Тик-так, тик-так.
Часы в моей голове выбивают ритм спешащей секундной стрелки. На реальных часах глубокая ночь, а гормон сна в моем мозгу отказывается вырабатываться. Возможно дело в сбитом режиме, однако я не могу долго держать классический режим сна, рано или поздно все ровно мое время сместится в сторону ночного существования. Ночью совсем другой воздух, улица, ветер, деревья. Все говорит на другом языке, и я люблю этого язык. Кто-то скажет, что утром воздух не менее прекрасен, чем ночью, и я соглашусь. Однако есть разница между ощущениями воздуха после сна, и если этот самый сон не наступил, и мне больше нравится второй вариант.
Ветер колышет кроны деревьев, этот звук всегда пробуждал в моей голове воспоминания. Кажущийся холодным, он настолько медитативен, что однажды ощутив на себе всю его прелесть, забыть то состояние которое он дарит, уже невозможно.
Вот и я в очередной раз сидя с сигаретой, но нестандартным для таких рассуждений, впрочем как и для меня самого, чаем, неспешно погружаюсь в пучину воспоминаний и рефлексии, надеясь однажды что это приведет меня к желанному катарсису. Но до тех пор, курение будет моим лучшим другом, который успешно поддержит меня как в минут отчаяния, так и в минуты искренней радости.
Все вещи окружающие нас имеют ровно тот смысл, который мы в них вкладываем. Для кого-то самые простые вещи, вроде кораблика сложенного из брошюры некого дрянного фильма, это ценность, хранимая в шкатулке и бережно скрываемая от посторонних глаз, ведь в ней хранится драгоценная память о некоем событии, имевшем место в жизни хранящего, и всякий раз беря в руки этот самый реликт, он вспоминает как ловкие девичьи пальчики аккуратно и так по-детски складывали этот самый кораблик. Для других же, порой и подарок сделанный специально для него, не имеет никакой ценности, и заслуживает место лишь на свалке, даже не на старой, пыльной верхней полке шкафа.
Я всегда был романтиком. Нет, не таким которые плачут при просмотре мелодрамы, или которые ранимы настолько, что никогда не могли в самоиронию. Я всегда любил ночь, звезды и море, а еще находил что жить есть смысл только с мыслями о высоком в сердце, и что если любить, то навсегда.
Ирония правда в том, что ценить море я начал благодаря кинематографу, и мысли о том, что на небе только и разговоров что о море, а любить навсегда у меня думается уже и не выйдет. Далеко не факт, что бушевавшие в моей голове некогда чувства, были той самой любовь, в лучшем из ее возможных ипостасей, но дело в том, что тех чувств мне хватило, дабы полностью исчерпать мои запасы химических элементов. Сдается мне, что больше я такого не испытаю, ведь сейчас, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я с уверенностью могу заявить, что не люблю даже никого из членов семьи. Привязанность осталось, или скорее осознанная привязанность. Остаются только звезды. Что можно сказать о звездах, что еще не было сказано до нас? Я не в силах что то добавить, лишь скажу, что звезды находятся на особом месте в моем сердце, потому, что смотря на них в летнюю ночь, в дали от шума города и пыльных улочек, ты чувствуешь их величие, их недосягаемый, но такой прекрасный холод, ты ощущаешь всю свою крохотность в этом пугающе огромном, жестоком, полным грязи и насилия, но прекрасном мире.