Грюнвальдская битва 1410 г. относится к тем ключевым историческим событиям, которые занимают важное место в массовом историческом сознании нескольких соседствующих народов, прежде всего русских, поляков, литовцев и белорусов. В польском историческом нарративе она традиционно трактуется как крупнейшее сражение эпохи Средних веков, в котором поляки нанесли сокрушительное поражение тевтонским агрессорам. В независимой Литве всегда преобладало мнение, что именно литовский народ более всего пострадал от крестоносцев, а победа под Жальгирисом была одержана в основном благодаря мужеству литовских воинов. Белорусские исследователи, со своей стороны, отмечали вклад своих предков, который позволил остановить агрессию западноевропейских рыцарей и спасти славянский мир, и т. д...
Образ битвы при Грюнвальде как символа славы российского воинства и триумфа всего славянского мира сложился еще в дореволюционной историографии и публицистике. Важной вехой в его формировании стал 500-летний юбилей 1910 г., когда появились многочисленные публикации, состоялись торжественные собрания и конференции. Эксплуатация образа Грюнвальдского сражения усилилась с началом Первой мировой войны, воплотившись в пропаганде единения славянских народов под эгидой России и Антанты против внешней угрозы в лице немцев и их союзников. «С открытым сердцем, с братски протянутой рукой идет вам навстречу великая Россия. Она верит, что не заржавел меч, разивший врага при Грюнвальде», — говорилось в обращении к полякам главнокомандующего великого князя Николая Николаевича.
Пережив пик популярности во время войны 1914—1918 гг., сражение под Грюнвальдом было на четверть века забыто после утверждения в России власти большевиков, которым поначалу были абсолютно чужды какие бы то ни было славянофильские идеи. Отходу от концепции славянского единства способствовала неблагоприятная внешнеполитическая конъюнктура того периода, в частности враждебные отношения с возродившейся Польшей. В результате вплоть до начала Второй мировой войны в СССР не публиковались какие-либо специальные исследования или научно-популярные работы, посвященные Грюнвальдской битве. Упоминания ней можно было найти лишь в энциклопедических справочниках и учебниках истории, при этом информация была совершено нейтральной и не несла какой-либо идеологической или политической нагрузки. В них совершенно отсутствовали характерные для дореволюционной литературы образы славянского братства и утверждения о решающем вкладе смоленских полков.
Об этом свидетельствует, например, текст из «Большой советской энциклопедии» (1930 г.): 15 июля 1410 близ села Грюнвальден и Танненберг, в современной Восточной Пруссии, между армией рыцарей Тевтонского ордена и соединенным польско-литовско-русским ополчением польского короля Ягелло Грюнвальдское сражение кончилось полным разгромом немецких рыцарей. В результате его продвижение ордена на славянский Восток было остановлено; однако при заключении мира Польша не сумела использовать полностью свою победу, и орден удержал за собою все занятые им земли.
С нарастанием нацистской угрозы в конце 1930-х гг. и началом Второй мировой войны отношение к Грюнвальдской битве коренным образом изменилось. «Грюнвальдский миф» в совершенно неизменном виде вернулся в советскую историографию и публицистику. В период с 1939 по 1943 г. вышел ряд работ о польско-литовских войнах с Тевтонским орденом. Оценки событий Великой войны 1409—1411 гг. воспроизводили унаследованные с дореволюционных времен клише.
Так, в работе, посвященной борьбе славян с немецкими агрессорами, будущий академик М.Н.Тихомиров писал:...В 1410 г. армия Тевтонского ордена была разгромлена около Грюнвальда. С этого времени владычество псов-рыцарей в Прибалтике начинает быстро клониться к упадку. Нужно отметить, что решающую роль в Грюнвальдской битве сыграли русские войска. Приняв на себя главные удары, проявив исключительную стойкость, они определили исход сражения.
Член-корреспондент АН СССР В.И. Пичета также подчеркивал, что «рыцари были наголову разбиты, причем решающая роль в этом сражении выпала на долю трех смоленских полков, из которых один полк был полностью уничтожен».
В работе профессора МГУ Н.П. Грацианского большое внимание уделялось деталям сражения, однако оценка хода битвы оставалось неизменной. По мнению автора, колебания Ягайлы ставили под угрозу союзное войско, и только решительность смоленских полков, проявивших стойкость, спасла положение и позволила Витовту одержать победу. Подобные трактовки встречаются во всех работах данного периода.
Следует отметить, что перечисленные выше работы трех известных историков, по сути дела, не были самостоятельными научными исследованиями, они не соприкасалась со сферой их профессиональных интересов, основывались на разработках дореволюционной отечественной историографии и призваны были в условиях войны выполнить политический заказ государства по обоснованию исторических корней союза славянских и прибалтийских народов в противостоянии с немцами.
В отличие от пропагандистских установок времен Первой мировой войны, на сей раз в советской исторической науке и публицистике проявились и некоторые новые мотивы. Так, заметно чаще стали упоминаться в составе участников битвы белорусы и добавились украинцы, которым наравне с русскими приписывали главные заслуги в сражении. Н. Лапин и А. Турчинский пошли еще дальше, утверждая:...Столкновение, которое назревало, должно было решиться не столько силами литовского и польского народов, сколько силами народов великорусского, белорусского и украинского.
Помимо этого, в число противников крестоносцев были включены чехи и другие западные славяне под предводительством Яна Жижки. В частности, Н.П. Грацианский утверждал, что в войске Ягайло «были также чешские, моравские и силезские поляки и в числе их вождей знаменитый впоследствии Ян Жижка»..Несмотря на значительное расширение состава участников сражения за счет западных и восточных славян, именно последним отводилась главная роль. Академик Н.С. Державин также подчеркивал: В 1410 г. под Грюнвальдом, на территории Восточной Пруссии, русский, украинский, белорусский, польский, чешский и литовский народы объединенными силами нанесли немецким рыцарям второй сокрушительный удар.
Новой вехой в развитии «грюнвальдской темы» в послевоенные годы стало празднование в Советском Союзе 550-летия битвы. Юбилей получил отклик в прессе, на радио и телевидении. В газете «Правда» была опубликована статья «Уроки Грюнвальда. К 550-летию исторической битвы». На экраны кинотеатров вышел документальный фильм Я. Бабушкина, в котором наряду с описанием знаменитого сражения проводилась историческая параллель между Тевтонским орденом и Третьим рейхом. Состоялись торжественные заседания Общества советско-польской дружбы, Академии наук СССР и других общественных организаций. Не обошел стороной юбилейную дату и первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв, который в своей речи на митинге в Щецине 17 июля 1959 г. сказал: Грюнвальд навсегда останется в памяти народов как пример не только мужественного сопротивления иноземным захватчикам, но и того, что путь к победе над захватчиком — в единстве народов, которым он угрожает».
Общественность Калининградской области, как региона, находящегося в одном историческом пространстве с Польшей и Литвой, также не оставила без внимания юбилейные торжества: 15 июля в «Калининградской правде» была опубликована статья академиков И. Грекова и В. Королюка «Великая битва. К 550-летию исторической битвы», где говорилось о нерушимости установленных послевоенных границ и многовековой дружбе восточноевропейских народов. Семнадцатого июля официальная делегация трудящихся области посетила юбилейные торжества, проходившие в Польше. Калининградцы стали свидетелями открытия нового монумента на Грюнвальдском поле взамен старого, установленного в 1953 г.. Главной идей всех прошедших мероприятий стало прославление идущих из глубины веков традиций борьбы народов Восточной Европы против захватчиков с Запада. Тем самым проводилась историческая параллель между социалистическим блоком и союзным войском в битве 1410 г.
Не осталось в стороне от юбилея и научное сообщество. Для всех любителей истории к юбилею была издана «Хроника» Яна Длугоша в профессиональном переводе. В 1960 г. на страницах «Военно-исторического журнала» по случаю 550-й годовщины сражения опубликовали статью В.Т. Пашуто и М. Ючаса, отводившую огромную роль в битве смоленским хоругвям, которые «героически выдержали натиск устремившихся в наступление рыцарей и прикрыли фланг польского войска». Аналогичные концепции представили Г.Н. Караев и В.Д. Королюк, которые утверждали, что битва имела огромное значение для всего славянского мира, и только благодаря стойкости смоленских полков союзники смогли одержать победу. Заметное изменение в транслировании образа Грюнвальдской битвы было связано с тем, что теперь она трактовалась в качестве предтечи коалиции Организации Варшавского договора. Из этой установки следовало и расширение состава участников союзного войска...
Все посвященные юбилею битвы работы мало чем отличались от предшествующих публикаций 1939—1945 гг. Несмотря на громкие имена профессоров и академиков, это были по своей сути пропагандистские брошюры и статьи, имеющие отношение не столько к историографии, сколько к публицистике, призванной подкрепить историческими примерами текущую политическую конъюнктуру...
После юбилейных торжеств 1960 г. «грюнвальдская тема» утратила свою актуальность для политического агитпропа и научного сообщества. И если в энциклопедиях и немногочисленных популярных работах она продолжала трактоваться в прежнем духе...Только спустя четверть века, в 1985 г., в журнале «Вопросы истории» была напечатана первая по-настоящему исследовательская работа на эту тему — статья Б.Н. Флори «Грюнвальдская битва». Автор использовал разнообразные польские и латинские источники, а также уделил внимание анализу концепций в историографии ПНР и ФРГ. Он сумел так переформулировать главный тезис предшествующей отечественной историографии, что он зазвучал в согласии с данными источников:...В тяжелый для армии союзников момент примыкавшие к польскому войску справа смоленские полки прочно занимали отведенное им место и, несмотря на тяжелые потери, обеспечили защиту польских полков от флангового удара рыцарей.
Опубликованная в канун Перестройки работа Б.Н. Флори стала первым шагом на пути преодоления пропагандистской направленности советской историографии, которая отводила решающую роль в битве русским смоленским полкам.
В контексте политики памяти СССР тема Грюнвальда имела несколько отличную трактовку в Литве. Сразу после создания Литовской ССР местные историки добросовестно выполняли «всесоюзные» установки, утверждая, что Грюнвальдская битва стала победой народов Восточной Европы над захватчиками с Запада, не забывая подчеркнуть и подвиг смоленских полков, спасших союзников в тяжелейший момент битвы. Однако с конца 1970-х гг. литовские историки стали исключать из своих работ упоминания о решающей роли русских воинов в сражении. Так, отступление Витовта было объяснено следующим образом:...Сделав небольшой маневр и перестроившись на ходу, возвратились полки Витаутаса и с яростным ожесточением налетели на расстроенные ряды латников. Это решило исход боя. Интересно, что в белорусской историографии тема Грюнвальдской битвы была совершено неактуальна вплоть до распада Советского Союза.
В отличие от Польши и Литвы (времен независимости), где сложился настоящий культ Грюнвальдской битвы как одного из центральных событий в национальном историческом нарративе, в дореволюционной России и СССР к нему обращались лишь время от времени. «Грюнвальдский миф» сложился в начале XX в. и стал активно эксплуатироваться государственной пропагандой в годы Первой мировой войны. Забытый после революции почти на четверть века, он вновь оказался востребован в годы Второй мировой войны как символ извечной борьбы славянского и прибалтийского братства с немецкой агрессией. После войны, будучи модифицированным в духе интернационалистских коммунистических установок, «миф о Грюнвальде» в основном ориентировался «на экспорт»: в нем искали истоки братского союза стран Организации Варшавского договора, противостоящих во главе с СССР проискам империалистических государств и успешно строящих социализм.
Цитируется по: Жиров А.А. «Грюнвальдский миф» в историографии и политике памяти СССР.