Беседовала Анна Сиротина
Театральная и киноактриса, преподаватель Школы-студии МХАТ и просто мама двух очаровательных детишек, Евгения Дмитриева – человек нестандартный и ищущий. Счастье для нее – работать со студентами и наблюдать их творческий рост, самой быть утвержденной на роль – и с блеском ее отыграть, путешествовать – и обнимать своих детей. Взглядами на жизнь и карьеру Евгения поделилась в интервью «Философии отдыха».
Женя, в июле мы ждем премьеру картины «Хеппи-энд» с вашим участием. К какому жанру относится эта работа?
Это, скорее, авантюрно-лирическая комедия. Мне очень нравится, что Антон Павлович Чехов определял свои пьесы как комедии.
Что имел в виду Чехов, как вы считаете?
Насколько я понимаю, он был очень ироничный человек, где-то даже злой. И вот через призму такого его отношения к жизни и персонажам, мне кажется, высекается в итоге трагедия. Поэтому нам хотелось, когда снимали фильм, чтобы за всей этой легкостью как раз проскакивала боль и одиночество двух главных героев. Вот, наверное, в таком сочетании, варьировании, балансировании жанров мы тоже старались прийти к трагикомедии.
По ходу картины вы говорите главному герою: «Ты можешь выбирать: или работать в отеле, или сесть в тюрьму». Как вы считаете, на самом деле у нас в жизни всегда есть выбор?
При том, что я себя в какой-то мере считаю фаталисткой, выбор у нас, конечно, есть. Ты все равно решаешь, куда пойти и что сделать. Очень важно, насколько мы себя заставляем расти, а насколько сдаемся, складываем руки и плывем по течению. Хотя, мне кажется, иногда резкие шаги и повороты, которые происходят, это тоже кто-то меня подталкивает. Знаете, иногда бытовой, домашний, семейный выбор сделать сложнее, чем общественный, политический... И вот это, наверное, каждодневный человеческий труд.
Вы любите хеппи-энды? Или иногда наше поражение может оказаться самой большой удачей?
Ну конечно, в своей жизни мы все хотим хеппи-энда, хотим счастья, оно для нас чаще всего эфемерное... Как говорят люди, занимающиеся всякими разными практиками, почему с нами чаще всего случается то, чего мы боимся – потому что мы боимся очень конкретно. А счастья мы хотим весьма эфемерного. Мне кажется, в молодости, когда ты еще ищешь себя, эти страдания, как у Чехова, украшают нас, они нам нравятся... Но когда ты прожил какой-то кусок жизни и понимаешь, насколько каждая минутка ее дорога, и что она завтра может измениться, то, в основном, люди хотят счастливого финала.
А в фильме у героев тоже все складывается?
Нет-нет, мы даже все время шутили, что заканчиваем многоточием и спокойно можем снимать продолжение... Есть замечательная пьеса у Людмилы Петрушевской «Любовь», когда герои уже поженились, а он так и не сказал, любит девушку или нет. Вот дальше все намного сложнее. Жизнь многогранна, и хеппи-энд остается лишь названием. Мы как раз к этому не стремились.
Вы больше 20 лет преподаете – сначала в Щепкинском училище, а теперь в Школе-студии МХАТ.
Два десятка лет отработала в Щепкинском училище, и наступил тот момент, когда мне нужно было выйти... нет, вывалиться из родного гнезда. Сначала я вывалилась из него как студентка. Дальше меня оставили, и я очень благодарна, потому что именно работа со студентами удержала меня в рабочем состоянии. И это мне позволило дождаться каких-то своих театральных и киношных ролей. Я слова «преподаю» пугаюсь, потому что это всегда обмен, я очень многому учусь у своих учеников. И так получилось, что когда я стала уходить из Щепкинского училища, мне поступило предложение от Евгения Писарева пойти работать к нему на курс. Это было как-то так рядом, так близко – буквально в течение месяца после моего решения уйти из Щепкинского, что я решила пойти. И вот уже на будущий год будем выпускать второй набор. Вот так я прицепилась к Школе-студии МХАТ.
Что еще планируется в новом сезоне?
Сейчас в театре «Мастерская Петра Фоменко» я репетирую в спектакле «Сказки Шахерезады», который делает как режиссер моя подруга, прекрасная актриса Полина Агуреева. И это очень интересная работа, необычная по форме и сложная по пластическому рисунку. В конце сентября – начале октября должны выпустить премьеру.
Есть ли в планах восстановить спекталь «Пять вечеров»?
Они не закрыты и стоят в репертуаре. Просто мы все по очереди рожали. (Смеется.) Нас там три актрисы – я, Полина Агуреева и Яна Гладких. Я была беременна Марком, когда мы сдавали спектакль, дальше пошли по кругу: родился Марк, потом Тимофей, Лев, Маруся, Иван...
Скажите, что для вас важнее: «перемещения в пространстве» или умение пускать корни?
Вообще, если говорить про мою жизнь и работу, я по сути своей такая, знаете, колхозница, в том смысле, что вот пришла бы я в театр и была бы там всю жизнь, и это был бы мой дом... Но я очень благодарна судьбе за то, что она не дала мне этой возможности, хотя в процессе я долго пыталась с этим примириться. Ведь я пришла в Малый театр и практически не получала ролей. Тогда начала «ходить налево»: появился Меньшиков с «Горе от ума», Догилева с антрепризами, какие-то съемки... Потом приняла решение уйти, потому что было как-то неудобно сидеть в Малом театре и там не работать. Вот так я ушла и из Щепкинского училища, там я была совсем своя, любимая, все меня знали, а если ты свой, то можешь делать что угодно, ребенку ведь все простят. Как результат – и в «Мастерской Петра Фоменко» я чужая, и в «Современнике» играю один спектакль... Театр Наций не имеет своей труппы, поэтому там спокойнее себя чувствуешь... В Школе-студии МХАТ я тоже из другой школы... Наверное, вот это состояние, мигрантское какое-то, заставляет не расслабляться. Ты как бы немножечко все время новопришедший, должен все по-новому делать. И мне это состояние, которое не дает возможности погрязнуть в чем-то, стало нравиться, хотя иногда это очень тяжело.
А то, что касается путешествий?
Я обожаю выезжать и в экспедиции на съемки, и путешествовать с семьей – пускай это будет короткая поездка на море, для меня это все равно приключение и праздник. Обожаю момент сборов, кидания вещей в чемодан, когда спешишь на поезд или в самолет. И у меня сын Марк все это обожает тоже. И маленькая Маруся. Поэтому я вот эту смену картинки, места, воздуха очень люблю.
Вы не рассматривали для себя возможность жить в другой стране?
Я бы с удовольствием даже где-то поучилась. Может, рискну когда-то, но дело даже не в этом. У Довлатова есть хорошая цитата в «Заповеднике», когда они думают, эмигрировать или нет, и герой говорит о том, что не может, потому что за границей люди лишаются самого главного – языка. Когда мы теряем возможность думать на родном языке, то теряем часть своей личности. Плюс у меня профессия очень связана с языком. У меня был опыт, когда я работала с Декланом Доннелланом в спектакле «Три сестры», это был международный проект, и мы объехали огромное количество стран... Выпускали спектакль в Париже, и это было прекрасное время, но на 14-ом или 15-ом спектакле, одном из последних, когда уже надо было уезжать, никогда еще мы так отчаянно не кричали: «В Москву! В Москву!» Всем трем исполнительницам ролей сестер очень хотелось домой. (Смеется.) Поэтому, конечно, когда ты не просто турист, а работаешь в другой стране, совсем другое ощущение... Я была в Австралии, в Новой Зеландии – в таких странах, куда самостоятельно, в общем, тяжело доехать... И это замечательно. Но эмиграцию никогда не рассматривала. Конечно, жизнь переменчива: кто знал, например, что у нас будет изоляция и такой опыт?
В Европе существует деление на классы, и сейчас это остро ощущается. Как вам кажется, кто в нашем обществе может считать себя элитой?
Я не люблю это слово. Очень хорошее было интервью Юрия Мефодьевича Соломина, где он сказал: «Я понимаю: элитные собаки, элитные лошади, но элитные люди – нет». Я прямо аж захлебнулась от восторга, когда это прочитала, потому что не понимаю, что это за определение. Это человек, которому все позволено, или что?
А что вы считаете главным женским предназначением?
Не буду говорить о том, что семья и дети... Знаю множество прекрасных женщин, у которых нет детей и не было семьи. Наверное, и в работе, и в семье мы хитрее, умнее, гибче, пластичнее мужчин. Наверняка возможность сохранить нежность и любовь все-таки лежит на хрупких плечах. Женщина – это та движущая сила, которая, где бы она не находилась, умеет создавать ауру любви вокруг себя, настроение этой жизни. В ответ на вопрос сразу всплывают сложившиеся на генном уровне установки, что женщина – это дом и семья, но мир сегодня меняется очень круто. Я родила первого ребенка, когда мне было под сорок! И до этого у меня не было внутренней потребности в детях. Как только она появилась, сразу же родился сын. А дочке, Марусе, вообще только 1,5 года.
Что вас сейчас больше всего радует в жизни?
Я, конечно, очень зависимый от профессии человек. Если позвонит кто-то и скажет: «Утверждена», то все!.. Конечно же, радует Марк, потому что все мои думы сейчас о нем... Сыну почти 9 лет, у него начинаются какие-то свои поиски смысла жизни. И еще всегда мне поднимает настроение Маруся. Сейчас у нее такой возраст, что, даже если ты повесил нос на квинту, стоит только увидеть эти ручки, эти глазки, и сразу настроение другое!