У Толстого есть маленький рассказ о злом царе Асархадоне, который радуется, когда страдают плененные им враги, подвергаемые зверским мучениям. Однажды старец открывает ему всю тайну страданий, которые испытывают люди по его же жестокости. Старец говорит ему: «мучая других – ты мучаешь себя. Одна и та же жизнь и в тебе, и в тех, которые переносят мучения у тебя в плену. Отпусти их». И царь все понял.
Пока старец не открыл истину, Царь Асархадон убивал и радовался смертям врагов, которые потому были врагами его, что относились к другому государству, служили другому царю. Сталин и НКВД убивали своих врагов, которые были врагами потому, что они или не разделяли их учения, или разделяли не так, как они его понимали.
Представляете, люди, взяв оружие, разделили, исходя из своего учения, других людей на добрых и злых, на своих и чужих. Люди стали судьями, решающими, кого расстрелять, кого отправить в лагеря. Нельзя одобрять счастье, обеспеченное большинству, если ради него был убит хотя бы один человек. А были убиты миллионы - и вовсе не для обеспечения счастья большинству, а для собственного счастья и удержания власти. Невозможно насилием и расстрелами добиться счастья для общества, добиться построения коммунизмов и социализмов, а можно только убить тех, кто восстал против великого зла, которые творили эти люди. Мне ужасно только оттого, что приходится говорить: нельзя убивать человека, который не нравится мне, коммунисту, революционеру, монархисту и так далее. Нельзя это оправдать, потому что любой другой также посчитает себя вправе убить меня, оттого что я ему не нравлюсь. Та сложная машина, созданная для насилия, показывает, насколько чужда людям такая жестокость, до которой дошел человек, включенный в эту машину убийств.
Я не раз слышал, что репрессии и насилие это цена бесплатной медицины и бесплатного образования. Нам говорят: «мы любим Сталина за бесплатное образование, бесплатную медицину, за борьбу с коррупцией и за справедливость. Пусть были убийства, расстрелы, но это незначительный побочный эффект, который вытекает из попытки устроить справедливую и правильную жизнь». Но я, как и всякий разумный человек, скорее откажусь от благ, обеспеченных насилием и жестокостью, чем буду пользоваться ими и, оправдывая себя, соучаствовать в этом зле.
Чем только не оправдываются убийства – исторической необходимостью, законностью, необходимостью устранить всякую помеху, стоящую на пути построения великого мощного государства. На это направлены все ухищрения ума. Но оправдывающие это не видят главного. А главное же в том, что если мы допускаем право одних людей убивать других, то мы не должны удивляться, если эти другие точно так же будут считать себя вправе отвечать тем же. А это непременно приведет к самым трагическим последствиям.
Самое минимальное, что могли бы сделать большевики и их сторонники, если они желают блага обществу, это перестать убивать и делать насилие и отказаться от этого права раз и навсегда, как царь Асархадон, понявший, что служение человека другому государству это вовсе не повод его казнить, точно так же нельзя казнить человека за враждебные нашему учению убеждения, будь они антисоветские, «русофобские» или любые другие.