В этот раз никаких громких слов.
Просто стихи.
Просто человеку, который сам всё увидит и поймёт.
Dimidium animae meae, это тебе.
***
Феникс - редчайшая в свете из птиц.
Ты догорел, истлела и я; но встретились вместе под блики зарниц, ведь время - змея, проглотившая хвост, у судьбы нет запретов, законов, границ, за пределом которых не полюбилось бы вновь под вереницы сияющих в темени звёзд, а значит - живём. Всё прорастёт, рано иль поздно, так вечность плетёт свой узор грациозно, и любая броня падёт из наносов закосневшей тоски - так, нежно, бесслёзно, снимаю я панцирь, сросшийся с кожей, целую ожоги души осторожно - не будет больше болеть.
Ты пепел, я пепел; так было извечно, но надо же было такому случиться - в руке моей стебель с твоего пепелища, и дождь всё идёт. Возрождаешься ты? Грустный вопрос в тишине повисает, ждёт моё сердце, в темноте замирает, и плачет дождём, нежный стон отмирает - мы никогда не умрём.
Вечный ответ с твоих губ не слетает, ведь то знает любой - каждый сам выбирает, жить ли, гореть ли, воскресая, как феникс, и принять ли жизни сей бой. Ловлю твой ответ я губами своими, в молчании слышны раскаты, рассветы, любви алой ткань оплетает раздетых - так воскресают вдвоём.
Из руки ты своей выдираешь перо, смотришь едко-хитро, выдирая второе, серебро птичьих слёз ворожбой я не скрою, и пламя в наших крылах горит.
- Вот-вот взмоем?
- Не знаю... ты - феникс?
- Я феникс.
Отдаёмся душою. А дождь всё идёт, истекая весною, отдаёмся друг другу в любви, для любви и с любовью
возрождаясь вдвоём, словно феникс
для боли.
***
Если б могла я сказать, как сильно тебя люблю... эти твои глаза, где бога ища - нахожу; если б могла рассказать, насколько бесценен ты, и если б сумела соткать любви нашей ткань в тишине: тогда был бы не мир, но рай, и в страсти твой взгляд-сапфир безоблачно бы мерцал отсветом нежной звезды.
Если б могла передать, как восхищаюсь тобой, если б могла я обнять душу твою собой; если б сумела отдать всю вечность свою - тебе, никогда бы мне не блуждать в холодной сырой темноте. Если б могла целовать губы твои и виски, в безумии обрывать покровы с твоей души, ловить твои пальцы и стоны, отдаться страсти волне:
стал бы весь мир бездонным.
но мы бы сгорели в огне.
***
Желаю свет твой, что льётся тихо печальной дрожью из-под ресниц, и рвутся звёзды во взрывах божьих, сжигая в пепел сто тысяч лиц, что смели быть все когда-то ложью, но не смахнуться с судьбы страниц - так забываю я, что было раньше, с послушной нежью склоняясь ниц.
Твой свет сжигает, твой свет навылет, проходит в душу, вливаясь в жилы, твой свет так болен, твой свет так резок, вздымает сушу, паля моря. Твой свет прекрасен, твой свет - так греет, как будто тайно влюблён в нас рок, и мир так светел, и сердце в цвете, ведь раньше были лишь тьма и боль.
Твой свет нагрянул, и распустился тюльпаном нежным звенящий май
неважно то, что пребудет после, нельзя мне думать, что ждёт нас край.
в тиши холодной молюсь я спешно, и мне ни словом нельзя солгать:
и если, бог мой, желаешь вечность, тогда ты, бог мой, не смей моргать.