- Ева, милая, хочешь яблочко?
- Не-а.
Змей свесился с ветки, разглядывая первую женщину, которая раскинув руки и ноги, лежала под деревом и принимала солнечные ванны. «Бес-совес-стная» - подумал Змей, глядя на обнаженную Еву, но потом вспомнил, что совесть у людей по божественным замыслам еще не активирована.
- Ева, ну с-скушай яблочко. С-смотри, какое наливное, румяное…
- Отвали, змеюка, ты мне солнце загораживаешь!
Змей едва не поперхнулся собственным языком. Ну и манеры у этих жителей Эдема. Ева же не обратила на возмущение рептилии ни малейшего внимания, перевернулась на живот, явив змею аппетитные ягодицы, и промурлыкала:
- Пробовала я твои яблочки. Кислятина!
Услышав это, змей едва с ветки не свалился
- Ка-ак! Ты вкус-сила с древа познания?
- Да чё вкусила сразу? Яблоня как яблоня, не лучше других.
- И что? Ты что-нибудь чувствуешь?
- Кроме того, что в животе бурлит, а во рту оскомина – нет, - Ева задумалась. – Хотя знаешь, чувствую – скучно тут.
У змея натурально мурашки побежали от головы и до хвоста.
- С-скучно? В Эдемском с-саду? Ева, милая, а Адама ты угощала?
- Я ему чё, служанка? Пусть сам приходит и угощается. Я не нанималась по всему саду за ним гоняться. Дал же бог мужа-дебила: то он херувимам подпевает, то льву гриву вычесывает, а то груши околачивает тем самым, как его…
- Я понял, Ева, - змей прервал эмоциональную речь первой женщины. - И что ты дальше делать собираешься?
- Как будто у меня много дел! – Ева села, стряхнула травинки с мягкого животика и заглянула Змею прямо в глаза. – Сейчас пойду совершу омовения, потом пожую какой-нибудь травы, мяса тут приличного ведь нету! Потом найду мужа. Вечером как всегда выступление хора херувимов, сегодня солирует какой-то серафим. Потом спать. А дальше по-новой: встала-умылась-пожевала-позагорала-поела-спать легла. Скукотища! Хотя, я для разнообразия могу Адаму скандальчик закатить: мне совершенно нечего надеть на концерт! Херувимы-то все сплошь в какие-то тряпки замотаны. А я? А мне? У меня вот от этого райского режима уже пузо растёт и задница ни в какие рамки не влазит! А он? Чем он вообще думает? Тем, чем груши околачивает? Да и тем боженька обидел…
У Змея от восторга заблестели глаза:
- Ева, милая, не нужно с-скандалов. Ты же теперь умная женщ-щина,
с-сама знаеш-шь – набежит с-сразу каждой твари по паре, начнут
с-советы давать, да в личную жизнь вмеш-шиваться…
- Вот! – возмущенная Ева тряхнула гривой нечесаных волос. – Вот и я о том говорю! Никакой личной жизни! Одни агнцы и ангелы – надоели все! Где жизнь? Где романтика? Где песни под балконом и розы охапками? Я одна здесь и то – никакого внимания! Ангелам только их арфы и интересны, тебе – лишь бы я яблоки жрала и не болтала, а Адаму только груши и подавай!
- Муж объелся груш! – Змей искренне расхохотался. – Ева, милая, не кипятис-сь. Ес-сть у меня для тебя одно интерес-ное месс-стечко…
- Да знаю я! – Ева махнула рукой и отвернулась. – Был тут уже Глас божий. Рассказывал про Землю какую-то. Всё стращал муками и лишеньями. Думал, я испугаюсь? Да я бы и сама рада отсюда съехать! Только там-то чем лучше?
Змей задумчиво почесал кончиком хвоста подбородок.
- Ну, там в перс-спективе много вс-сякого… С-селф-мэйд вумэн, с-сильная и независимая. Кос-сметика, бальзамчики, ламинирование, рес-снички и шоколадные обёртывания. Перед этим, правда, много веков бес-справья и даже кос-стры инквизиции…
Однако, Ева его уже не слушала:
- Обертывания? Шоколадные? И реснички?
- Да-да. И маникюр, и босоножки на шпильках.
- А одежда? Как у херувимов?
- Что ты, Ева! Упас-си боже! Платьица и шляпки, брюки, правда не с-сразу, но такие, что любую задницу помес-стят в рамки. А еще, с-собственное авто и маленькие с-собачки..
- Хочу-хочу-хочу! Что делать надо?
Змей медленно сполз с ветки и навис над наивной Евой:
- Всего лишь угос-стить Адама яблочком.
- Да запросто! – Ева схватила наливное румяное яблоко и умчалась в заросли райских кущ. И скоро по всему Эдемскому саду раздавался её звонкий голосок:
- Адамушка! Родной, ты где? Иди, я вкусненькое принесла!
А Змей-искуситель спрятался в ветках яблони, скрутился кольцами и прикрыл глаза в томительном ожидании.
- Ну, понес-слас-сь!
