Марина подошла к калитке тяжело дыша. В ограде послышался лошадиный храп и чавканье грязи под копытами животных, нервно переступавших с ноги на ногу. Она вошла и, прижимаясь спиной к стене дома, стала двигаться к крыльцу. Дойдя до лошади, с которой, как куль с мукой свисало тело её мужа (у неё уже не было в этом сомнений), Марина подошла ближе и, проведя по волосам, зашептала в самое ухо:
- Коля! Коленька! Живой ты? - она гладила его по мокрым от дождя щекам, по спутанным прядям волос, но в ответ не услышала ни звука, только еле слышное дыхание...
Маша...
На непослушных гнущихся ногах, путаясь в напрочь промокшем подоле платья, она добрела до крыльца, распахнула дверь в дом и замерла на пороге: два красноармейца, стоявшие к ней спиной, резко развернулись и вскинули винтовки. Прислонившись спиной к недавно выбеленной печке и почти сливаясь с ней побледневшим от страха лицом, стояла Маша, а посреди комнаты, на стуле, со связанными за спиной руками окидывая всех волчьим взглядом, сидела Серафима.
Марине вдруг стало... смешно. Смешно видеть эту странную картину, открывшуюся ей и она, прислонившись к дверному косяку, стянув с головы насквозь промокший платок, опустив глаза, расхохоталась. Грудь её содрогалась от смеха, который становился всё громче и громче.
- Мама! - закричала Маша.
Марина подняла полные слёз глаза, взглянула на мужчин в серых шинелях и зловещим шёпотом произнесла:
- Вы испугались трёх беззащитных женщин? Испугались настолько, что готовы застрелить? Как моего сына... Что вам надо здесь? Что нужно от нас? Зачем вы сюда пожаловали?! - уже кричала она, яростно сжимая кулаки, будто готова была броситься на них и расцарапать лица. - Вы - нЕлюди... - сдавленным голосом произнесла Марина и медленно сползла по стене вниз.
- А ну, встать! - прошипел командир, с трудом скрывая лёгкую растерянность.
- Не троньте её! - произнесла Серафима, зло сверкнув глазами и тут же получила тяжёлую пощёчину.
- Молчи, дрянь. С тобой отдельный разговор будет. Собирайтесь! - рявкнул он и, кивнув напарнику, сказал: - Пойди, конюшню проверь. Конь нужен. Много их оказалось, тварей.
- Мама, где отец? Где... Гриша? - Маша всё так же стояла, прислонившись спиной к печке, побледнев, казалось, ещё сильнее и, взглянув на лицо матери, отвернулась, плечи её затряслись в беззвучном плаче.
Первая глава здесь
Следующая глава здесь
Любовь Милютина