СТАРИК И ВРЕМЯ
Грустная быль
Душу мою сжимала тоска. Причины для этого были. С моей женой мы уже третий год жили врозь. Мой скромный заработок не укладывался в её видение мира. А мои споры с руководством закончились моим увольнением. С пятнадцатилетней дочерью я виделся редко. Ей были непонятны мои проблемы, а мне её.
При увольнении мне выплатили сумму, которая теперь лежала на моей банковской карте. Этих денег хватило бы на целый запой, но в этот раз я решил ограничиться двумя-тремя стаканами ирландского эля. Благо народная пивная была рядом с моим домом.
Переступив порог пивной, я подошел к барной стойке и заказал себе большой стакан ирландского эля.
- Просторно у вас, - произнес я вслух.
- Вы правы, - согласилась со мной женщина-бармен. - С людьми никогда не угадаешь. С утра их обычно мало, а сегодня наоборот.
Расплатившись за свой эль банковской картой, я присел за один из пустующих столов. За соседним столом сидел старик. Его стакан с пивом был почти пуст. Заводить с ним беседу мне не хотелось. Старик наверняка делит свою маленькую пенсию на три равные части. Одну часть он отдает за коммунальные услуги. Вторую оставляет на питание. Третью часть тратит на дешевое пиво. Это было все, о чем он смог бы мне рассказать.
Сделав два больших глотка, я шумно вздохнул.
- У вас проблемы? - спросил меня старик.
- У кого их сегодня нет, - не желая продолжать беседу, ответил старику я.
- Вы правы, - улыбнулся старик. - На проблемы мы всегда оказывались богаты. Хотя некоторые продолжают считать, что раньше такого количества проблем у людей не было.
- Но я тоже так считаю, - сказал старику я.
- Стыдитесь, молодой человек, - с укоризной произнес старик. - Стыдитесь.
- Чего я должен стыдиться? - спросил у старика я. - Стыдно должно быть тем, кто разрушил мою страну.
- Понятно, - погрустнев, произнес мой собеседник. - Тогда ответьте мне, в каком году умер Ирод Великий?
- Какой еще Ирод Великий? – спросил я.
- Вы этого не знали, - сказал старик. – Царь Иудеи - Ирод Великий - умер в четвертом году до нашей эры. Это документально подтверждено. Тогда получается, что Христос родился не в первом году нашей эры, как принято считать, а в шестом году до нашей эры. В силу того, что в первом веке нашей эры покойный Ирод уже никак не мог издать приказ об умерщвлении всех младенцев в городе Вифлееме. А теперь следите за моей мыслью.
- Можно я начну следить за вашей мыслью после второго стакана? – спросил я.
- Конечно, - с готовностью согласился старик.
- Итак, - продолжил старик, когда я вновь вернулся к столу, неся в своей правой руке высокий стакан с элем. – Гонения на Христа начались с момента его рождения и продолжались вплоть до его крестной смерти. Потом гонениям подверглись его ученики. В общей сложности гонения
на христиан в Израиле продолжались семьдесят четыре года. После чего израильское царство в 68 году погрязло в гражданской войне, а потом и вовсе оказалось стертым с лица земли. Семьдесят четыре годы – вы запомнили эту цифру?
-Запомнил, - сделав глоток эля, ответил я.
- А теперь давайте считать, - продолжал старик. – Гонения на Христа начались в России в 1917 году и продолжались вплоть до 1991 года. Теперь отнимите от цифры девяносто один цифру семнадцать. Какой результат у вас получился?
- Семьдесят четыре, - сказал я.
- Правильно. Любая страна не может существовать по воле человека дольше этого срока. Так что наши проблемы еще только начались. Вы можете отследить это по опрокинутым лицам людей, с какими они сегодня ходят по своим улицам. А морщины на лицах стариков сами собой образуют слово «мор». Разве вы этого не замечали?
- Послушайте, - глядя в свой стакан, произнес я. – Верить вам или нет - мое личное дело! Я не верю в тот цифровой бред, который вы тут мне воспроизвели. Не верю - вы слышите!
Вскинув голову, я с удивлением обнаружил, что деревянная лавка, на которой только что сидел старик, пуста.
- Вы видели здесь старика? – спросил я женщину-бармену. – Он сидел за тем столом.
- Я так устаю за целый день, что мне не до этого, - ответила мне женщина-бармен. – А вам, видимо, хватит пить.
Покидая пивную. я коснулся рукой того места на лавке, где до этого сидел старик. Доски были еще теплые.