Так много невысказанного хранится внутри по отношению к маме. Это и благодарность за тепло, и радость за моменты проведенные вместе, и телесная память прикосновений, и много моментов, в которых есть только ты и только мама. Твоя. Вся. Без остатка.
Хранит память и обиды, недосказанности, невысказанности, сгустки подавленных эмоций протеста и возмущения. Искреннего такого, по детски открытого. Хранятся и обрывки вопросов, которые не были не только не заданы, но и толком сформулированы до конца. Вопросы, которые начинаются с эмоционального, часто на слезах возгласа: "Ну как ты могла...?"
Могла. Потому что по-другому не умела. Не важно чего не хватало: смелости, открытости, желания, сил. Могла дать то, что дала. Могла бы больше, по-другому, чаще, лучше - дала бы. Как любой из нас - даёт и делает так, как может. И пусть в голове и умозаключениях есть картинки "как хочу", "как надо", "как принято". Это всё картинки и иллюзии, потому что на практике по-другому. Так как можется. Но сейчас про другое.
Что делать со всем тем "добром", которое хранится внутри по отношению к маме? Столько всего задавлено, заглушено, запрещено и закрыто, что порой трудно дышать.
Есть простая практика, которую часто дают - писать письма маме. Не важно где она. Писать письма, в которых рассказать всё, то что хочется рассказать. Сказать и проговорить все свои вопросы, все свои непонимания, претензии, обиды. Выписать боль, которая тянет и мешает жить. Описать, что чувствовал маленький ребёнок, когда слышал, видел, чувствовал то, что исходило от мамы. Заключить в слова свои страхи и обиды, горечи и разочарования. Всё, что скопилось за годы важно выпустить от себя. Практика письма (не случайно мы ею владеем) очень сильная штука, которая включает множество исцеляющих моментов. Это и три вида памяти (телесная, образная, логическая) визуализация, и формулирование, и оформление в слова эмоций, и акценты на главном, и возможность понять, прочувствовать что ускользает из внимания из-за боли. Писать и проговаривать это разные практики и в той и в другой есть свои сильные последствия, но для разговора с мамой, письмо подходит больше, уже потому что табуны мыслей обретают форму с которой можно работать.
Важно писать до тех пор, когда ощущение катарсиса, очищения накроет и станет легче. С первого, второго писем может и не стать. Наоборот, погружаясь в разговор с мамой в какой-то момент в самом начале практики станет хуже. Боль, горечь, тяжесть обид и недосказанность накроет. Обязательно. Как иначе очистить, если не смыть? Это нормально и быстро проходит если продолжать писать. Выписывать из себя всё то, что хочется сказать. Всё то что имеет важность быть проговорённым.
В письмах можно обвинять, можно ругаться, можно всё, что просится. Важно. Очень важно не подавлять в себе порывы. Во взрослом возрасте, уже можно дать себе разрешение назвать вещи так, как они просятся быть названными. "Мама - это святое", "чти мать свою", "не суди да не судим", и тому подобное это совершенно другая история. Суть которой, ее приверженцы не в состоянии раскрыть, по той причине, что ключей нет.
Практика писем маме - это тот разговор, который складывается так, как складывается. Без ограничений, рамок, стереотипов и принятостей.
После этой практики не нужно перечитывать всё то, что получилось. Прожито. Проговорено. Прописано. Всё. Точка.
То, что получилось на бумаге, можно порвать, измять, трансформировать как-то и сжечь. Прожито. Проговорено. Прописано. Убрано. Всё. Точка.
И вот после этой практики всё нужное и важное только начинается. Ребёнку, которому дали право голоса, дали возможность выговориться, и что важно его наконец-то услышали, становится легче. Его услышал самый важный в его жизни человек, единственный, который по-настоящему может защитить. Этот тот взрослый, которым стал ребенок.
После того как очищение проходит, все письма написаны, бумага трансформировна и сожжена, остаётся пустота. Чисто как в новопостроенном доме. Тишина. И что делать со всем этим?
Наполнять. Но с пониманием, что вообще произошло и что может произойти дальше, после того как стало чисто.
Наполнять вниманием к себе, к своим желаниям, которые могут как грибы после дождя проявиться кучками, а могут наоборот, проступать медленно и робко по одному. Вот к этому ко всему быть внимательным и делать со своими желаниями уже то и так, как хочется, и так может себе позволить взрослый человек. С его возможностями и силами, с его способностью защитить себя. Перейти из позиции ребенка, которому слова не давали и с которым не считались во взрослую позицию: Я могу себя защитить! Никогда больше я не позволю обращаться с собой так, чтобы мне было больно.
Маме высказано всё то, что хотелось высказать. И это было желание того, кто хотел сказать. Маме до этого нет никакого дела, как бы жёстко это не звучало. Она не просила ей все высказывать, нужно было тому, кто проговорил. Он проговорил. Дело сделано, и сделано оно не только для того, чтобы проговорить и выпустить из себя боль, но и для того, чтобы освободиться и начать делать так, как может делать взрослый человек. Поступать по отношению к себе так, как ожидалось, хотелось, мечталось от мамы. Так, как можется. Постепенно обретая силы в своей защите и смелости быть такой, какой хочется быть. Всё уже сказано. Прошлое осталось в прошлом. Есть здесь. Есть сейчас. Есть взрослый, который вправе выбирать то, что хочется.
Я могу себя защитить.
Я могу дать себе, всё то что мне нужно.
Я могу быть внимательной к себе.
А мама? А что мама. Мама дала жизнь. Стала проводником в этот мир. И дала то, что смогла дать. Что с этим делать? Каждый решает сам. Всё в нашем мире либо развивается, либо деградирует. С любым опытом возможно и то и другое. С любым опытом есть право выбирать.
Лучшее.
#авторпубликаций_луч #луч_а
