Три нравоучительные истории о пользе иглы и прочего.
Посвящается мамочке,
которая, по странной прихоти моего воображения,
здесь не появилась,
но научила меня,
что руки должны быть умными.
1.
Деревянный дом стоял на улице Бажова, и ничего удивительного, что там водились чудесные вещи. Моей любимицей была вышитая мелким крестом подушечка. Туго набитая, отчего поверхность на ощупь казалась зернистой, щекотала пальцы как каменная щетка. На сочном малахитовом орнаменте рыжая белка грызла золотой орех. Я не знала ничего столь безупречно красивого. Подушечка лежала на диване «для взрослых», и мне не часто удавалось до неё добраться. Но, когда удавалось, я гладила каждый маленький плотный стежок, рассматривала пушистый мех и скорлупку в прожилках.
Вышивала мама тети Лены. У них были еще пейзажи, узнаваемые и фантазийные, костюмные сцены (ах, эти перья на шляпах!), натюрморты с бликами солнца на фруктах. Вышивки в рамах на стенах, вышитые подушки и салфетки, пока еще ожидающие своего часа свернутые вышивки в кладовке. Галерея красочных, неизменно аккуратных, тонких работ – воплощенная красота мира души. В каждой столько тихого радостного смирения перед необходимостью проводить иглу сквозь натянутую ткань снова и снова, четыре прокола на каждый крестик. Вверх-вниз. Вверх-вниз. На канву капают слёзы, а иногда воздух теплеет от песни. Вдох-выдох-вдох. И время подбирается, и на коленях сворачивается клубком – почеши за ушком – потому что это и есть секрет.
2.
Тетя Лена подарила мне оставшиеся, незаконченные и неначатые работы. Я завершила полотенце с розами по периметру. Вышила дорожку – капли фиалок в густой зелени, когда-нибудь повешу её в детской. Два полотнища с репродукциями Васнецова и Шишкина, годов пятидесятых, цена 10 рублей, расшифровка условных обозначений цветов утеряна или не предполагалась. «Богатыри» висят в маминой гостиной. Пожалуй, если кому придёт в голову оценивать мою жизнь, эта работа должна лежать на весах. В шкатулке сейчас «Утро в сосновом бору» - упражнение на оттенки тумана и шерсти. И пока неразгаданное – тень глиняного кувшина на скатерти. Быть может, встречу когда-нибудь в старом журнале.
Рукоделие – занятие аристократическое. Привилегия. Живут и без вышитых подушек, скатертей, каминных экранов, тем более без картин, обложек альбомов и книжных переплетов. Живут. Но вы чувствовали волшебство момента, когда игла раздвигает переплетения ткани и над поверхностью вырастает нить? Как первоцвет. Как намёк на влюблённость. Игла ныряет вглубь и ложится стежок – одним штрихом свет отделен от тьмы. За ним появятся другие – легкие капли разобьются на зонтике парижского кафе, расцветут сладкие ирисы, на нагретый солнцем ствол опустится бабочка, ребёнок улыбнется, забираясь на велосипед. И потом наступит срок обрезать нить, и увидеть созданное, и потянуться за новым полотном.
3.
Вы помните Кружевницу, не так ли? Как она смотрит на вас – доверчиво и лукаво. Она вас знает – она только что спустила с коклюшек еще одну петельку вашей судьбы. Её руки связали каждый маленький узелок, чувствовали каждую погрешность. Она знает, какие места особенно удались. Знает, сколько еще нитки в катушке и когда нужно будет сменить. Она знает – она плетёт кружево.
И вы, конечно, помните то полотно, что распускаясь, замедляло время – каждое утро еще один шанс дождаться. Расцветали за прялками Василиса и Рапунцель, потому как так – появляешься. Оборот за оборотом между пальцами скользит время – не оборви, не пропусти щепку. Травы и шерсть – солнечный свет и подземные воды, ветер и летняя ночь – в клубке течение и колыхание самой жизнь.
В Вологде на Кремлёвской площади Музей кружева – два этажа времени, свитого петлями волшебного узора. Птицы счастья и птицы памяти. Прозрачные весенние венки. Достижения советского сельского хозяйства. Осеннее разнотравье. Стартовавший «Восток-2». Московские купола. Медленно падающие снежинки. Время застыло за стеклянными витринами – не дотянуться, не понять, не изменить. Время приколото как мертвая бабочка. Но где-то плетутся кружева новой истории.
Когда всё не складывается, мне хочется поменять болтовню на возможность держать в руке иглу или крючок, рассказывать истории из крестов и петель. Я едва ли всерьёз стану искать вакансию в кутюрном доме. Но я точно знаю, что можно сделать, если мир пошел не туда: положить стежок на ткань и за ним – следующий.