Здравствуйте, мои дорогие подписчики и читатели!
Как я уже писала, в детстве я была если не оторвой, то сорванцом в полном смысле этого слова. И лето для меня было той порой, когда делаешь невероятное количество открытий и столь же невероятное количество глупостей, порой смертельно опасных, но чаще – очень забавных.
Эта история как раз из последних.
Пока мои соседки играли в палисадниках в куклы, я предпочитала исследовать внешний мир либо самостоятельно, либо с мальчишками.
Было нам в то время от семи до десяти. Мне как раз было семь. Я только закончила первый класс с весьма плачевным показателем за поведение. Впрочем, эта история нуждается в отдельном рассказе.
В те года, каждые каникулы по телевизору шёл польский фильм-сериал «Четыре танкиста и собака». Вот в его героев мы и предпочитали играть.
Я никак не желала быть главной героиней – Марусей по прозвищу «Огонёк», так что на эту «должность» мы всегда звали белокурую Юльку из соседнего двора, которая тоже не отличалась кротким поведением. Мне же всегда больше нравилась сержант Лидка Вишневская, роль которой исполняла я.
«Фашистами» почему-то всегда были ребята с других дворов. Ведь исследовать самые опасные места старались все малолетние сорвиголовы нашего городка.
А мы вели с ними непримиримые войны. Впрочем, то, что они «фашисты», соседские ватаги вряд ли догадывались, потому что это была только наша игра.
Главным полем «сражений» выступали крыши гаражей, ближний лес, полузаброшенная деревня на краю поля и строящиеся новые пятиэтажки.
А вот главным объектом – всегда выступал маленький заводик ЖБИ (а может быть, растворо-бетонный узел), который все просто называли «Бетономешалка».
Зловещее, рассыпающееся на части, деревянное здание «Бетономешалки» обнесённое кривым дощатым забором притягивало нас с непреодолимой силой.
Листайте галерею. Фото заброшенных ЖБИ из Яндекс.Картинки, так как в наше время никому бы в голову не пришло фотографировать нашу "Бетономешалку":
В начале 70-х, заводик исправно работал, изредка заглатывая своими воротами и выпуская обратно машины-бетономешалки и грузовики с плитами.
А по выходным, он стоял тихим и пустым, маня нас – детей – своими сетчатыми полуразбитыми окнами, застывшими транспортёрами в единственном крошечном цеху, горами песка и стеллажами из мешков с цементом.
В выходные на заводике дежурил только один сторож – угрюмый дед, которого все звали Лерыч. И это имя ему очень подходило.
Рычал дед Лерыч на нас громко, грозно и нецензурно, обещая порцию соли в мягкое место каждому, кто посмеет забраться на завод.
И всем нам строго-настрого запрещалось играть рядом с заводом.
Но разве все запреты и угрозы могли остановить?
Ведь «Бетономешалка» была стратегически важным объектом, который мы (герои) должны были уничтожить, во что бы то ни стало, чтобы завод не достался «фашистам».
Так что по субботам и воскресеньям, мы, тайком от родителей, бежали к «Бетономешалке» с полными карманами карбида, добытыми на новостройках, и бутылками с водой в авоськах, позаимствованных у мам.
Положишь кусочек карбида в бутылку, заткнёшь пробкой и дёру! Взрывалась эта смесь на ура! Главное – подальше отбежать.
А ещё у нас было просто завались магниевой стружки, которую заворачивали в фольгу от шоколадок вместе с увесистым камешком кремния. Размахнёшься такой «бомбочкой» и в стену! Бабахало так, что окна в соседних домах звенели, а на «бетономешалке» и вовсе лопались!
Магний мальчишки постарше добывали в аэропорту на «кладбище самолётов». Пробирались на территорию, где стояли отлетавшие своё машины и пёрли его оттуда в виде самолётных дисков.
Диск прятался где-нибудь в полузаброшенной деревне и, по мере надобности, от него напильником спиливали вышеупомянутую стружку.
Кстати, за эти «схроны» мы, объединившись с соседскими ребятами, воевали с деревенскими куда более ожесточённо, чем друг с другом.
Похожие бомбочки изготавливались ещё из «серебрянки» (краски под серебро, которая продавалась с двумя составляющими – основой и алюминиевой пудрой). Но это так, для слабаков.
Теперь-то я понимаю недовольство деда Лерыча. С ума сойдёшь, когда тебе, вместо коротания дежурства за бутылочкой портвейна и домино с соседями, приходится целыми днями гонять оголтелые вооружённые малолетние банды, которые, то ли, того и гляди, спалят к чёртовой бабушке вверенный его охране завод, то ли покалечатся сами, а ему отвечай.
Но Лерыч всё-таки частенько манкировал своими обязанностями. Он либо дремал в комнатке при заводе (обычно, в дождливую погоду), либо надолго уходил к соседнему дому «забить козла».
Вот в такой день мы и пробрались, в очередной раз, на «Бетономешалку».
Завязался «бой» – мы яростно забрасывали друг друга шариками из глины, пока не решаясь пустить в ход «тяжёлую артиллерию».
Мы с Юлькой забрались на транспортёр, и, под его прикрытием, стали взбираться наверх, чтобы атаковать «фашистов» с воздуха «коктейлем Молотова» в нашей карбидной интерпретации.
Мы были уже на не огороженном навесе, когда прозвучал взрыв – кто-то из наших мальчишек запустил магниевой бомбочкой в противопожарный щит.
От неожиданности Юлька пошатнулась и нечаянно толкнула меня. Я не удержалась и свалилась вниз, прямо на мешки с цементом.
Я растянулась на лопнувшем мешке и тут же мне в лоб прилетела пол-литровая стеклянная бутылка с водой, которую уронила Юлька.
Чертыхаясь, чихая и отплёвываясь, я выкарабкалась из лопнувшего мешка с цементом (а может, просто уже надорванного – таких было много), вся с ног до головы присыпанная серой пылью.
И тут, с улицы, раздался отборный мат Лерыча.
Не дожидаясь зарядов соли, мы – ноги в руки, и прямиком в поле, где трава скрывала нас целиком.
Увидев меня, покрытую плотным слоем цемента, со здоровенной, уже синеющей шишкой на лбу, мальчишки покатились со смеху.
А вот мне было не весело. Ведь то, что я снова лазала по «Бетономешалке», от родителей и бабушки скрыть, теперь, не получится!
И тут Юлька, чувствовавшая себя виноватой, предложила идти к ней домой, чтобы там привести меня в порядок – её родители и дед с бабушкой работали в аэропорту в смену. И, хотя её бабуля в то время была в отпуске, но она с рассвета до заката возилась на огороде за домом, так что можно было надеяться, что мы успеем скрыть следы преступления.
Дома у Юльки я разделась и залезла под душ, а она пыталась прополоскать мои брючки и майку.
Едва намочив голову, я поняла, что мои длинные волосы намертво склеились и застыли в разные стороны бесформенными паклями. И шампунь, увы, бороться с цементом отказался напрочь!
- Взрыв на макаронной фабрике! Бабушка Паша тебя убьет! – восхищённо и радостно заявила Юлька, оглядывая меня с ног до головы. Она держала в руках мою одёжку, заскорузлую, как старый кирзовый сапог – отстирать цемент ей не удалось. – Я тебе дам майку и шорты, потом вернёшь. Но твоя голова… Слушай, а давай я тебя подстригу!
Выбирать между люлями за «бетономешалку» и ними же – за несанкционированную стрижку не приходилось, и я покорно позволила Юльке обкромсать мои цементные патлы портновскими ножницами.
Когда я, делая вид, что очень горжусь новой причёской и лиловым шишаком во весь лоб, заявилась под светлые очи бабушки, ей сделалось дурно. И было от чего! На моей голове в разные стороны торчали кустики различной длины и густоты, так что со стороны можно было подумать, что меня подстригала коза. Зубами.
- Что с тобой случилось? – вопросила бабуля, с ужасом прикасаясь к моей кустистой голове и осматривая шишку.
- Девчонки подстригли. А здорово, да?!
- Знаю я, какие это девчонки! – буркнула бабуля и подозрительно оглядела меня, одетую в юлькину одежду. – И где это ты успела сменить гардероб, дорогая? На «Бетономешалке» ? Ты же вся в цементе! И откуда у тебя такая шишка??? Сильно болит? Тебя не тошнит? Голова не кружится?
Я, насупившись, молчала, представляя себя на допросе в гестапо, и только отрицательно мотала головой, которая болела зверски.
- Н-да… Хорошо, что мама тебя сейчас не видит! – поняв, что сдаваться я не собираюсь, простонала бабушка.
Она затребовала у меня испорченную одежду, достала чистые брючки и кофточку, и заставила переодеться. Потом нарисовала мне на лбу йодовую сетку и потащила в парикмахерскую.
Там меня привели в божеский вид (насколько это было возможно) и отпустили с миром.
- Скажешь, что это я тебя отвела в парикмахерскую, – наставляла меня бабуля на пути домой. – А шишка...скажешь, что поскользнулась в ванной и ударилась о раковину. Поняла? Я не учу тебя врать, но иначе, твоя мама нас обоих прибьёт!
Мама же, вернувшаяся из леса с полной корзиной белых, даже особо не протестовала против моей новой стрижки, которую почему-то назвала «кенгуру», хотя причёска как-то больше наводила на мысль о новобранце в армию.
Что до шишки - а мало ли их у меня было! Так что и эта не впечатлила.
А через три дня моя бабуля Паша (мамина мама) отвезла меня в деревню к бабушке Мане (папина мама). От греха подальше.
Но, как говорится, свинья везде грязь найдёт – я и там куролесила от души! :))
«Бетономешалка» проработала ещё семь лет, пока и без того ветхое строение и оборудование не развалились окончательно.
А мы ещё лет пять, с переменным успехом, воевали между собой, и вместе – с дедом Лерычем.
Если честно, своими выходками мы только чудом не вызвали пожар на заводе. И только чудом никто из нас серьёзно не пострадал, падая с транспортёров и навесов, обдирая локти и коленки, и главное – дыша цементной пылью.
Зато как это было увлекательно и весело!
Иногда мне жалко нынешних детей.
Да, у нас не было компьютеров и телефонов, не было развлекательного кино – в основном, фильмы про самую страшную, минувшую нас, Войну. У нас не было красивых нарядов и заманчивой еды в не менее заманчивых ярких упаковках.
Не было того беззаботно-бездумного изобильного, но пустого детства, которое сейчас превращает детей в инфантильных, неграмотных и равнодушных маленьких нелюдей.
Нынешние дети не умеют дружить по-настоящему, не умеют радоваться всему окружающему их, каждому новому дню, променяв саму ЖИЗНЬ на гаджеты и бесконечные походы с родителями по магазинам.
А у нас ДЕТСТВО было! Живое, чистое, ясное, счастливое и доброе, не смотря ни на что! Наше неповторимое и незабываемое детство! Наше советское детство!
Комментируйте, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!