Термин «классический либерализм» используется для обозначения идеологии, защищающей частную собственность, рыночную экономику, верховенство права, конституционные гарантии свободы слова и совести, а также мир в международных отношениях, основанный на свободной торговле. До начала XX века эта идеология называлась просто «либерализм», однако сейчас, по крайней мере в англоязычных странах, приставка «классический» имеет немалое значение, ведь либерализм стал ассоциироваться с оправданным эгалитарными ценностями вмешательством в дела частной собственности и рыночные отношения. Такой, с позволения сказать, либерализм обычно называют «социальным», или, ошибочно, «современным» и «новым». В этой статье под словом «либерализм» мы будем иметь в виду его «классическую» версию.
Несмотря на то, что фундаментальные принципы либерализма в своей основе универсалистские, он должен восприниматься как движение и доктрина, выросшие в конкретных культурных и исторических обстоятельствах. Эта культура, как её хорошо описал лорд Актон, была западной, находившейся под влиянием римского папы. Другими словами, выросли они в обществе, прошедшем, говоря словами Эрика Джонса, через «европейское чудо». Историческим обстоятельством появления либерализма была борьба свободных институтов и ценностей, унаследованных из Средневековья, с нараставшей мощью абсолютных монархий XVI и XVII веков.
Голландское восстание против абсолютизма испанских Габсбургов подарило нам государство, декларировавшее уже тогда фактически либеральные ценности: верховенство права, включавшее в себя неприкосновенность частной собственности, религиозную терпимость, значительную свободу слова, а также сильно ограниченную в правах центральную власть. Удивительный успех голландского эксперимента послужил социальным философам пищей для размышления, а со временем – руководством к действию. Всё это было ещё вернее для более позднего примера – Англии. На протяжении всей истории либерализма теория и социальная реальность находились во взаимодействии: теория улучшалась и дополнялась с оглядкой на практику социальной реальности, а она в свою очередь изменялась под воздействием наиболее актуальной теории.
Во времена Английской революции XVII века немалое число людей и групп продемонстрировали свою приверженность либеральным взглядам. Одна из таких групп, однако, выделялась среди всех остальных. Это были Левеллеры – первая в истории Европы либеральная партия. Управляемая Джоном Лилберном и Ричардом Овертоном, эта партия радикалов из среднего класса требовала свободу торговли и устранение государственных монополий, отделение церкви от государства, увеличение представительства во власти, а также строгие ограничения полномочий, касающиеся даже парламента. Их внимание к частной собственности, берущей своё начало с права на владение самим собой, и враждебность к государственной власти показывают, что ассоциация их с протосоциалистическими Диггерами была не более чем ходом вражеской пропаганды. Несмотря на поражение в XVII веке, Левеллеры смогли сформировать идеологию радикального либерализма среднего класса, которая с тех пор не покидала политической повестки англоязычного мира. К концу того же века Джон Локк сформулировал доктрину естественных прав, включавших права на жизнь, свободу и имущество, которые он собирательно назвал собственностью. В такой форме доктрина естественных прав прошла через XVIII век – от английских Вигов до поколения Американской революции.
Американская нация превратилась в практически либеральную и сразу после Англии стала посланником либерализма для всего остального мира. На протяжении XIX века во многих аспектах жизни американского общества, как с трепетом отмечали европейские обозреватели, государства почти не существовало. Идеи радикального либерализма декларировались и претворялись в жизнь джефферсонианцами, джексонианцами, аболиционистами и антиимпериалистами конца XIX века.
Хотя Новый Свет и был передовым в отношении практики либерализма, основные достижения теоретической его части вплоть до XX века появлялись в Европе. XVIII век был особенно ими богат. Самыми выдающимися в этом смысле были работы деятелей Шотландского Просвещения, в особенности Дэвида Юма, Адама Смита, Адама Фергюсона и Дугалда Стюарта. Они провели исследование, которое, как резюмировал Рональд Хамовий, «объяснило появление сложных общественных структур, не прибегая к постулированию существования высшего разума». Шотландская теория спонтанного порядка внесла неоценимый вклад в развитие модели самозарождающегося и саморегулирующегося гражданского общества, которому государство нужно исключительно для защиты прав каждого из индивидов. Как выразился Дугалд Стюарт в его «Биографических мемуарах об Адаме Смите», «немногое кроме мира, посильных налогов и справедливой власти нужно, чтобы поднять государство из состояния варварства до наивысшей степени богатства; всё остальное произойдёт естественным путём». Физиократические формулы, Laissez-faire, laissez-passer, le monde va de lui-même («мир идёт своим чередом») иллюстрируют нам не только либеральную программу, но и ту часть социальной философии, на которой она зиждется. Теория спонтанного порядка была значительно доработана более поздними либеральными мыслителями: Гербертом Спенсером и Карлом Менгером в XIX веке и Фридрихом Хайеком и Майклом Полани в XX.
Одно из разногласий между либералами, беркианцами и другими консерваторами, которые в своих взглядах близки к либерализму, связано с этой центральной для либеральной теории концепцией. Либералы возлагают на рынок, как цепь добровольных обменов, большие надежды – они считают его способным создать систему социальных институтов и нравов, способствующих его собственному расширению. Консерваторы считают иначе: они утверждают, что необходимая основа для развития, выходящая за пределы защиты базовых прав, должна быть предоставлена государством. Особенно это касается поддержки религии.
С началом индустриализации конфликт между либералами и консерваторами принял новый, возможно, наиболее важный виток. Консервативные элиты и их представители (в частности – в Британии) часто использовали реалии ранней индустриализации, чтобы очернить образ своих либеральных оппонентов, относившихся к среднему классу и нонконформистам. В исторической перспективе видно, что промышленная революция – это ни что иное, как европейский (и американский) способ справиться с невиданным ранее демографическими взрывом. Некоторые консерваторы даже пытались критиковать свободный рынок, говоря о его мнимом материализме, бездушии и близости к анархии.
Либералы в свою очередь ассоциируют консерватизм с милитаризмом и империализмом, что тоже является источником конфликта. В то время как либеральные виги были не прочь повоевать (не только в целях самозащиты) за их идеалы, а войны за национальное объединение составляли исключение из правила, либерализм в целом был и остаётся мирной идеологией. Идеальный антивоенный и антиимпериалистический либерализм был описан деятелями Манчестерской школы, в частности, её лидерами – Ричардом Кобденом и Джоном Брайтом. Кобден провёл сложный анализ мотивов и махинаций государств, ведущих войны, и Манчестерская школа предложила панацею от них – свободную международную торговлю. Продолжая эти идеи, Фредерик Бастиа разработал особенно чистую форму либеральной доктрины, получившую применение в Старом, а позднее и в Новом Свете.
Приверженцы либеральных взглядов не всегда были последовательными. Были случаи, когда они использовали государство для распространения собственных ценностей. Во Франции, например, они использовали школы и институты для популяризации секуляризма во времена Директории, во время Третьей Республики они поддерживали антиклерикальное законодательство, а в Бисмарковской Германии они стали инициаторами Культуркампфа, направленного против Католической церкви. Эти действия, однако, могут рассматриваться как предательство либеральной доктрины, за что их и осудили наиболее последовательные из либералов.
Почва для будущего примирения либерализма и консерватизма антиэтатистского толка возникла по прошествии Французской революции и правления Наполеона. Его лучшей иллюстрацией стала фигура Бенджамина Константа, которого можно рассматривать как приверженца зрелого либерализма. Встав перед лицом новой опасности безграничной государственной власти, основанной на манипуляции массовым сознанием, Констант искал социальные механизмы сопротивления, а также идеологических союзников везде, где их только можно было найти. Религиозная вера, локализм и гражданское общество рассматривались им как способы противостояния государству. В следующем поколении мыслителей Алексис де Токвиль доработал подход Константа, став великим исследователем и противником вездесущего бюрократического государства.
В англоговорящих странах масла в огонь антиэтатистских настроений консерваторов подлил Бентам и Философские Радикалы – важные фигуры в истории либерализма. Работа «О свободе» Джона Стюарта Милля значительно отличалась от мейнстримной либеральной мысли противопоставлением индивида и его свобод не только государству, но и обществу в целом. В то время как либерализм раннего Вильгельма Гумбольдта и Константа видел образование неформальных социальных групп как естественное продолжение действий индивидов и барьер для расширения государственной власти, Милль ставил своей целью освобождение индивида от любой принадлежности к непроизвольно появившейся традиции или добровольному подчинению власти – так, например, в «О свободе» он заявил, что любой иезуит это «раб» иезуитского порядка.
Но главными противниками либералов были, однако, не консерваторы, а социалисты. Австрийско-американский философ Людвиг фон Мизес, например, продемонстрировал невозможность рационального центрального планирования. Активный более полувека, он оживил либеральную философию после её исчезновения на несколько десятилетий; он стал общепризнанным лицом либерализма XX века. Среди множества учеников, на которых Мизес оказал неоценимое влияние, был Мюррей Ротбард, использовавший доктрину естественных прав, чтобы подарить Австрийской экономической школе теорию индивидуалистического анархизма, названного «анархо-капитализм». Увеличивая роль гражданского общества до точки исчезновения государства, взгляды Ротбарда представляли собой ограниченную версию подлинного либерализма.
Классический либерализм часто противопоставляется новому социальному либерализму, который, как принято считать, выделился из ряда классических либеральных течений около 1900 года. Социальный либерализм существенно отличается от своего тёзки тем, что отрицает возможность общественной саморегуляции: государство в нём должно бороться с социальным неравенством огромным и постоянно увеличивающемся множеством методов. Мольба о конце личной свободы, лишь обёрнутая в другие термины, не близка классическому либерализму – как и большинство течений социализма. Социальный либерализм в теории и на практике де-факто едва ли отличается от ревизионистского социализма. Более того, есть мнение, что эта школа мысли не произошла от классического либерализма на пересечении веков, когда была открыта подмена понятия свободы договора на рынке труда. Социальный либерализм существовал в полной мере как минимум со времён Сисмонди, а его элементы (например, велферизм) могут быть найдены даже у великих классиков либеральной мысли – Кондорсе и Томаса Пейна.
Со смертью проекта классического социализма, классические либералы и консерваторы антиэтатистского толка могут утверждать, что главный современный враг гражданского общества – это социальный либерализм. Современные классические либералы поневоле озабочены противодействием течению, влекущему мир в сторону того, что Маколей назвал «всепоглощающим государством» – ночного кошмара, часто посещавшего Бёрка, Константа, Токвиля и Спенсера. Пока старые споры утихают, либералы и консерваторы-антиэтатисты осознают, что у них гораздо больше общего, чем подозревали их предки.
[Этот материал впервые был опубликован в «Энциклопедии американского консерватизма» под редакторством Брюса Фронена, Джереми Бира и Джеффри О. Нельсона (Уилмингтон, Делавэр: ISI Books, 2006), страницы 498-502]
Дальнейшее чтение:
· Acton, John. "The History of Freedom in Antiquity" and "The History of Freedom in Christianity." In Selected Writings of Lord Acton, vol. 1, Essays in the History of Liberty, edited by J. Rufus Fears. Indianapolis, Ind.: Liberty Press, 1985.
· Bramsted, E. K., and K. J. Melhuish. Western Liberalism: A History in Documents from Locke to Croce. London: Longman, 1978.
· Hamowy, Ronald. The Scottish Enlightenment and the Theory of Spontaneous Order. Carbondale, Ill.: Southern Illinois University Press, 1987.
· Pocock, J. G. A. "The Political Economy of Burke's Analysis of the French Revolution." In Virtue, Commerce, and History: Essays on Political Thought and History, Chiefly in the Eighteenth Century. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.
· Raico, Ralph. Classical Liberalism in the Twentieth Century. Fairfax, Va.: Institute for Humane Studies, 1989.
Stewart, Dugald. Biographical Memoir of Adam Smith. 1811. Reprint, New York: Augustus M. Kelley, 1966.
Автор:
Ральф Райко
Ральф Райко (1936-2016) был профессором европейской истории в Государственном колледже Буффало и старшим научным сотрудником Института Мизеса. Он специализировался на истории либерализма, либеральной традиции в Европе и отношениям между войнами и подъёмом государств. Он является автором работы «The Place of Religion in the Liberal Philosophy of Constant, Tocqueville, and Lord Acton».
Библиографию работ Ральфа Райко, собранную Тайлером Кубиком, можно найти здесь.
Оригинал статьи:
https://mises.org/library/what-classical-liberalism
Перевёл Андрей Блинов.