Для начала немного очевидностей. Как известно, ученые – это жрецы высокого знания: они старают золото истины в мире отвлеченных идей и несут добытое нам, чтобы щедро им оделять и его посредством благотворить. Короче, исследователи - культурные герои, без которых прозябали бы мы во мраке неведения и в оковах отсталости. Ну, вот, спел им осанну, чтобы было ясно – я тоже позитивист и уважаю науку, а теперь можно переходить к предмету, который нас всех здесь собрал.
Есть подозрение, что этих самых жрецов знания развелось на планете слишком много и возвышенного на всех не хватает: приходится людям занимать себя всякой дрянью – то смешной, то, в буквальном смысле, дурно пахнущей. И тоже смешной.
Тот же рассказ, но в картинках, рекомендую:
Не буду уверять, что веду репортаж с передовых рубежей мировой науки – кое-чему из нижеследующего уже пара лет будет, так что яйцеголовые, допускаю, ушли далеко вперед и далее отвоевывают у неведения окоп за окопом, траншею за траншеей.
Итак, есть такой джентльмен – Метин Ѝрен, который служит «экспериментальным археологом» при Университете Кента в штате Огайо.
Думаю, работа у него там не шибко утомительная – вообще, по части древних артефактов и следов канувших в Лету культур штат Огайо мало кому даст фору. Подозреваю, что, на самом деле, никому не даст. Потому в рабочее время господин Ирен занят тем, что шерстит литературу в поисках теорий, которые можно проверить, не покидая Огайо. А таких в археологии не очень много – все-таки на дворе XXI век и для самых пустяковых академических штудий нужен если не масс-спектрометр, так наверняка ЖНК-секвенсор. Однако экспериментальные археологи из Огайо не привыкли унывать. Ирен нашел несколько упоминаний о странном инвентаре инуитов: о фекальных ножах.
Этнографы отмечают их существование дважды. Первым сообщил о таком приборе некий датский полярный исследователь. В 1950-е он где-то за полярным кругом провалился в проталину и не смог выбраться: денек посидел в яме, но тут припомнил рассказы туземцев. Датчанин подморозил свои экскременты, заточил ледышкой и выдолбил ими, как долотом, себе ступеньки в отвесных стенах. Есть еще в «Вестнике Университета Британской Колумбии» рассказ о некоем инуитском старике, которого дети решили перетянуть в город и, чтобы с решением поторопить, отняли у него вообще весь инструментарий, что годится для самопрокорма. Дед не стал унывать: посидел, потужился, произведенное заморозил и наточил. Потом дерьмоножом зарезал собаку: ее грудную клетку превратил в нарты, застелил таковые собачьей шкурой, из жил сплел упряжь. Потом запряг в эту макабр-повозку второго пса – и был таков. Автор известия также сообщает, что вместо полозьев старик использовал замершую рыбу – но, это, похоже, наш экспериментатор оставил себе на сладкое, а пока взялся за воссоздание фекального ножа. Для археологов из Огайо научная скрупулезность – главное, поэтому Ирен первым делом сконструировал для себя инуитский рацион: стейки, форель, семга, снова стейки – университетский бюджет худел на инуитской диете быстро и уверенно. Через неделю стул археолога был готов к лабораторному применению. Его уложили в форму и заморозили до -20.
Потом извлекли и заточили – тут слегка погрешили против технологической и методологической истины: правили дерьмонож на металлическом оселке (или как правильно – на металлическом правѝле?). После этого экспериментатор взялся скоблить шкуру. Хотя она тоже была охлаждена, ученого ждало разочарование: его нож, отмечается в публикации, «вел себя, как коричневый карандаш» - резать не резал, но оставлял дурнопахнущие следы и быстро сточился.
Короче, «миф опровергнут», как говорят на канале «Дискавери». А в периптере Храма Академического Знания воздвигнута новая колонна – не из мрамора, конечно, но уж какая есть.
В британском Музее Хорнимана сто лет тому назад появилось чучело русалки – «японской рыбообезьяны», как было сказано в описании. Существо это здесь почему-то называют также «merman»: будем и мы называть данный объект «чучело русала» - безо всякой связи с дерипаской, да продлит аллах его дни.
Сообщения об останках человекорыб, которые находят, коллекционируют, дарят правителям в качестве диковин, появляются в Японии 1400 лет тому назад. И нельзя сказать, что были такие существа редкостью – нет, они встречаются настолько часто, что буквально хлынули во внешний мир после открытия Ниппона в эпоху Мейдзи. В позапрошлом веке по Дикому и не очень Западу колесили десятки бродячих цирковых трупп, которые возили, вместе с бородатыми женщинами и карликами, останки русалок в формалине. Оные даже подвергали регулярно лабораторным исследованиям: увы! Всегда и неизменно русалка оказывалась сшитыми воедино рыбьим хвостом и туловищем мартышки – только породы обезьян и рыб разнились. Для специалистов из Музея Хорнимана нет простых путей, простые – они для простецов. Русала решено было подвергнуть самым утонченным научным издевательствам, но не инвазивным – это чучело островной науке чем-то по-особенному дорого. У бедняги взяли образцы ДНК, причем – из хвоста, ребер, головы. А сам прах был отправлен на компьютерную томографию и рентгенографию.
Русал оказался посажен на деревянный каркас – дело это в таксидермии обычное: после потрошения тело следует чем-то изнутри распереть. Томография обнаружила металлическую проволоку в конечностях и полное отсутствие черепа с шейными позвонками.
Плечи существа были сформированы из деревянной поперечины. К этому моменту уже оказались готовы результаты ДНК-экспертизы: никаких следов человеческих генов, только рыбьи. Здесь пытливость в лондонцах одержала верх и они решили всерьез поковыряться в русале. Для этих целей вооружились зондом и принялись его погружать все глубже: устроили русалу дерипасть, пардон за каламбур. Но вот достигнуты кайние пределы и загадка вот-вот решится! И да, разрешилась: вместо черепа у русала был ком нитей растительного происхождения и, частично, форма объекту придавалась папье-маше.
Туда понатыкали рыбьих зубов, а потом обтянули все кожей какого-то гигантского океанического окуня. В общем, не извольте беспокоиться: русалок на свете нет, теперь это вновь установлено британскими учеными с опорой на новейшие достижения науки и техники.
А в Зальцбурге довольно давно экспонируются странные маски – со старонемецкого их название можно перевести как «личина позора». И вот недавно взялись за этих масок въедливое изучение. Обнаружилось дивное – открылся целый культурный пласт, давно и надежно позабытый.
В XVII-XVIII веках любили публичные наказания. Рассуждали предки довольно здраво: просто отомстить злодею с применением государственного аппарата насилия – слишком дорого, а потому глупо. Наказание должно отваживать и предупреждать. Вот для этих целей «личины позора» и предназначались.
Их надевали тем, кто был уличен в болтливости, бранчливости, лени, злоречивости и тд. Поросячья маска выдавалась обжорам, козью морду делали сплетникам. Это, наверное, сексизм, но полагалось такое наказание только женщинам: по крайней мере, именно они изображены на всех рисунках, которые фиксируют приведение данного наказания в исполнение.
Особенно любили подобное англичане с американцами: надевали на проштрафившуюся бабу маску и водили по улицам – специальный человек при этом позванивал в колокольчик. Чтобы зрителям было веселее – в области рта закреплялась эдакая свистулька: идет человек да на выдохе присвистывает – вот потеха!
Причем, в отличие от пояса целомудрия, который придумали в качестве шутки лет триста назад, позорные маски – это историческая реальность: да, были, да, надевались.
Вот такие вот научные новости я отыскал для вас на минувшей неделе. Чистое искусство – это искусство без пользы и всякого практического значения. А здесь, соответственно, предложены вашему вниманию плоды чистой, чище некуда, науки. Добрались до финала – лайкайте, подписывайтесь