«Жизнь, Форрест, как коробка шоколадных конфет, никогда не знаешь, с какой начинкой тебе достанется», – говорит мама мальчику с больными ногами в моём любимом фильме "Форрест Гамп". В каком-то смысле я Форрест Гамп, правда, с мамой мне повезло меньше» .
С Форрестом Гампом всё более или менее ясно. Это был обычный больной ребёнок, как и Маша, мучающийся ногами. А что насчёт матери? Так ли с ней всё плохо? Открываем книгу «Мне 40 лет...». (Ставлю под сомнение то, что название книги Маша сочинила сама, а не позаимствовала у кинорежиссёра Марлена Хуциева, выпустившего в 1964 году драму «Мне двадцать лет».)
Со слов Марии, её мать была симулянткой. Будучи абсолютно здоровой, любила лечь на диван и демонстративно взяться за сердце. Но «"больное сердце" закончилось, когда в двадцать лет, родив близнецов и подыхая от перегрузки, я жёстко отказалась выполнять какое-то её распоряжение. Она "легла умирать", вызвали "скорую", приехал молодой врач, сделал кардиограмму, посмотрел на меня, всё понял и сказал: "Как вам не стыдно! Посмотрите, в каком состоянии ваша дочь. У вас сердце, как у спортсмена". После его ухода мама кричала: "Я позвоню в райздрав! Я лишу его диплома!". Потом встала и тихо начала мне помогать. Тьфу-тьфу-тьфу, моим сыновьям двадцать лет, за это время ни одной "скорой" по поводу сердца к нам больше не приезжало».
Но беда в том, что факты у Маши всегда разбросаны по разным главам. А иногда и по разным книгам. То, что недосказано в одном романе, может оказаться в другом. Это и сбивает с толку читателя. Человек видит картину неполной. И не факт, что он сможет вспомнить, что писала Маша до этого, чтобы сопоставить одно с другим, или, прочитав одну книгу, решит прочесть и другую, где факты будут дополнены. В потоке Машиной болтовни всё упомнить ой как непросто! В начале книги мы видим, что мать – ленивая симулянтка, ничего не делающая по дому и издевающаяся над бедной золушкой вместо того, чтобы ей помочь. Отметим это место закладкой, чтобы не забыть его к середине книги после ста рассказанных лихорадочно, по верхам и сумбурно историй.
Но каковы были обстоятельства? Почему её взрослая дочь, принципиально живущая одна с шестнадцати лет, будучи уже замужем и с двумя детьми, оказалась в доме у мамы? К середине книги мы узнаём, что её мужа Сашу отчислили из Гнесинского музучилища. Нашёлся злобный преподаватель, какой-то уважаемый режиссёр, который начал травить одарённого парня. Поставил два по своему предмету (актёрскому мастерству) и добился двойки по вокалу. Если верить Маше, это была обычная ситуация при тупом застойном «совке». Стали приходить повестки из военкомата. Маша взяла справку о том, что она беременна, и пошла с ней в военкомат. Почему туда шёл не Саша, а его беременная жена – остаётся загадкой. В военкомате «мудрый военный» дал совет – залечь до родов на дно. Хотя зачем где-то прятаться, если на руках есть нужная справка? Ах да, проклятый «совок»! От него всего можно ждать. И молодые супруги не нашли для себя ничего лучше, чем переехать к Машиной маме! К той самой злой и страшной маме, которая отравляла всем жизнь. Только вот квартира у мамы была отнюдь не хоромы. Маленькая смежная двушка, в которой жили втроём сама Цивья Ильинична, её взрослый сын и парализованный дед Илья. Добавьте к этой компании «растерявшегося мужа, орущих крошек и невменяемую меня». Немудрено, что эта квартирка «была идеальным местом для свихивания».
Представьте себе эту двушку, где ютятся семеро человек! В углу лежит паралитик (я сомневаюсь, что не в маразме и ходит не под себя), рядом двое взрослых мужчин, мать, не знающая, за что хвататься в этом дурдоме, дочь с напрочь съехавшей крышей и два орущих младенца. Ночью не поспать: то заноет старик, то послышится детский плач. Изо дня в день ссоры из-за кастрюли, ложки-вилки, «не так сказал, не так посмотрел». Амбре, пардон, то от старика, то от детских пелёнок. Мать и дочь всё время не ладят, сын и зять не могут ужиться... Так, может, мама не притворялась? У неё и правда болело сердце?
А почему нельзя было снять квартиру, чтобы перекантоваться там месяц-два? Потому что вместо того, чтобы подумать, как восстановиться в Гнесинском музучилище, муж и жена отправились путешествовать. Надо было расширить кругозор ещё не родившемуся ребёнку (!). Сначала дёрнули в Ереван, где проживала Машина подруга Зара, потом рванули в Украину, где жили Сашины родители (о них отдельный разговор). Одна – студентка, второй – безработный. Даже при «проклятом совке» путешествия обходились им не бесплатно. Ясное дело, что по приезду у них совсем не осталось денег. А скоро будет прибавление. Ползунки, коляски, пелёнки, игрушки, прочие статьи расходов... Так и получилось, что молодые люди, которых «манила возможность стать взрослыми, самостоятельными и послать подальше давящих родственников», промотав бездарно все деньги и посидев на шее у чужих людей, побежали к давящей родственнице. К той самой Машиной «маман».
Ну хорошо, предположим, завалились к маме в квартиру, вынудив семью потесниться. Почему не съехали на Арбат, когда на свет появились дети? (Бедные соседи по коммуналке, они и так настрадались за время Машиной хипповской юности (об этом в следующей части цикла), а тут ещё муж и дети!) А «на Арбат не переезжали, потому что мама не могла бросить ни парализованного отца, ни меня с детьми. Картина напоминала загадку про козла, капусту и лодочника».
Что-что она напоминала? Во-первых, это не загадка, это логическая задачка. Загадка – это «сидит дед, во сто шуб одет…». Кто сообразил, тот и отгадал. А здесь как раз нужно найти решение, правильную последовательность действий лодочника. Как в задаче: первое действие, второе действие… А не просто взять и дать ответ. Во-вторых, я уже не буду цепляться к полу травоядного животного (мне как-то привычнее коза, хотя это фольклорный элемент, тут возможны разные вариации), но куда Мария девала волка? У неё что, лодочник съест козла?
Короче говоря, опять виновата мама! Но заметьте, мама на этот раз НЕ МОГЛА БРОСИТЬ дочку. Хотя бы здесь Маша справедлива. Хотя бы косвенно, но дала понять, что мама проявляла заботу и о своём отце, и о ней.
Со стариком всё понятно. Мама не работала потому, что ухаживала за ним. Какой тут может быть рабочий день, когда твой папа – беспомощный, немощный паралитик? Кстати, что такое уход? Вы когда-нибудь ухаживали за больным, умирающим человеком? Я – нет, но видела со стороны. Это каторжный труд! Когда человек умирает, тот, кто ухаживал за ним (по-настоящему, а не как получится), сам уже нуждается в уходе, потому что он без нервов, без сил, без здоровья, без чувств. Эти годы рядом с больным просто вырваны из его жизни. Он измотан и выжат как лимон, он сам болеет потом и не может очухаться. Вообразите себе эту ситуацию и поставьте себя на место мамы, у которой и так уже круги под глазами, а тут ещё вдруг свалилась дочка. Как бы мне сейчас выразить мысль… Представьте себя на велосипеде. Вы едете в гору, и вам тяжело. Вы переключаете скорость на максимальную, и вам становится невыносимо, потому что чем выше скорость, тем труднее будет крутить педали. Ваши ноги деревенеют, в глазах темнеет, тяжело дышать. Вы возвращаете прежнюю скорость. И вам становится заметно легче! После той ударной нагрузки вот эта, первая, кажется гораздо слабее! Примерно так же и тут. Мама выбивалась из сил, делая дела по хозяйству и досматривая отца. Она не спала ночами, кормила, мыла его, переворачивала и лечила. Тут вдруг появились потомки. Мало того, что стало тяжелее, так ещё и возникла теснота. Как вы полагаете, мама, ещё довольно молодая женщина… В общем, не хотелось ли ей пожить в покое и тишине? Вернуться в прежнее состояние, то есть то, в котором жила до того, как к ней приехала дочка? Ну, наверное, хотела. Старика-отца нельзя бросить. Паралитик просто умрёт. А если попросить Машу с мужем уехать к себе домой, чтобы стало легче дышать? Маша с мужем – взрослые люди. Здесь же не стоит вопрос жизни и смерти?
Стоит. Потому что, будучи на словах смелой и бойкой, интеллектуалкой с раннего детства, Маша «...не умела заплатить за квартиру, потребовать сдачу в магазине и поджарить толком яичницу. Самыми горячими блюдами… были кофе и разогретые под струёй воды болгарские голубцы в железной банке. Саша, как всякий мигрант, рванувший в столицу, соображал по части выживания в сто раз больше».
Представляете? Саша! Какой-то мальчик-студент, который сам только что оторвался от титьки, соображал лучше Маши по части… Даже не выживания, а обычной бытовой жизни. Умел делать то же, что и любой пятиклассник. (Которым занимались, конечно, а не покупали планшет, чтобы он полдня гонял мультики.) Я вам даже больше скажу, Маша не умела мыть пол, о чём не раз признавалась, в том числе в любимом ЖЖ. За всё то время, что она жила то у Зары, то у свёкров, она вряд ли выучилась готовить. Без денег (муж не работает). Без нужных навыков в бытовухе. За жизнь детей просто страшно! На месте мамы я бы стреманулась оставлять с ней двух грудничков. И мать впряглась в свою лямку, чтобы не подвергать опасности внуков. Вместо того, чтобы ей помогать (да хотя бы просто быть благодарной!), доченька ещё и показывает свой характер, не желая делать что-то по дому! «Злая мать» терпела этот бардак и не выгнала дочку. И чем ответила Маша, когда заимела свою квартиру и перевезла туда всю семью? Когда они с мамой, можно сказать, поменялись ролями. Маша привела туда некую Дашу. (И это, кстати, не первый случай, когда Мария тащила в свой дом незнамо кого, вспомните Наташу Гончарову из "Меня зовут Женщина".) Дашуля сделалась приживалкой и откровенно села на голову. Маша её кормила, поила, одевала и обувала, решала все её дела. С этой "понаехавшей" они составили план любовных интрижек (который, по признанию Маши, успели выполнить почти весь). Спросите, какие интрижки у замужней женщины с двумя детьми? А почему бы и нет, когда детей смотрит мама! И, в очередной раз занимаясь делами подруги, Маша не купила брату лекарство, когда и он, и её муж лежали дома, болея гриппом. В итоге вспыхнула ссора, сперва Маши с братом, потом – брата с Сашей. Маша указала брату на дверь. Вместе с братом съехала и мама. Конечно, Маша потом на словах считала себя виноватой, но всё равно находила себе оправдания. И лекарство было не срочным, и у брата скверный характер, и вообще во всём виновата эта приживалка-подруга... Элементарно сказать «прости» Маша почему-то не догадалась.
И ещё хороший абзац: «Муж был человеком сколь творческим, столь же и несобранным. В школе он доказал по-новому теорему Ферма, изобрёл плот из пустых баночек из-под кофе, на котором собирался переплыть Чёрное море, печатную машинку, печатающую ноты, и многое другое. Он мог построить дом, сшить бальное платье, а также "взять си-бемоль одной природой", о чём с придыханием говорили мне его однокурсники, но одолеть подлеца режиссёра и мою семейку, конечно, не мог и пошёл работать, дожидаясь новых вступительных экзаменов».
Где же это новое доказательство теоремы Ферма, которую щёлкнул как семечко украинский школьник Мирошник, попутно смастеривший в сарае печатную машинку для нот? Теорема малая или великая? Пусть бы Саша шёл на физмат, если он такой умный. Повторюсь, что Саша был безработный. Вылетев из Гнесинского училища, он сидел на шее... А у кого? Старик Илья – паралитик, за ним ухаживает тёща, жена – студентка, сидит в декрете (академический отпуск) и имеет пенсию по инвалидности. Остаётся «вечный ребёнок» брат, инфантильный и с кучей проблем, который в этой семье, думаю, не мог не работать. Семья бы просто не прожила. К его доходам – пенсия деда, под вопросом мамина – социальная, если мать нигде не работала (это копеечная пенсия), и Машино пособие на детей. Правда, есть и угол на Арбате, а точнее, то, что от него осталось после посиделок Маши и всего района... Может быть, его и можно сдавать непритязательному студенту или же кавказским торговцам, которым только переночевать, поесть и выручку сосчитать? В общем, Маша с мужем не просто свалились на голову людям, но и жили в доме за счёт родных, не имея толком дохода. Такой расклад дел, конечно, мог вызывать заслуженные упрёки. Именно с Сергеем у Саши вечно возникали конфликты. Наверное, брату не нравилось без конца кормить примака. И брательник задал вопрос: «Саша, а ты тоже в декрете? Или что мешает работать и приносить деньги в дом?». На мой взгляд, всё справедливо: тебе дали угол, а ты неси деньги. Видя, что не удаётся одолеть «семейку» жены, проще говоря, заставить людей терпеть нахлебника в своём доме, Саша скрепя сердце пошёл работать.
«У Верки была навязчивая идея: «Не делай этого, он слишком красивый, он женится на московской прописке!». Я хохотала, потому что за километр было видно, что Саша – персонаж трепетный, отягощенный имиджем героя-любовника и суперменскими комплексами». Если кто не знает, то Верка – лучшая подруга Марии, подруга с самого детства и «уникальнейший реставратор». Однажды Машины пацаны лазили по куче мусора, сваленной около собора, где происходили раскопки, и нашли в ней пряжку с каменьями. Верка, занимавшаяся продажей драгоценных камней, посмотрела и сходу определила, что это бриллианты, плюс ручная гранка, а значит, миллионное состояние. Начала искать покупателей, мысленно «пристраивать» деньги... И лишь спустя какое-то время уже упоминавшаяся мною Зара, ни разу не специалист в этом деле, взяла находку и провела одним камушком по стеклу. «Бриллиант» его не царапал. Так и оказалось случайно, что это просто стекляшка. Да, Верка уникум и в самом деле! Так лажануться в собственной профессии! Но, видно, в Саше она разобралась лучше, чем в бриллиантах.
А почему же Сашу отчислили посреди четвёртого курса? Никто не знает, из-за чего на него так взъелся этот «подлец». Стоило бы дать слово и режиссёру. Пусть даже в рамках музучилища, он был авторитетный преподаватель. А студент, при всей его одарённости, никак не мог доучиться. Его отец не реализовал свой актёрский талант, и у сына что-то пошло не так. Он начал в Горьковском музучилище, но преподаватели-дуболомы ему сорвали голосовые связки. Как только голос восстановился, Саша поступил в училище имени Гнесиных, где благодаря своему вокалу был принят сразу на третий курс, но попутно должен был «учиться на втором, гася академические задолженности. А это и танец, и вокал, и мастерство по шесть часов в день». Согласитесь, каторжная работа. А тут любовь! А потом – женитьба! Как иной раз шутят студенты, если уделять много времени учёбе и мало – жене, появятся рога; если уделять много времени жене и мало – учёбе, появятся хвосты, а если уделять много времени и тому и другому, можно откинуть копыта. Думаю, что Саша просто не потянул и семью, и учёбу. Но если он столь талантлив, почему никто не знает маэстро Александра Мирошника, человека редких способностей и интеллектуального уровня?
Мама... Когда Мария в раннем детстве заболела полиомиелитом, мама увезла её в Москву. Каталась с ней по больницам и бесконечным санаториям, поставив крест на карьере и занимаясь только детьми. Девочку лечили в Сокольниках. Её водили в роскошный бассейн «Москва». Хоть ни то, ни другое Маше очень сильно не нравилось. Что характерно, эта же мама резко наплевала на дочку, когда она лежала в гипсе после неудачной операции. Но написала жалобу после того, как её дочь, сверкая боевой раскраской, пришла на ВТЭК в туфлях с огромными каблучищами и высоченной платформой, чтобы оформлять инвалидность из-за своей больной ноги. Инвалидность не дали. «Финансовый сюжет тронул», – говорит Мария Ивановна, недоумевая, почему мама смолчала, когда она чуть не потеряла ногу из-за немытых рук своего хирурга, но накатала письмо из-за ситуации с ВТЭК. Может, мама просто понимала, что если в случае с операцией уже ничем не поможешь и ничего не докажешь, то здесь как раз можно попытаться восстановить справедливость, настояв на том, что девочка юная, хочет и накраситься, и повоображать, дефилируя на каблуках, однако это – ещё не повод закрывать глаза на её диагноз.
Мама не запрещала дочке сожительствовать с сорокалетними мужиками, когда той было семнадцать лет. Более того, она лично собирала Маше харчи, отправляя жить к очередному довольно зрелому кавалеру.
Мама отдала ей ключи от арбатской квартиры. И Маша там жила как хотела, отравляя жизнь остальным жильцам. У всех детей есть возможность в шестнадцать лет жить самим? И превращать свой угол в притон, чтобы не получать за это по шее?
Мама организовала Маше блатной роддом. Но и там Марии не угодили, как не угодили с бассейном, с больницами, с санаторием, с гостеприимством, когда родились внуки. Там тоже было всё плохо.
Конечно, я не строю иллюзий по поводу этой мамы. Я не удивлюсь, если в жизни она была не всегда права. Знакомство с будущим мужем, которого она якобы увела у своей подруги, череда любовников помимо мужа... Более того, она не могла не читать книжек дочери и не знать, что та о ней пишет, не видеть в них своё фото. Всё она читала и знала. Но тем не менее продолжала общаться с Машей всю жизнь, несмотря на тонны помоев, вылитые на неё стараниями дочурки. А значит либо смирилась с таким положением, либо поощряла Машины "писсуары", чтобы та писала и дальше, зашибая бабки на откровениях. Я бы не смогла такое стерпеть. Мне бы не нужны были деньги и такая слава. Дочка для меня ушла бы в Вечную Тишину. Но, как бы то ни было, мама часто приходила к Маше на выручку, и даже в экстренных ситуациях (например, рождение близнецов) подставляла дочке плечо, даже действуя в ущерб себе.
И напоследок пару слов о свёкрах. «Лето в жизни детей означало Украину. Сашины родители, жившие в городе Черкассы, с самой весны начинали присылать вёдра фруктов, а с июня мы отправлялись пасти сыновей на Днепре. Конечно, летнему эдему сопутствовали крутые разборки, поскольку я видела мир не так, как свёкор и свекровь». «Я не вписывалась ни в один из естественных вариантов девятнадцатилетней невестки: умничала, хамила, откровенничала, обо всём судила. Я жила на другом языке, Саша пытался меня переводить, но ему не верили, считалось, что я кручу им как хочу. Будущая моя профессия вызывала такое же опасение, как и настоящие истрёпанные джинсы».
Я не знаю, что такое жить на другом языке, но на эту ситуацию можно посмотреть с иной стороны: «Лето в жизни родителей Саши означало приезд невестки, демонстративно ходившей в истрёпанных джинсах и будоражившей всю семью, затевая ссоры на ровном месте». Читая Машины откровения (скандалы в редакции из-за корректуры, буря эмоций в гродненском университете из-за того, что целых пять минут пришлось пройтись до вокзала), а также видя высокомерие и пренебрежение к людям, невольно думаешь, что нормально Маша разговаривать не умеет. Не имея денег, она не просто жила у свёкров долгое время, объедая их вместе с Сашей, но и позволяла себе хамить и умничать, а потом и скандалить со стариками, живя всё лето у них. Всякие бывают разногласия, но можно ли вести себя так с людьми, которые тебя впустили в дом и кормят? На месте «номенклатурной свекрови» я бы ей указала на дверь.
Часть 3. СОВЕСТЬ ГРУЗИНСКОГО НАРОДА - https://zen.yandex.ru/media/id/5cd3cf5dac5cc400b322f61e/mariia-arbatova-loj-v-knigah-jensciny-kotoroi-s-samogo-detstva-bylo-len-pritvoriatsia-chast-3-sovest-gruzinskogo-naroda-5f130f696eb1fb6b1337f68a
Часть 4. СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ - https://zen.yandex.ru/media/id/5cd3cf5dac5cc400b322f61e/mariia-arbatova-loj-v-knigah-jensciny-kotoroi-s-samogo-detstva-bylo-len-pritvoriatsia-chast-4-soiuz-pisatelei-5f135819b1d8a94d7321e05d
Часть 5. СОВЕСТЬ ГРУЗИНСКОГО НАРОДА - 2 - https://zen.yandex.ru/media/id/5cd3cf5dac5cc400b322f61e/loj-v-knigah-jensciny-kotoroi-s-samogo-detstva-bylo-len-pritvoriatsia-chast-5-sovest-gruzinskogo-naroda-2-60431c23665e4413f3493c37