1. Текст.
— Борис Викторович, вот вы — математик, всю жизнь отдали космосу и ходите в церковь. Одно не мешает другому?
— С чего бы вдруг? — удивился он. — Это в советских книгах писали, что «наши космонавты туда летали и никакого Бога не видели». Сама постановка вопроса показывает какую-то прямо-таки дубовую неграмотность наших писателей-атеистов. Вот Ньютон был верующим человеком, но обрати внимание, построив модель Солнечной системы, он не поместил в неё Бога.
— ?
— Бог пребывает в некоем мистическом пространстве, и это прекрасно понимал Ньютон. Поэтому космонавты Его не встречали, но они и не должны были Его встречать. Когда говорят «иже еси на Небесех», это совсем не означает, что Бог находится в 126 км от поверхности Земли... Кстати, Ньютон — родоначальник нашей науки. А ведь он был крупным богословом своего времени. И богословских трудов у него столько же, сколько научных... Возьмём XX век. Планк. Отец современной физики, ввёл квант — и тоже верующий! Как же можно говорить, что наука и вера несовместимы?
— Но разве Церковь не преследовала учёных?
— Нет.
— А Коперник?
— Эта легенда — просто бред. Если хочешь знать, Коперник занимал высокое положение в церковной иерархии: он был каноником, проще говоря — заместителем епископа. Его учение действительно подвергалось жёстким атакам, и он был высмеян и объявлен неучем, но не Церковью, а... гуманистами, которых теперь все считают светочами прогресса. В Европе даже шла комедия, автор которой был гуманистом и где главным персонажем был выставлен дурак, утверждавший, что Земля вращается вокруг Солнца.
— Значит, гуманисты преследовали Коперника за то, что он — верующий?
— Нет, его преследовали за «антинаучность». Понимаешь, в те времена астрономия имела большое значение, ею пользовались сотни и тысячи астрологов. Составляя гороскопы, надо было вычислять положение планет на различные даты, и эти вычисления показали, что гелиоцентрическая схема Коперника хуже согласуется с наблюдениями, чем геоцентрическая схема Птолемея. И гуманисты, считая, что «практика — критерий истины», объявили учение Коперника вздором.
— Но я читал, что поздний выход книги, совпавший со смертью Коперника, спас его от костра...
— Глупейшее утверждение! Да, Коперник опубликовал свой труд очень поздно. Просто он тяжело переживал свою неудачу и не знал, как поправить дело, надеялся со временем улучшить свою схему и уменьшить свойственные ей ошибки. Но он совсем не испытывал страха быть подвергнутым церковному осуждению.
— А Галилей? Разве Церковь его не судила?
— Сейчас все забыли, что Галилей был близким другом Папы и жил при папском дворе. Они подружились, ещё когда Папа был кардиналом. Все работы Коперника оплачивал Папа Римский, соответственно, и все труды Галилея несли печать папского одобрения. В то время протестанты обвиняли Папу во всех мыслимых грехах, в том числе что он — враг науки. И совсем заклевали понтифика. Неопровержимым доказательством их тезиса была книга Галилея, в которой, как бы с одобрения Папы, защищалось «антинаучное» гелиоцентрическое учение Коперника. Ведь оно давно было осуждено, как сейчас бы сказали, прогрессивной общественностью! Папа должен был показать, что он не ретроград и не враг науки. Что он и сделал. Руководству католической церкви пришлось показать, что оно тоже считается с мнением университетских учёных и осуждает «лженаучную» гелиоцентрическую систему. И даже знаменитое отречение Галилея (и его легендарное «А всё-таки она вертится!») не было инициативой Папы. Тот провёл этот акт формально, скрепя сердце, под давлением протестантов. И никаким костром никто Галилею не угрожал. По большому счёту Церкви было всё равно, кто прав — Коперник или Птолемей.
— Почему?
— Да потому что это вне её компетенции! Церковь всегда занималась своим делом, а наука — своим. Дело Церкви — спасение душ, а не изучение что вокруг чего вертится. Наши атеисты писали, что «в конце концов Церковь была вынуждена признать правильность схемы Коперника». Ничего подобного! Это учёные были вынуждены признать, а Церковь всегда плевала на это. В чём ошибался Коперник? Он думал, что планеты движутся по кругам. Кеплер показал, что они движутся по эллипсам, дал соответствующие расчёты, и тут же все астрологи перешли на его сторону. Гелиоцентрическая система оказалась все-таки точнее геоцентрической, и её сразу признали во всех университетах! И не было никакой идеологической борьбы, никаких криков, никакого размахивания руками... Понимаешь, у Церкви всегда хватало своих забот, и в вопросах науки она принимала точку зрения большинства университетских учёных. И это было совершенно правильно.
— Но разве Церковь не осуждала людей за их взгляды? Того же Толстого ведь предали анафеме?
— Да, но это не значит, что его прокляли. Церковь никого не проклинает, просто она публично объявляет, что такой-то больше не член Церкви, не прихожанин. Толстой был гением, но человеком вздорным, придумал свою религию, положил начало «толстовству», учению о непротивлении злу насилием... Он сам себя отлучил, и Церкви ничего не оставалось, как утвердить это отлучение.
— Сейчас много говорят о религиозном фанатизме. Часто вспоминают крестовые походы...
— Понимаешь, в истории религиозный компонент часто играл роль прикрытия. Те же крестовые походы были походами экономическими, хотя формально велись ради освобождения Гроба Господня.
— Борис Викторович, а как возник атеизм?
— Трудно сказать... Мне кажется, оппозиция между наукой и религией возникла в XVIII веке во Франции. Французские энциклопедисты, выступая против королевской власти, естественно, выступали и против Церкви, которая стояла за короля. Именно энциклопедисты породили агрессивный атеизм. Его приняли на вооружение в советской России, и отсюда наше нынешнее невежество. Лично я сталкивался с этим неоднократно и в стенах Академии наук, в разговорах с коллегами-академиками. Зная, что я кое-что понимаю в богословии, они иногда обращаются... Я поражаюсь их дремучему невежеству! Просто ни-че-го не понимают!
— Вы не любите атеистов, Борис Викторович?
— А за что их любить? У меня как-то возникла идея предложить им испытание. Берутся профессиональные атеисты, выстраиваются в спортзале. Кто плюнет на два метра — кандидат философских наук по атеизму, кто на пять — доктор. Вы же ничего не делаете — только плюётесь... Атеизм ввели в Советской России, не понимая всю глупость этой затеи. Был даже закон, запрещавший Церкви помогать бедным. Такое деяние толковалось как незаконное привлечение людей в страшный церковный вертеп... Я где-то писал, что Советский Союз был единственной страной в мире, где законом запрещалось творить добро.
— Почему — «глупость этой затеи»?
— Они хотели заменить христианское мировоззрение — научным. Но ведь научного мировоззрения не бывает, это собачий бред! Наука и религия не противоречат друг другу, напротив — дополняют. Наука — царство логики, религия — вне логического понимания. И человек получает информацию по двум каналам, один — логический, другой — внелогический, и по их совокупности принимает решение. Поэтому научное мировоззрение — это обкусанное мировоззрение, а нам нужно не научное, а целостное мировоззрение... Английский писатель Честертон однажды сказал, что религиозное чувство сродни влюблённости. А любовь, как известно, не побить никакой логикой. А что делала наша атеистическая пропаганда? Пыталась логически доказать несостоятельность религии. Глупо это было. Разве влюблённого человека можно переубедить логически? Есть ещё один аспект. Давай возьмём приличного, образованного атеиста. Сам того не понимая, он следует тем установлениям, которые возникли в Европе за последние две тысячи лет, то есть христианским правилам.
— Мне кажется, раз я живу в России, я не могу быть отрезан от Православной Церкви. Понимаешь, в младенчестве я не выбирал религию, какая ни есть — она моя. Сейчас я принял религию сознательно. Я перешёл в Православие не только потому, что в России нет гугенотских храмов, но и потому, что считаю Православие ближе к Истине, возвещённой апостолами...
Раушенбах, Б. В. Синтез двух систем познания академика Раушенбаха. М.: «Вега-Принт», 2015.
2. Такой оживлённый разговор — грех не прокомментировать.
По существу здесь представлена позиция верующего в Бога учёного в отношении к Богу, верующим и атеистам.
Не совсем верно учёный муж определяет местоположение Бога.
— Вот Ньютон был верующим человеком, но обрати внимание, построив модель Солнечной системы, он не поместил в неё Бога.
— ?
— Бог пребывает в некоем мистическом пространстве, и это прекрасно понимал Ньютон.
Согласно авраамическим религиям Бог пребывает вне мира, им сотворённого. Миру присуще пространство и время. Богу — вечность и вездесущесть. Так что можно было бы сказать, что Бог везде и нигде, если бы это не сближало подобный взгляд с пантеизмом, согласно которому Бог разлит по миру, пропитывая его как морская вода губку. Так что авраамические религии, понеже у них с теологией складывается всё удачно, предпочитают никак не локализовать Бога, указывая лишь на то, что Бог вне пространства и времени.
Сделанное уточнение представляется важным, потому что оно смещает позицию, на которой стоит академик, до предела кристальной ясности и полной открытости. Никаких мистических пространств для Бога. Никаких пространств вовсе.
Такой Бог, который везде и нигде и потому не может быть локализован в пространстве и, следовательно, не может своим присутствием и конституировать пространство, ибо пространство без локализации объектов в нём — не пространство для Бога, а чёрт знает что.
После таких замечаний о локализации Бога в мире не только эмпирически тщетно будет искать Его в ближнем космосе, но и в космосе дальнем, как и космосе вообще. И тут академик Б. В. Раушенбах прав.
3. Но если Бога в эмпирическом пространстве не сыскать, то все сочные рассказы академика о тех или иных верующих в Бога учёных мгновенно засыхают, ибо они нерелевантны теме Бога. Как неправомерно возлагать поиски Бога на Ю. А. Гагарина, так же бессмысленно, лживо и глупо подтверждать существование Бога эмпирическим наличием верующих в Него. И даже эмпирическим наличием учёных верующих. То, что они учёны не добавляет Богу очков. Мало ли кто делает приседания и махи ногами! Так что и поклоны с простираниями не улучшают экзистенциальных позиций Бога. А многочисленные примеры верующих учёных, — всех этих павловых в Колтушах, настаивающих на строительстве храма «Бога Живага» близ храма науки, — развеиваются как дым на ветру и должны быть со смехом отвергнуты после внимательного с ними ознакомления.
4. Ум, да и то лишь исторически, привлекает только Николай Коперник в его противопоставлении Клавдию Птолемею.
Так вот, гелиоцентрическая система ничуть не более верна, чем геоцентрическая. Академику надо бы знать об относительности движения и систем отсчёта. Система отсчёта, связанная с Землёй, может быть выбрана так же произвольно, как и система отсчёта, связанная с Солнцем. То, что системе Н. Коперника пришлось, чтобы быть адекватной эмпирическим наблюдениям, зреть до И. Кеплера, а впоследствии и И. Ньютона, доказывает не её правоту («А на самом деле Земля вертится вокруг Солнца!») сравнительно с системой К. Птолемея («Солнце вертится вокруг Земли»), а её эмпирическую тождественность птолемеевой системе. Ибо обе системы основаны на наблюдаемых данных, строятся и поправляются согласно им.
И напрасно Б. В. Раушенбах считает, что католической церкви и папе было всё равно, чем занимаются учёные и какую систему мира разрабатывают: геоцентрическую или гелиоцентрическую. Как бы не так! Земля в центре мира — абсолютная библейская необходимость созданного Богом мира.
5. Отношения Бориса Раушенбаха с Богом — слишком земные, слишком эмпирические. Почаще исповедоваться надобно. И причащаться.
2020.07.27.