Режиссер Жан-Франсуа Рише
«Видок: охотник на призраков» – крайне любопытный фильм Жана-Франсуа Рише, двухкратный номинант премии «Сезар», который единодушно проигнорировали в малом российском прокате. Да и можно ли винить зрителя, пресыщенного охотниками на призраков и приведений? Едва ли.
Если вы с тревогой подумали, не спятил ли Венсан Кассель, выбирая роль, которая словно вторит Линкольну, который охотник на вампиров, то ответ – нет, спятили исключительно российские прокатчики, превращая Видока, L'Empereur de Paris (императора Парижа) в… ну, вы поняли.
Итак, вечный беглец, немного авантюрист и поистине выдающийся детектив – Эжен Франсуа Видок – эдакий ДиКаприевский герой-аферист из «Поймай меня, если сможешь». Его ловили, отправляли на каторгу, откуда он удачно сбегал, пока однажды не решил, что с него довольно, и предложил французской полиции выгодный обмен: вся неуловимая преступность Парижа в обмен на помилование Видока и возврат собственности его «коллеги», отнятой Бонапартом.
Так, в декорациях фантастически дотошно выстроенного Парижа, Жан-Франсуа Рише предлагает нам обратить внимание отнюдь не на зарождение нового детективного героя, а скорее на неиссякаемый источник вдохновения для литературы и живую иллюстрацию целого культурного среза Франции к концу эпохи Реставрации.
«Только преступник может побороть преступление» – придерживаясь этой идеологии, Видок переворачивает концепцию полиции. Вместе с сообщниками ему удается эффективно бороться с преступностью, ведь почти каждого злодея Парижа он знает в лицо, и имеет доступ туда, куда офицерам путь заказан.
Любопытно, что картина парижской антисанитарии, кровавых облав, тюремных боев и государственных собраний – «Видок» – произведение несколько более сложное, чем хочет казаться. За плоской сухостью истории «охотника за призраками» скрывается история настоящая, куда более глубокая и интересная.
Закономерный вопрос, который витает в воздухе этой вовсе не детективной картины: Франсуа Видок – стукач и предатель, лишенный солидарности к сокамерникам, или же преступник не всегда остается преступником? Этот вопрос герою бросают в лицо, как наихудшее оскорбление, однако сам он твердо убежден: тот, кто от голода украл буханку хлеба, не заслуживает десяти лет каторги вместе с убийцами и насильниками.
Однако назвать историю детектива изящной картиной об успехе язык не повернется: вечный узник всего лишь обменял рабство каторги на рабство государства, и в этом заключается трагедия пожизненной презумпции виновности народа Франции.
Вероятно, Жан-Франсуа Рише припозднился с критикой судебной системы 19 века, однако его «Видок» – очаровательное и крайне уместное эхо, вторившее вышедшему в том же году сериалу «Отверженные».
Главный конфликт «Les Misérables» – трагичное противостояние не менее вечного, чем Видок, узника и каторжника Жана Вальжана, укравшего ту самую буханку хлеба, и инспектора Жавера, для которого вор всегда вор, а Вальжан – как кость в горле.
Именно Видока Гюго избрал прототипом сразу для обоих героев, ставших национальным достоянием и в этой детали кроется трагическое и логичное несоответствие: живой Видок в интерпретации Жана-Франсуа Рише выглядит куда менее настоящим, чем вымышленные Жан Вальжан и инспектор Жавер. В этом обнаруживается вторая, личная режиссерская трагедия этой картины.
Сам же по себе фильм крайне суховат. Обстоятельная история является лишь своего рода прологом к становлению частного детектива Франсуа Видока. Привычные нам серые тона, антураж, который так и тянет назвать викторианским и превосходная костюмерная драма работают строго по нотам – нигде не фальшивят, но и за душу не берут. Злую шутку с картиной играет то, что вся она выглядит одной большой отсылкой к «Les Misérables», но Жан-Франсуа Рише с достоинством выстраивает историю так, чтобы отстоять статус первоисточника, который вдохновляет, а не вдохновлен.
И не будем забывать о том, что подавляющая часть этой истории посвящена отлову преступности. В этом плане у фильма полный порядок: экшен выглядит осмысленно, изобретательно и утилитарно – смерть здесь не формальность, а жестокий и некрасивый уход со сцены, смотреть за которым интересно, но отнюдь не так драйвово, как в трилогии о Джоне Уике, даже не думайте об этом.
Франсуа Видок был действительно выдающимся человеком, и Венсану Касселю определенно повезло примерить на себя столь масштабный и важный образ, и он превосходно справляется с этой задачей. Не менее блестяще Касселю антагонирует Аугуст Диль («Тайная жизнь» Терренса Малика), выступая здесь в образе некоего упрощенного и реалистичного Мориарти.
Но проблема, как это обычно бывает, кроется в режиссуре. Рише настолько зациклен на идее «настоящности» Видока, что отказывает ему в харизме и любых человеческих пороках. В итоге Венсан Кассель, актер с необыкновенной харизмой, сталкивается с трудной задачей, требующей играть невыразительного героя.
Не будь Рише столь серьезен, история детектива могла бы потерять в своей фестивальной претенциозности, зато стать более народной и получить шанс на целую франшизу.
Именно более самобытного киноязыка недостает картине, чтобы по-настоящему прославить имя Франсуа Видока и сделать его новым Шерлоком Холмсом, который покоряет наши умы, крепко стоя на основе реальности, а не вымысла. Но увы, не в этот раз.