На последнем золотом закате ‘добрых старых дней " была спущена на воду третья яхта, чтобы доставить нашего кайзера, куда бы он ни пожелал, в пределах предельной роскоши и комфорта. Благословенный не одной, а двумя императорскими яхтами, он проводил определенную часть лета каждый год, плавая в прохладном климате Северного моря или более отдаленно, в более солнечном теплом климате Средиземного моря!Однако Первая Мировая война положила конец этой имперской мятной сказке.
Имперский деспот этого рода, о котором я говорю, был не кто иной, как тевтонский любимчик кайзер Вильгельм II Германский, король Пруссии; его яхта "океанская борзая", - Гогенцоллерн, второй носитель этого имени!
Дворец Вильгельма на море был построен AG Vulcan Stettin,, она была длиной 120 м, шириной 14 м и глубиной 5,6 м, мощностью 9 588 л.с.
По сути, она была основной имперской яхтой кайзера с 1893 по июль 1914 года. С 1894 по 1914 год, за исключением 1906 года, Вильгельм II использовал ее в своих ежегодных длительных поездках в Норвегию. Всего он провел на борту более четырех лет.
В июне 1914 года Гогенцоллерн в последний раз участвовал в Кильской регате, а 25 июня состоялся последний государственный банкет на борту, чтобы развлечь офицеров британского флота, корабли которых были приглашены для участия.
В конце июля 1914 года она была отозвана со службы в Киле, последний капитан был Йоханесс Капрф. После распада империи в ноябре 1918 года она стала собственностью Веймарской республики, 27 февраля 1920 года она была вычеркнута из реестра и сдана на слом в 1923 году в Вильгельмсхафене. Замена бывшей яхты, S.M.Y. Гогенцоллерн III был запущен в сентябре 1914 года в Штеттине, но так и не закончился из-за войны. Как и ее предшественник до нее, она была вычеркнута из реестра в 1919 году и списана в 1923 году в Дойчланд Верке (Deutsche Werke) в Киле.
Очевидно, если верить сообщениям, приглашение отправиться в круиз с Его Императорским Величеством не было похоже на то, что мы сегодня считаем типичным круизом, будь то пассажир или экипаж! Кажется, что идеи Кайзера о путешествии были как минимум эгоцентричны, пронизаны чрезвычайной эксцентричностью!
«... Несмотря на ее золотую и белую окраску (« сияющее оперение лебедя », так назвал ее один пассажир), тяжеловесная Гогенцоллерн с ее бараньим луком и воронками с колючим ртом была самой роскошной королевской яхтой в Европе. Ее навигационный офицер Эрих Редер назвал ее «неуклюжим чудовищем. , , [тот] катался в ненастную погоду до точки, неудобной даже для старых моряков. Ее водонепроницаемая целостность не отвечала бы требованиям безопасности даже обычного пассажирского судна ». Ничто из этого не беспокоило кайзера, который использовал ее только в Балтике, Северном море и Средиземном море, никогда в более тяжелых морях Северной Атлантики. В любом случае его круизы в Норвегию проводились в основном на якоре в живописном фьорде. Там, окруженный сверкающей голубой водой, гранитными скалами и темно-зелеными лесами, погружающимися в туман водопадами и участками покатого луга, усеянного сельскими домами, Вилли чувствовал себя совершенно спокойно. Некоторые правила всегда соблюдались - никто никогда не говорил с кайзером, если он не говорил первым - но теперь, в пятьдесят пять лет, он был более зрелым и собранным., чем раньше. Когда он отправился в первую из своих мужских поездок на яхте в Норвегию, взяв с собой дюжину друзей, которых он назвал своими «братьями-офицерами», атмосфера была беспорядочная и шумная. К 1914 году атмосфера стала умереннее, но в списке гостей остались все мужчины. Жена Вильгельма, императрица Августа, которую он называл Дона, осталась в Берлине. «Мне нет дела до женщин», - сказал он. «Женщины должны оставаться дома и присматривать за своими детьми».
День кайзера на яхте был строго намечен: легкие упражнения перед завтраком; в хорошую погоду час на его маленьком паруснике; во второй половине дня - береговые экскурсии или соревнования по гребле между экипажами Гогенцоллернов и сопровождающим крейсером Росток. Этим действиям, однако, не разрешалось мешать дневному сну кайзера. Чтобы извлечь максимум пользы из этого полуторачасового отдыха, Вилли всегда снимал всю свою одежду и ложился в постель. «Нет ничего лучше, чем оказаться между двумя чистыми холодными простынями», - заявил он. В семь часов компания села на ужин, где кайзер пил только апельсиновый сок из серебряного кубка. Каждый вечер после ужина компания собиралась в курилке. Этим летом [1914] вместе с песнями и карточными играми Вильгельм и его гости слушали лекции о гражданской войне в США ... »
Говард Гулд и миссис Гулд и американские пассажиры, которые на днях посетили яхту Кайзера Гогенцоллерн в норвежских водах - любезно предоставленную любопытным Вильгельмом, - были очарованы большим кораблем и, возможно, ее хозяином тоже. Этот плавучий дворец, как зная журналистов называют яхту, является темницей для всех, кто не принадлежит к внутреннему кругу кайзера. Восемь или десять человек находятся в кругу, 550 из них, корабельные офицеры и экипаж, 270 морских пехотинцев, пилоты и другие, для всех из которых ежегодное путешествие по Северному Кейпу - обратная поездка в отпуск.
Нет ни малейшего отступления от выполнения их обычных обязанностей, увеличенных и удлиненных, чтобы покрыть прихоти имперского господина день и ночь. Кажется, Вильгельм считает Гогенцоллерн школьным кораблем своего гения, заставляющего других работать, и он и его друзья навеки разрабатывают способы и средства для преследования экипажа и тренировки морских пехотинцев.
Что касается офицеров, которые несут личную ответственность за жизнь и безопасность Его Величества, то большинство из них находятся на грани краха, когда кончаются дела. Как сказал один из них: «Мы имеем дело с энергичной полнокровной лошадью, но не смеем ни обуздать его, ни пытаться убедить его держаться в безопасности, но если что-то случится, нас обвиняют - наша позиция или официальные жизни поставлены на карту все время." При всем этом офицеры считают себя очень счастливыми в этом году, потому что принц Герберт фон Бисмарк не входит в состав Имперской партии, как ранее было объявлено, что он будет.
Каждый, кто когда-либо путешествовал по океану, знает, как невозможно сохранить безупречную белую внешность большого корабля в открытом море. И все же Вильгельм требует этого при любой погоде. «Главный помощник Гогенцоллерна по уборке на свежем воздухе» - таков весь его титул - командует штатом из пятидесяти акробатов, которые только и делают, что висят на бортах корабля, рисуют, чистят и позолочают. Весь день, пока усиливающаяся темнота не останавливает их работу, мужчины, таким образом, заняты, часто после ужина снова берут свои банки с краской, чтобы нарисовать какое-то пятно на палубе или под палубой, которое Император считает способным улучшить. Всякий раз, когда Гогенцоллерн полностью останавливается, главный помощник и его люди должны выполнять гимнастику на лестницах вдоль бортов корабля, чтобы обновить светло-розовую границу ватерлинии. Император по-детски неравнодушен к этой ватерлинии и будет отправлять канонерскую лодку на сотни миль в день, чтобы принести горшок с розовой краской.
Даже дымовые трубы никогда не должны заявлять о своем месте в экономике корабля пятнышком сажи снаружи. Они выкрашены в необычный желтый цвет, напоминающий блеск полированной латуни, и если после ночи жесткого пропаривания они не выглядят как новые, бригада маляров наслаждается четырехчасовой тренировкой наказания. Первый офицер позаботится об этом, ибо на его голову падает Императорское неудовольствие в делах такого рода. Когда Кайзер находится за границей, его первый помощник должен превратиться в своего рода главного чистильщика и должен отказаться от всех своих обычных обязанностей по хлопку Вильгельма, чтобы все блестело, как острие "Пикельхаба". Так что к тому времени, когда корабль возвращается, первый помощник видит черные пятна на солнце и называет чистую рубашку спереди грязевой шаландой. Вся работа на "Гогенцоллерне", включая покраску, чистку, приготовление пищи, расчистку угля лопатой, изготовление льда, парусное снаряжение и прочее, выполняется в парадных костюмах – новых синих костюмах и белых шапочках, – ибо император может в любой момент наткнуться на матроса или судомойку, и, конечно же, от него нельзя ожидать ничего, кроме праздничного наряда.
Вильгельму льстит самоуважение, когда он видит обитателей кочегарки, одетых так, словно они собираются после обеда выпрыгнуть на берег, хотя время от времени он заглядывает в раскаленный ад внизу. Полсотни маляров в новых синих шерстяных куртках, дежуривших у борта корабля, произвели на него впечатление. Капитан, стоящий на мостике лицом к лицу с бушующим штормом в сюртуке, отделанном настоящими золотыми кружевами, и в шляпе с плюмажем – это богатое зрелище, и Вильгельм должен иметь все это-за счет нации. Его прогулочная яхта официально считается курьерским судном, и государство оплачивает экипажу одежду и предоставляет офицерам деньги на униформу.
Император обменивается только одним приветствием с морскими пехотинцами и командой своей яхты, а именно по прибытии. По этому случаю он пожимает руки офицерам и, проходя вдоль шеренги солдат, говорит: "Доброе утро, матросы", обращаясь к каждой секции. После этого они становятся в его глазах бездушными машинами, которые хотят работать, но на которых вежливость была бы потеряна. Однако с офицерами, которые, по мнению Вильгельма, являются полудуховными личностями, поскольку они носят ту же форму, что и он, обращаются несколько лучше, и Кайзер обычно отвечает на их приветствия, но все равно держит их на расстоянии. Мало кто из этих людей ниже чина коммодора когда-либо соприкасался с императорским столом, и они редко видели страны, которые посещали, потому что, хотя император и его друзья совершают частые экскурсии в глубь страны, когда яхта причаливает к берегу, офицерам редко предоставляется отпуск. На самом деле они могут получить отпуск только по собственному приглашению Кайзера, которое редко или никогда не продлевается.
Командир "Гогенцоллерна" никогда не видит своего пути на пару часов вперед, потому что, будь то море или суша, он никогда не знает, что его имперский хозяин сделает дальше. Он должен постоянно держать своих людей наготове, ожидая, что их в любой момент отправят на Балтику или в Средиземное море. "Гогенцоллерн" всегда находится под паром, даже когда ему выставляют счет за пребывание в определенном порту в течение нескольких дней.
Экипаж и морские пехотинцы тренируются, тренируются и проверяются почти без отдыха, ибо сладкая воля Кайзера превращает ночь в день. Похоже, он все время изобретает новую морскую тактику, требующую немедленного суда, и когда в полночь, может быть, один из его друзей доставляет себе пиратскую пряжу, Кайзер считает, что это отличное развлечение-поднять тревогу на весь корабль и воспроизвести какую-нибудь новую историю среди блеска красного огня и грохота больших пушек. Кроме того, есть огонь, "очистить корабль для действий" и кортик сверла, из которых он никогда не может получить достаточно. Как только "Гогенцоллерн" приходит подкрепиться, ее людям приказывают принять участие в состязании по гребле за бочонок пива, и когда Вильгельм после этого объявляет, какая компания получит полный желудок плохого Берлинского варева, он ведет себя так, словно вручает чемпиону мира бриллиантовый пояс. Этот бочонок пива выходит из обычного денежного довольствия моряка, а щедрость Кайзера не стоит ему и красного пфеннига.
Рыбаки из команды и гарнизона развлекают императора сетью и крючком, но так как они должны ловить рыбу по приказу, а не по опыту, то большие уловы редки, а увещевания и даже наказания часты. Если же, несмотря на его вмешательство, какая-нибудь рыба все же попадается, Вильгельм телеграфирует об этом своей жене и всем спортсменам, с которыми он знаком, потому что в этом случае именно его высочайшее мастерство побудило рыбу совершить самоубийство в Имперской сети.
Гребные состязания часто проводятся в открытом море и в переменчивую погоду. То, что в такие моменты удается избежать гибели людей, объясняется напряженными усилиями офицеров и бдительностью корабля-компаньона, который следует за "Гогенцоллерном" для лучшей защиты священной персоны Его Величества. Иногда в Рейхстаге бывает много толчков, потому что нация вынуждена содержать две Императорские яхты вместо одной.
Каждое воскресное утро разыгрываются два великих комедийных акта, которыми особенно гордится Кайзер. Во-первых, есть обзор на палубе. Одежда и сапоги проверяются, а затем следует марш и контрмарширование, в котором участвуют все королевские удовольствия. Затем людей, которые в течение недели зарабатывали лавры и пиво греблей, рыбной ловлей или акробатикой, призывают на фронт, и Император говорит им, что им очень повезло, что они добились отличия у него на глазах – такое случается не с одним человеком на миллион.’Затем Кайзер произносит небольшую речь, восхваляя себя за то, что он выполнил свой долг перед Богом и своей совестью в течение последних семи дней. Он особенно упирает на то, что ему не приходилось управлять "Гогенцоллерном" на скале или песчаной отмели, и что со всеми порохами и снарядами в обоймах он выглядел как принц мира среди людей, которых он посещает. Наконец он объявляет, что каждый полдень пробовал суп и овощи, приготовленные для его людей, находя пищу хорошей и здоровой.
Это представление завершается богослужением, в котором корабельный капеллан играет подчиненную роль. Кайзер произносит проповедь, которую он читает из анонимной книги, ложно приписанной ему! Ее подлинным автором был покойный придворный проповедник доктор Фраммель, но Вильгельм так долго выдавал себя за ее автора, что, вероятно, искренне думает, что написал ее сам.
Посол Эйленбург, сокращенно Филли, Кидерлен, Уэльсен и Зальцман-шуты, которые в любой день могут заработать себе на жизнь в качестве менестрелей, по крайней мере в своей стране. В прежние годы на Гогенцоллерне было несколько более достойно благодаря сотрудничеству адъютанта фон Мольтке, который является музыкальным исполнителем настоящих достоинств; но благодаря постыдной истории с фрау Мольтке он больше не годится в компанию для морального Вильгельма.
Граф Филли предпочитает серьезно относиться к себе как к певцу. Шолль и Плессен преуспевают в качестве пожирателей огня и слабых рук, и часто сам император исполняет одну или две песни, проявляя больше доброй воли, чем таланта. В таких случаях Вильгельм называет всех мужчин их христианскими именами, обращаясь к ним во втором лице единственного числа, что считается большой честью. Перед завтраком они должны держать в руках большие гири и боксерские груши, как боксеры на тренировках. После обеда им приходится пуститься рысью на механическом коне. Это называется "поездка в парк".- Когда "Гогенцоллерн" встает на якорь, всем матросам приказывают немного покататься на велосипеде по палубе, чтобы Его Величество мог видеть, как они падают, когда судно внезапно кренится. Люди, предпочитающие ездить с Вильгельмом на случайные экскурсии в глубь страны и пикники, обычно испытывают несколько часов крайнего беспокойства, потому что Кайзер обращается со своими каретными лошадьми, как с необученными новобранцами, а беглецы, столкновения и поломки случаются часто.
Лето - сезон кайзеровских сбережений, и он изо всех сил старается прожить на свое адмиральское содержание. Поскольку он обычно берет с собой двух других адмиралов, их привилегии должны помочь ему. Мясо никогда не бывает самым свежим, так как его доставляют из Германии на специальных курьерских судах, а шампанское подают только по воскресеньям. Во всех остальных случаях рейнское вино и кубки кларета-единственные доступные вина. Если Императорские гости хотят чего-то лучшего, они должны купить это в офицерской столовой.В жаркие дни Кайзер и его друзья принимают ванну и развлекаются дайвингом и плаванием, в то время как над головой играет любительский оркестр корабля.