольких соседствующих народов, прежде всего русских, поляков, литовцев и белорусов. В польском историческом нарративе она традиционно трактуется как крупнейшее сражение эпохи Средних веков, в котором поляки нанесли сокрушительное поражение тевтонским агрессорам. В независимой Литве всегда преобладало мнение, что именно литовский народ более всего пострадал от крестоносцев, а победа под Жальгирисом была одержана в основном благодаря мужеству литовских воинов. Белорусские исследователи, со своей стороны, отмечали вклад своих предков, который позволил остановить агрессию западноевропейских рыцарей и спасти славянский мир.
Образ битвы при Грюнвальде как символа славы российского воинства и триумфа всего славянского мира сложился еще в дореволюционной историографии и публицистике. Важной вехой в его формировании стал 500-летний юбилей 1910 г., когда появились многочисленные публикации, состоялись торжественные собрания и конференции. Эксплуатация образа Грюнвальдского сражения усилилась с началом Первой мировой войны, воплотившись в пропаганде единения славянских народов под эгидой России и Антанты против внешней угрозы в лице немцев и их союзников.
Пережив пик популярности во время войны 1914-1918 гг., сражение под Грюнвальдом было на четверть века забыто после утверждения в России власти большевиков, которым поначалу были абсолютно чужды какие бы то ни было славянофильские идеи. Отходу от концепции славянского единства способствовала неблагоприятная внешнеполитическая конъюнктура того периода, в частности враждебные отношения с возродившейся Польшей. С нарастанием нацистской угрозы в конце 1930-х гг. и началом Второй мировой войны отношение к Грюнвальдской битве коренным образом изменилось. «Грюнвальдский миф» в совершенно неизменном виде вернулся в советскую историографию и публицистику. В период с 1939 по 1943 г. вышел ряд работ о польско-литовских войнах с Тевтонским орденом. Оценки событий Великой войны 1409-1411 гг. воспроизводили унаследованные с дореволюционных времен клише.
В отличие от пропагандистских установок времен Первой мировой войны, на сей раз в советской исторической науке и публицистике проявились и некоторые новые мотивы. Так, заметно чаще стали упоминаться в составе участников битвы белорусы и добавились украинцы, которым наравне с русскими приписывали главные заслуги в сражении. Н. Лапин и А. Турчинский пошли еще дальше, утверждая: «...Столкновение, которое назревало, должно было решиться не столько силами литовского и польского народов, сколько силами народов великорусского, белорусского и украинского». Помимо этого, в число противников крестоносцев были включены чехи и другие западные славяне под предводительством Яна Жижки. В частности, Н.П. Грацианский утверждал, что в войске Ягайло «были также чешские, моравские и силезские поляки и в числе их вождей знаменитый впоследствии Ян Жижка». При этом игнорировался тот факт, что в источниках участие чешских наемников отмечается как с немецкой, так и польско-литовской стороны, а об участии Яна Жижки в битве точно ничего неизвестно.
После 1960 г. «грюнвальдская тема» утратила свою актуальность для политического агитпропа и научного сообщества. Только спустя четверть века, в 1985 г., в журнале «Вопросы истории» была напечатана первая по-настоящему исследовательская работа на эту тему — статья Б.Н. Флори «Грюнвальдская битва». Автор использовал разнообразные польские и латинские источники, а также уделил внимание анализу концепций в историографии ПНР и ФРГ. Он сумел так переформулировать главный тезис предшествующей отечественной историографии, что он зазвучал в согласии с данными источников. Опубликованная в канун Перестройки работа Б.Н. Флори стала первым шагом на пути преодоления пропагандистской направленности советской историографии, которая отводила решающую роль в битве русским смоленским полкам.
В контексте политики памяти СССР тема Грюнвальда имела несколько отличную трактовку в Литве. Сразу после создания Литовской ССР местные историки добросовестно выполняли «всесоюзные» установки, утверждая, что Грюнвальдская битва стала победой народов Восточной Европы над захватчиками с Запада, не забывая подчеркнуть и подвиг смоленских полков, спасших союзников в тяжелейший момент битвы. Однако с конца 1970-х гг. литовские историки стали исключать из своих работ упоминания о решающей роли русских воинов в сражении. Так, отступление Витовта было объяснено следующим образом: «...Сделав небольшой маневр и перестроившись на ходу, возвратились полки Витаутаса и с яростным ожесточением налетели на расстроенные ряды латников. Это решило исход боя». Интересно, что в белорусской историографии тема Грюнвальдской битвы была совершено неактуальна вплоть до распада Советского Союза.