Архетип женственности — это наше всеобщее представление о том, какой должна быть «настоящая» женщина. Несколько слов надо сказать о том, что такое "архетип". Если по Юнгу, то архетип - это название базового элемента, из которых состоит т.н. "коллективное бессознательное". Я не берусь судить о "коллективном бессознательном", так как не уверен в его существовании, а потому и архетип я рассматриваю только как комплекс очень глубоко устоявшихся стереотипов, который, при этом, характерен для многих культур. Архетип женственности с незначительными вариациями будет представлен в любой патриархальной культуре, а так как практически все нынешние культуры являются в своей основе патриархальными, то не удивительно, что архетип женственности будет носить всеобщий, практически общечеловеческий характер. Возможно, что наличие таких общих архетипов, как архетип женственности и естественно дополняющий его архетип мужественности и подтолкнуло Густава Юнга к мысли о "коллективном бессознательном", но это уже другой разговор. Архетип женственности складывался тысячелетиями классического патриархата и в те времена его требования были адекватны царившим условиям - собственно, этот архетип и был порождён ими. Сейчас, в эпоху постпатриархата, этот архетип и его долженствования скорее деструктивны, так как порождают невроз - как и долженствования "настоящего мужчины", которые были разобраны в предыдущей части. Что же это за долженствования? "Настоящая женщина" должна быть красивой. Она должна быть женой и матерью. И она мужской объект. Давайте рассмотрим каждый из этих постулатов подробнее.
Быть красивой
Это не просто постулат - это смысл жизни, это краеугольный камень женского бытия, это фундамент, на котором стоят альфа и омега её существования. Красота - это сила, это культ, это власть, которой служат и которой поклоняются все "настоящие женщины". Впрочем, культ женской красоты поддерживается не только женщинами, но и мужчинами, разумеется. В конце первой части я упоминал о том, что есть косвенные аргументы в пользу полигамности человека и потому можно при желании найти биологические предпосылки этого культа - привлекательность самки может служить основным козырем для привлечения альфа-самца. В то же время, если посмотреть на разные культуры, то значимость женской красоты будет оцениваться по разному, да и сама женская красота имела самые разные стандарты - от насильственного откорма девочек для подготовки к свадьбе в некоторых африканских странах до уродливо изогнутых рахитичных станов средневековых дев в странах северной Европы. Я уж молчу про то, что бывали и культы не женской, а мужской красоты! Такое разнообразие говорит уже не о биологической, а о социальной детерминированности восприятия красоты. Мы живём в эпоху постпатриархата, живём в эпоху перемен, но наследием классического патриархата мы несём на себе печать неумирающего культа женской красоты - в сказках, львиной доле дамских романов, классических историях о женщине фигурирует красота героини, как о её главном оружии, достоинстве, показателе её ценности. "Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?" - спрашивает злая королева у волшебного зеркала. Золушку сводные сёстры ненавидели за то, что она была красивее их, а принц полюбил её опять таки за красоту. И Настенька в сказке "Морозко" хороша собой, в отличие от своей злобной сестры, так же она была добра и трудолюбива, но Иван-вдовий сын влюбляется в неё в первую очередь за её красоту. Да что там перечислять сказки - практически во ВСЕХ сказках речь идёт о красавицах! Красавица и чудовище, спящая красавица, царевна-лебедь, царевна-лягушка и ещё легион сказок, где участвуют красавицы, пусть и не фигурируют в названиях. Я бы сказал, что найти сказку БЕЗ красавицы тяжелее, чем с красавицей - если только это не сказка про животных, конечно. Величайшим исключением из перечня женских историй является классический роман Шарлотты Бронте "Джейн Эйр" - в нём намеренно делается акцент на некрасивости главной героини и подчёркивается, что её полюбили ВОПРЕКИ её некрасивости.
Значимость красоты стала настолько привычной для нас, что нам это даже особо не бросается в глаза - настолько обыденным и обычным нам кажется сверхважность для женщины быть красивой. Девочка какая? И скорее всего первое, что приходит в голову как критерий оценки - это "красивая" или "некрасивая"... "За что вы любите своих женщин?" - вопрошали журналисты не ожидающих подвоха мужичков на улицах городов в "женский праздник" - и все как один отвечали про красоту. Так уж полагается.
Я хотел бы подчеркнуть, что красота является важнейшим атрибутом не только в глазах мужчин, но и в глазах самих женщин, потому что на какие только ухищрения и страдания не идут женщины во имя красоты! У культа красоты есть и свои жертвы - я имею в виду девочек-подростков, умерших от истощения в погоне за красотой. Пожалуй, главными служителями этого культа являются именно женщины, т.е. часто красота для самих женщин значительно важнее, чем для мужчин, что несколько парадоксально, ведь для чего нужна женская красота, как не для мужского внимания? Но нет, красота - это нечто гораздо большее! Чтобы основательно раскрыть тему красоты, тему сложнейшую и многогранную, потребуется написать отдельную статью или даже книгу, поэтому я ограничусь лишь самыми краткими тезисами о сверхважности красоты.
Красота - это власть. Истинная королева должна быть красива. В сказках королевы всегда красивы - неважно, злая королева или добрая. Снежная королева была ослепительно красива.
Красота - это ведь красота не только внешняя, но и внутренняя. Героини сказок не только красивы, но и добры, и добродетели героини как бы произрастают из её красоты, как из семечка. Хотя можно понимать и наоборот - красота героини является плодом её добродетелей, как яблочко на яблоньке, как НАГРАДА за её духовные труды.
Далее, красота - это удача и успех. Да, Барбра Стрэйзанд говорила, что, дескать, не родись красивой и ты добьёшься успеха, но мы ж понимаем, что это она так, сгоряча ляпнула, от обиды. Потому что свой успех Стрэйзанд выгрызала зубами, а красавицам успех сам бросается под ноги. Нас в этом убеждает весь окружающий мир, реклама, Голливуд, современные книги, старые сказки и мифы древности. Красота - это благословение, дар богов, печать удачи, знак судьбы.
Красота - это счастье любви. Чтобы тебя полюбили, надо быть красивой. Если ты некрасива - тебя никто не полюбит и ты никому не будешь нужна - разве что неудачнику, который возьмёт тебя только потому, что подлинные красавицы ему не светят. В этом постулате о связи красоты и любви, кстати, есть доля истины... Только причины и следствия отчасти поменялись местами. В действительности любовь наделяет в наших глазах любимого человека красотой, т.е. человек становится для нас тем красивее, чем сильнее мы его любим. Хотя, конечно, внешняя привлекательность тоже играет свою роль, особенно на первых этапах общения... Говоря о любви и красоте, надо пару слов сказать и о сексе. Об этом хорошо, обстоятельно и тяжеловесно сказал Лев Толстой: "Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах — разговорами, а что нужно мужчине тело и все то, что выставляет его в самом обманчивом, но привлекательном свете; и это самое и делается." Да, считается, что красивых больше хотят, т.е. связывают в один пучок не только красоту и любовь, но так же красоту и секс. Из этой связки может получиться ложное убеждение в том, что красота обеспечивает особое, самое полное сексуальное наслаждение. На деле же способность получать сексуальное наслаждение едва ли связано с господствующими в обществе идеалами красоты. Более того - слишком идеальное соответствие идеалу может быть даже отталкивающим с точки зрения сексуальной привлекательности, а потому не стоит путать сексуальность и красоту.
Потом, красота - это Идеал, к которому надо стремиться. Красоты не бывает слишком много, всегда можно быть красивее, чем есть сейчас. Мерлин Монро не выходила на улицу без макияжа - а чего взять с простых девчонок? Нет предела совершенству, сражение за красоту будет идти вечно.
И, наконец, главное: красота - это оправдание существования. Красота - это экзистенциальная величина, а потому существование красавицы оправдано и осмысленно просто потому, что она - красавица. Красота является самоценностью, её не надо оправдывать и объяснять. Самоценный человек всегда красив, даже нет - он всегда прекрасен и он сам должен знать про это, что он прекрасен. Он заслуживает восхищения, уважения, внимания, любви, потому что он — прекрасен... Тут мы вступили в философию крайнего индивидуализма, либеральную идеологему, которая так популярна в последние несколько десятков лет, но относительно женщин это было известно с глубокой древности. Вспомним сказки, на которых мы все воспитывались. Принцу, даже если он красив, необходимо совершать подвиги и сокрушить зло, ему надо, чтобы пробудить спящую красавицу, развеять злые чары, а красавица же не нуждается в том, чтобы что либо доказывать - её существование совершенно оправданно и самоценно только потому, что она прекрасна. С Золушкой немного сложнее, но она ведь и не была подлинной красавицей до того, как получила благословение высших магических сил (вспомним, что красота - это благословение, дар богов!), но потом то всё встало на свои места и справедливость восторжествовала. Несправедливо, когда прекрасная женщина работает, справедливо, когда она живёт во дворце и любима всем миром... Мне тут вспомнилась известная реклама с шикарной фразой: "Ты женщина, а не посудомойка". Стойте, а где же тут красота? А она в том, что речь идёт не просто о человеке, а о ЖЕНЩИНЕ. Женщина обязана быть красивой. Все женщины - красавицы! Или, если сказать иначе, в каждой женщине можно увидеть красавицу! Даже нет, в каждой женщине мир ДОЛЖЕН увидеть красавицу! Поэтому мужчины и говорят на 8 марта о том, что любят своих женщин за красоту - потому что они ОБЯЗАНЫ видеть их красивыми! А некрасивая женщина не имеет права существовать просто так... Поэтому замечательный учёный, психолог Карен Хорни сказала: если я не симпатичная, то буду хотя бы умной. Хотя бы умной! Вы слышите, что это звучит, как оправдание? Развивать свой ум и продвигать науку ей понадобилось для того, чтобы оправдать своё существование!.. Я не удивлюсь, если выяснится, что все женщины, оставившие после себя след в науке и культуре, считали себя БЕЗНАДЁЖНО некрасивыми и потому вынуждены были оправдывать своё существование.
Закрывая эту бездонную тему красоты (пока она совсем не засосала) хочу сказать, что красота в условиях своего культа может стать и проклятьем - в случае, если её больше, чем надо... Не родись красивой! Слишком красивой быть - смущать и отпугивать мужчин, вызывать зависть и ненависть женщин. Никто не будет видеть личность, все будут видеть лишь красоту и будут ослеплены ею. Человек, которому не повезло родиться по меркам своего времени слишком красивым, становится своеобразным изгоем, так как воспринимается предвзято, воспринимается небожителем, наделяется несуществующими качествами, неадекватно оценивается. Не посмотрят на ослепительную красоту только представители двух крайностей: мудрецы и негодяи. Мудрец посочувствует, негодяй использует. Так что не стоит быть слишком красивой. Быть может, откровенная некрасивость предпочтительнее ослепительной красоты - по крайней мере, негодяи не будут стремиться использовать... Переходим теперь ко второму постулату -
Быть женой и матерью.
Да, в наше время это правило уже не столь довлеющее, как во времена классического патриархата, но всё же ещё достаточно сильное даже в самых либеральных сообществах. При постпатриархате долженствования "быть женой" и "быть матерью" разделились и не представляют одно целое, как это было раньше, а потому "быть женой" я бы отнёс к третьему пункту, но вот "быть матерью"...
Ребёнок для женщины - это совсем не то, чем он является для мужчины. Для подавляющего большинства мужчин, как я думаю, ребёнок - это вечный источник беспокойства и проблем. Искреннее внимание начинает проявляться обычно только тогда, когда подросшее чадо начинает демонстрировать интерес к тому, что представляет интерес для самого мужчины. Э.Фромм называл утрированную отцовскую любовь "условной" - т.е. любовь не за просто так, не за самоценность ребёнка, а за соответствие ребёнка ожиданиям отца. Условной любви отца Фромм противопоставляет безусловную любовь матери, которая отличается от отцовской принципиально: её не зарабатывают, её получают в дар, просто так. Разумеется, в реальном родителе едва ли встречается любовь только одного типа, на деле можно видеть смешение обеих видов любви, но общая тенденция действительно такая. Не стоит считать материнскую безусловную любовь как однозначно лучший вариант в сравнении с условной отцовской - условная любовь даёт человеку больше свободы, даёт возможность влиять на родителя и стимулирует развиваться, в то время, как безусловная любовь совершенно независима от самого ребёнка и никак не поддаётся манипуляциям с его стороны - она или есть, или её нет, она или благословение, или проклятье. Безусловность материнской любви, возможно, можно объяснить тем, что женщина, родившая ребёнка, испытывает то, чего не дано испытать ни одному мужчине - подлинное единство с другим живым существом, единство на физическом уровне. Пережив такого рода единение, ощутив полную зависимость нарождающегося тела от матери - сначала вовремя беременности, а потом во время вскармливания. Возможно, что это несколько объясняет тот факт, что многие женщины ощущают своего ребёнка как некое продолжение себя самой. Можно ли сказать, что мы безусловно любим и потому автоматически, чисто рефлекторно оберегаем части собственного тела, свои руки и ноги? Разумеется, слияние с ребёнком на таком уровне знакомо далеко не всем женщинам. Немало женщин, которые совсем не испытывают единения со своим ребёнком, так же бывают случаи, когда женщина ненавидит своего ребёнка уже на стадии беременности - это может быть, например, в случае случайной, нежелательной или вообще вынужденной беременности, когда женщина подверглась изнасилованию, а законы страны запрещают делать аборт. Плод внутри себя женщина может ощущать, как инородное, чуждое тело, которое, подобно паразиту, сосёт жизненные соки, отравляет жизнь и от которого надо как можно скорее избавиться...
Говорят, что есть материнский инстинкт. В случае человека это может быть правда только частично, так как у человека нет инстинктов в прямом смысле этого слова, хотя есть побуждения, которые могут выражаться в разных формах и очень индивидуально. А потому не так мало женщин, про которых говорят (или они сами говорят о себе), что у них нет материнского инстинкта. Так что совершенно необязательно, что мать будет безусловно любить своего ребёнка, хоть ряд народных утверждений, убеждений и идеологем говорят об обратном. В обществе существуют вполне чёткие правила о том, какой должна быть мать и потому каждая женщина, становясь матерью, обязана их соблюдать. Выше я писал о культе красоты. Есть так же культ материнства и он выражен сильнее предыдущего. Это легко объяснимо тем, что материнство, в отличие от красоты, вещь куда более конкретная, весомая и чрезвычайно важная для общества. А потому культ матери (корни которого можно просмотреть ещё в доисторических временах, во времена матриархата) не мог не возникнуть и не дойти до наших дней. Согласно этому культу (в его современном виде, разумеется) женщина неизбежно любит своего ребёнка и живёт жизнью своего ребёнка. В разных обществах и в разные времена менялись представления о том, в какой форме и как долго мать должна быть привязана к своему ребёнку, но сейчас я вижу тенденции к тому, что женщина может оставаться в фазе "активного" материнства пожизненно. Под "активным материнством" я имею в виду ситуацию, когда мать принимает самое прямое участие в жизни ребёнка и является ведущим агентом социализации, т.е. она является главным человеком в жизни ребёнка. И этот период не может длиться меньше двух-трёх лет по биологическим причинам: по некоторым данным, развитие ребёнка младшего дошкольного возраста не может идти нормально, если у него нет одного, постоянного человека, который осуществляет уход за ним. Дальнейшее участие матери в жизни ребёнка остаётся очень важным, хотя его значение может несколько снижаться в связи с появлением других значимых лиц. Разные культуры дают разные предписания о длительности периода "активного материнства".Иногда этот вопрос остаётся на усмотрение семьи, иногда же он жёстко ограничивается - в первую очередь это касалось мальчиков, а в Спарте это касалось вообще всех детей. Я вспоминаю душераздирающий эпизод из Тараса Бульбы, где в самом начале повести была сцена прощания матери с сыновьями. Традиции и культурные особенности описываемого общества Запорожской Сечи диктовали такие правила воспитания и социализации, при которых значение матери для подросших мальчиков было относительно незначительным в сравнении с влиянием отца и мужской общины ,что было неизбежно, учитывая условия практически непрекращающейся войны. Впрочем, классический патриархат не только ограничивал влияние матери на детей - он же и прививал женщинам культ материнства. Лозунг классического, утрированного патриархата можно вывести уже приводимыми выше словами: "Каждый мужчина - солдат, каждая женщина - мать солдата!" В этом лозунге продиктованы гендерные роли, прописаны смыслы для каждого пола, следовать которым было неизбежным уделом каждого члена общества. Культ материнства насаждался и одновременно был ограничен властью мужчин, чьё главенство было очевидным и вседавлеющим, так как культ войны и силы был главенствующей идеологемой патриархального общества. Так как материнство является главной функцией женщины, то ребёнок для женщины является абсолютной, безусловной ценностью. В современном варианте культа материнства этот постулат об абсолютной ценности ребёнка расширился: теперь это так не только для женщин, но и для мужчин... Важно подчеркнуть - речь идёт только о СВОЁМ ребёнке. Тараса Бульбу с его знаменитым "я тебя породил, я тебя и убью" сейчас не поймут. Современный вариант культа материнства не подразумевает (точнее, не предписывает как обязательную) любви к детям вообще - только к своему собственному. Точнее, собственным, потому что считается, что всех своих детей мать любит одинаково. Так же есть неявный, но всё же крепко укоренившийся в культуре постулат о том, что матери виднее, что надо ребёнку, как его воспитывать и что с ним делать, так как "существует особая связь между матерью и ребёнком". Разумеется, при этом не имеется в виду, что это связь матери и ребёнка только дошкольного возраста, нет - подразумевается пожизненность и неразрывность этой связи...
С концом классического патриархата власть материнства над женщиной усилилась многократно, так как ни сила традиций, ни общественные долженствования уже не могут ничего противопоставить силе материнского культа. Ушли в прошлое святость Отчизны и воинский долг, пересмотрены взаимоотношения с общественным мнением и общественными институтами, семья обнеслась частоколом неприкосновенности частной жизни, всё стало неважным, кроме личного блага и блага своей семьи - даже не семьи, а своего ребёнка! Но параллельно с этим росли права ребёнка, рос культ детства, культивировалось уважение к личности ребёнка — можно вспомнить, к примеру, конвенцию о правах ребёнка в Нью-Йорке 20 ноября 1989 г. где к декларации о правах ребёнка добавили несколько пунктов о том, что ребёнок имеет право на своё мнение, право на получение информации и право свободно высказывать свои мысли. О диспропорции привилегий детей и ответственности родителей стоило бы поговорить отдельно, но не в рамках данной статьи, сейчас я ограничусь лишь тезисами. Они в следующем: во-первых, культ материнства, доставшийся нам от классического патриархата остался, в то время как алгоритмы его ограничения ушли в прошлое; во-вторых, права ребёнка и ювенальная юстиция породила ситуацию, когда дети стали наиболее привилегированными членами общества. Ребёнок для женщины стал одновременно причиной невротизации из-за сверхответственности, которую возложило на неё общество, и одновременно своеобразным документом, подтверждающим её собственную ценность и её собственные права. Современное явление, получившее в народе обидное прозвище "яжмать" хорошо иллюстрирует моё утверждение. Думаю, что стоит дать чёткое определение "яжматери" - это, по сути, олицетворение постулата о привилегированности и сверхценности ребёнка, который при этом может вести себя совершенно безобразно, мешает окружающим. Но если кто из окружающих осмелится сделать ребёнку или его матери замечание, то мать реагирует на это чрезвычайно агрессивно. Установки такой женщины просты: во-первых, её ребёнок сверхценен, он является подтверждением её собственной ценности, а во-вторых, она имеет право предъявлять окружающему миру претензии на том основании, что у неё есть ребёнок, ну и в-третьих, "яжматери" совершенно плевать на окружающих, в том числе и на окружающих детей. "Вы понимаете, если МОЙ РЕБЁНОК хочет эту игрушку, то я украду, убью, пойду на панель, но достану ему это!" Такая позиция иногда может восприниматься, как геройская, хотя по сути она преступна. Любой грабитель, выходящий на большую дорогу в поисках жертв, может прикрыться тезисом о том, что, дескать, он не допустит того, чтобы ЕГО РЕБЁНОК жил в бедности - а что же до ограбленных людей (у которых тоже могут быть дети), то плевать - на всё плевать, когда речь заходит о СВОЁМ РЕБЁНКЕ. Мир не стоит слезинки ребёнка, если это ТВОЙ ребёнок. Живи ради СВОЕГО РЕБЁНКА, и любое хамство, любая низость и любое преступление автоматически оправдывается, если причиной им была защита благополучия СВОЕГО РЕБЁНКА. И стоит признать, что постпатриархат породил такие условия, когда действительно - позиция "яжматери" становится достаточно логичной и последовательной. В постпатриархальном мире действительно рухнула большая часть прежних ценностей, общество атомизировалось, идеология потребления и агрессивного индивидуализма (об этом подробнее я писал в статье "философия предательства") стали доминирующими и потому человек, который без всякой критики усвоил эти ценности современности, но при этом не стал в полной мере успешным, легко придёт к установкам "яжматери". Его ребёнок станет его последним козырем, последним аргументом для мира, в котором он не стал успешным, не стал победителем, а попал в отстойник для неудачников. Да, можно отметить и такой штрих "яжматери" - это, как правило, социальные неудачники. И обычно они на самом деле не любят и не ценят своего ребёнка, они нуждаются в нём лишь как в справке о собственной значимости... Впрочем, дело может быть не только в этом. В современных условиях ребёнок может стать для женщины в том числе и способом экономического благополучия, способом претендовать на процент от доходов биологического отца, а потому существует негласная "профессия" охотниц на обеспеченных мужчин. Разумеется, сам ребёнок при этом является исключительно средством, а не целью.
Параллельно с этим есть и второе современное явление, диаметрально противоположное феномену "яжматери", но такое же постпатриархальное - это "чайлдфри". Это не просто бездетность, это активная позиция, нередко сопровождаемая достаточно настойчивой пропагандой своих взглядов. Как и явление "яжмать", чайлдфри несёт на себе печать агрессивного индивидуализма, т.е. оба этих явления произрастают из одного корня, оба этих явления в равной степени порождены постпатриархатом... Сторонники "чайлдфри" нередко могут быть социально успешными, образованными людьми, которые в личном общении значительно приятнее "яжматерей", но масштабах социума это явление, конечно, ещё более деструктивное, так как угрожает самому существованию общества.
Теперь несколько слов о самой материнской любви... Мне категорически не нравится само это словосочетание за ту эмоциональную нагрузку, которая заложена в это понятие. Вот стихотворение, в котором отображено, наверно, типичное отношение к понятию материнской любви:
Жизнь на Земле подарила, Чтоб видел закат и рассвет. Заботой такой окружила, Которой цены даже нет.
За Вас, перед богом в ответе, Прошепчет молитвы свои. Нет ничего на свете, Светлей материнской любви!
Выслушать сможет, утешить, Ведь для неё навсегда, Вы остаётесь ребёнком, Хоть пролетели года.
Она и откликнется сразу Хоть за чертой позови. Нет ничего на свете, Сильней материнской любви!
Она, Вас любого примет, Хоть сердце болит и душа. Ей больно, когда, Вас обидят И жизнь не с теми прошла.
Когда даже все отвернутся, Раскроет объятья свои. Нет ничего дороже, Земной материнской любви!
Автор: Ильченко Полина
В этом стихотворении отображён целый ряд свойств условной матери: её пожизненная ответственность за ребёнка, абсолютность безусловной любви к ребёнку (и, соответственно, полное отсутствие условной), неизменность отношения к ребёнку (хоть сам ребёнок неизбежно будет меняться по ходу взросления), а так же абсолютизация ценности материнской любви и, как следствие, самой матери... Сколько раз вы слышали фразу о том, что "мать - это святое", что "никто не заменит мать" и прочие подобные прописные истины? А действительно ли прописные истины являются априори верными, как аксиомы в математике? Я практикующий психолог и за годы практики очень много раз убеждался в том, что женщины, как это ни странно, бывают разные, а все матери - это всегда женщины. И представьте себе - женщина совершенно не обязательно будет любить своего ребёнка!
Что такое любовь? Высшая сила, безликая стихия, капризы купидончика с луком и стрелами? Или это производная от человека и потому будет нести на себе печать человеческой индивидуальности того, кто любит? Можно ли отделить любовь от любящего? Можно, конечно, но только как упражнение в абстрактном мышлении, на практике это невозможно - впрочем, так можно сказать вообще о любой абстракции. Нет любви вообще - есть любовь конкретного человека и потому она может кардинально отличаться от любви другого человека в точно такой же степени, как один человек отличается от другого. Понятно, что с материнской любовью дела обстоят точно так же, как и с любовью вообще. Любовь всегда индивидуальна, а потому и относиться к ней надо индивидуально, а постулат об абсолютности и святости материнской любви - это полнейшее обобщение, недопустимое не только в психологии, но и вообще в современной жизни... Нет никакой материнской любви, есть любовь конкретной женщины к её конкретному ребёнку! Она будет индивидуальна, и потому другого своего ребёнка женщина неизбежно будет любить ИНАЧЕ - вопреки утверждению, что мать любит всех своих детей одинаково. Нередко бывает, что женщины выбирают себе любимчика - такого ребёнка, который наиболее соответствует её чаяньям, а к другому ребёнку отношение может быть прохладное или даже неприязненное. Что, вы не согласны с тем, что мать может неприязненно относиться к собственному ребёнку? Уверяю вас - такое возможно и, думаю, каждый читатель сможет, мысленно перебрав знакомые семьи и отбросив стереотипы, прийти к этому выводу: да, мать может не любить своего ребёнка! Неоднократно я сталкивался с ситуацией, когда мать испытывала к своему ребёнку ненависть - в чём она, разумеется, могла не признаваться даже самой себе, но её действия и эмоциональные реакции говорили сами за себя. Разумеется, это не самые типичные, достаточно редкие, но отнюдь не уникальные случаи.
Говоря о том, что женщина не всегда признаётся не только другим, но и самой себе в своих истинных чувствах к ребёнку, я подразумеваю, что главными жертвами стереотипов о том, какой должна быть мать, являются сами женщины. Если женщина не будет испытывать абсолютной безусловной любви к своему ребёнку, если она не хочет посвящать детям всё своё время, если у неё есть не связанные с материнством интересы, если ребёнок раздражает её или неинтересен ей, то она будет чувствовать себя ПЛОХОЙ МАТЕРЬЮ, что бывает несовместимо с хорошей самооценкой и самоуважением. В связи с тем, что в настоящее время во всех бедах, неудачах и проблемах ребёнка винят исключительно родителей (воспитание стало делом практически исключительно внутрисемейным), то ТОЛЬКО родители несут всю полноту ответственности за ребёнка. Я пишу "родители", но подразумеваю матерей, так как с одной стороны очень много матерей-одиночек, а с другой стороны ещё больше как бы полных семей, в которых мужчина добровольно или принудительно отстраняется от воспитания. В таких условиях матери неизбежно невротизируются под гнётом лежащей на них абсолютной ответственности за ребёнка, за его успешность и конкурентоспособность...
Таким образом, атомизированность общества в полной мере сказалась и на подходе к воспитанию детей - теперь оно почти совсем перестало быть общественным делом и носит частный характер. Это можно выделить как одну из характерных для постпатриархата черт - частный характер воспитания, когда ТОЛЬКО родитель может сделать ребёнку замечание и только в уважительном, корректном тоне! Этого не наблюдается в странах с сохраняющимися патриархальными отношениями, в которых любой взрослый человек имеет право сделать ребёнку замечание - тут есть немалая доля местной культурной специфики, но всё же в целом есть такая тенденция. В таких обществах, как правило, высок авторитет общественного мнения и устоявшихся традиций, что даёт свой эффект в воспитании детей - оно становится более общественным. Для иллюстрации этого положения рекомендую посмотреть, например, иранский фильм "Дети небес", в котором любой уличный торговец мог строго погрозить пальцем шумному ребёнку, и тот отнесётся к постороннему взрослому со всем пиететом... Совсем иначе обстоит дело в наиболее развитых и потому наиболее постпатриархальных странах вроде Финляндии или Швеции, в которых на законодательном уровне ребёнок защищён от наказаний вообще и от наказаний со стороны своих родителей в частности. Ребёнок там может бегать в ресторане по столам и никто не вправе сделать ему замечание. Впрочем, диалектический закон о сходстве противположностей срабатывает и тут: в Норвегии существует закон "об охране детства" и наделённая широкими полномочиями социальная служба "барневарн", которая следит за исполнением этого закона. В итоге воспитание детей на государственном уровне принимает как бы общественный характер, но именно что "как бы"! Суть постпатриархата от этого не меняется, напротив - проявляется наиболее ярко, так как ответственность родителей в таком обществе становится ещё более довлеющий. Общественное вмешательство в воспитание происходит не с целью взять на себя часть воспитательной функции и облегчить положение матерей и отцов, а с целью контроля родителей, проверки их соответствия некому идеалу... Поводом для проверки может стать любая, даже самая незначительная причина вроде плохого настроения ребёнка в школе. Родители словно сдают экзамен на протяжении всего детства своего отпрыска и в случае провала лишаются родительских прав и даже права видеться с ребёнком - если на то будет воля экзаменатора. В спорных вопросах мнение ребёнка весомо, а у взрослого человека (родителя, учителя, воспитателя) нет никакого пиетета. Можно сказать, что относительно взрослых работает презумпция виновности, что можно расценивать, как обратную дискриминацию. Это хорошо показано в датском фильме "Охота", снятым по реальным событиям.
Тема материнства не менее обширна и глобальна, чем тема красоты, и развивать её можно ещё очень долго, но всё же пора на это остановиться, чтобы не потерять основной мысли... Напоминаю - мы рассматриваем феминные клише, те долженствования, которые довлеют над каждой женщиной, стремящейся к тому, чтобы быть "настоящей". "Настоящая женщина" в той же степени патриархальное и архетипичное явление, что и "настоящий мужчина" и ровно в той же степени трудновыполнимое на практике. Почему? Потому что важнейшим условием для того, чтобы быть "настоящей женщиной" является наличие рядом "настоящего мужчины". Это ставит женщину в заведомо зависимое от мужчины положение. Тут мы подходим к третьему долженствованию -
Быть мужским объектом
Это несколько туманное долженствование никак не менее (если не более!) довлеющее над женщинами, чем предыдущие два. Это положение неразрывно связано с предыдущими двумя и потому я думаю, что только преодолев это долженствование женщина сможет обрести свободу от первых двух...Что я имею в виду, говоря, что женщина - это мужской объект? Только то, что на протяжении тысячелетий классического патриархата женщина была вторичной относительно мужчины. Тут мне необходимо сделать небольшое отступление и снова вернуться к теме патриархата.
Во времена классического патриархата люди смотрели (и смотрят, так как классический патриархат в ряде мест существует до сих пор) на мир с позиций культа силы. Сила была целью, сила давала власть, сила была объектом поклонения и служения. Был один философ и поэт, который поэтически и возвышенно отразил настроения утрированного, гипертрофированного патриархата - я говорю о Фридрихе Ницше. Он жил как раз на заре кризиса, когда классический патриархат с его чёткими установками стал постепенно преобразовываться в невнятный, смутный постпатриархат, когда старый миропорядок уже начал трескаться и крошиться. Кризис высвечивает противоречия и самую суть вещей, которую отдельные особо чувствительные натуры, люди искусства (а Ницше я бы отнёс к больше к деятелям искусства, а не науки!) могут передавать в своём творчестве. Напоминаю, что я понимаю суть патриархата как культ силы, а ведущее положение мужчин является лишь следствием этого культа... Ницше можно называть утончённым певцом культа силы, и ряд его афоризмов идеально иллюстрирует женское долженствование о том, что она - это мужской объект.
"Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина – для отдохновения воина; все остальное – глупость".
(Так говорил Заратустра)
Что тут сказать? Патриархат - это культ силы, войны и конкуренции, а Ницше выразил это с максимальной ясностью.
"Счастье мужчины называется: я хочу. Счастье женщины называется: он хочет".
(Так говорил Заратустра)
Другими словами, мужчина для себя, а женщина для мужчины. Мужчина субъект, а женщина объект. Следующее выражение об этом же:
"Сравнивая в целом мужчину и женщину, можно сказать следующее: женщина не была бы так гениальна в искусстве наряжаться, если бы не чувствовала инстинктивно, что ее удел – вторые роли".
(Так говорил Заратустра)
"У самих женщин в глубине их личного тщеславия всегда лежит безличное презрение – презрение «к женщине»".
(По ту сторону Добра и Зла)
Последний афоризм хорошо иллюстрирует, что сама женщина смотрит на себя мужскими глазами и оценивает себя так, как оценивал бы некую абстрактную женщину некий абстрактный мужчина. Только как мужской объект готова принять себя женщина и только как мужской объект она может нравиться самой себе! Быть мужским объектом - это смотреть на себя мужскими глазами, видеть и ценить себя только с мужской точки зрения - правильнее сказать даже не с мужской, а с патриархальной.
Впрочем, мужчина тоже может смотреть на себя, как на мужской объект. Но проявляться это будет совсем не так, как это проявляется у женщин. Эрих Фромм немало писал про очень распространённый так называемый авторитарный тип личности, которая превыше всего ценит власть и силу. Этот тип личности хорошо подходит для войны и милитаризации: в Германии накануне прихода к власти нацистов подавляющее большинство населения имели черты авторитарной личности - впрочем, это было характерно не только для того времени и места. Мужчина в таком обществе воспринимается как носитель силы и лучшее, что он может сделать - это слить свою силу с силой других мужчин, ощутить единство с соплеменниками, подчиниться вождю. Причём мужчина подчиняется не столько вождю лично, сколько силе, которую олицетворяет вождь - он же является её персонифицированным воплощением... Таким же воплощением силы являлись такие символические, мистические понятия, как "германский" дух, "японский дух Ямато" и т.д. На примере агрессивных милитаризированных обществ гипертрофированного патриархата можно видеть, как мужчины, соединяясь в парады, ощущали себя носителями и одновременно служителями силы. Фромм говорил, что служа силе, человек получает от неё защиту и расплачивается за это своей свободой (собственно, впервые он изложил эту концепцию в книге с говорящим названием "бегство от свободы") так же, как человек, который растворяется в толпе, отказывается от своей личности и потому перестаёт нести личную ответственность. Я сейчас пишу "человек", но имею в виду в первую очередь мужчину. Я не помню кадров с нацистским женским парадом - возможно, что они и были, но всё же парад - это дело мужское. Каждый мужчина солдат, а каждая женщина - только мать солдата. Зато я хорошо помню кинохроники, на которых видно, как встречала фюрера женская толпа - со слезами восторга, с глазами, полными любви. Вскидывающий в нацистском приветствии руку мужчина приветствует силу и связанную с ней победу (зиг хайль - дословно "победе слава"), женщины же приветствовали не только и не столько силу, сколько мужчину, мужчину, наделённого абсолютной властью и силой, т.е. абсолютного альфу. Есть небезосновательное мнение, что нацисты пришли к власти благодаря женским голосам - дескать, женщины охотнее мужчин голосовали за Гитлера и вроде как сам Гитлер охотно придерживался такого мнения и неоднократно сравнивал слушающую его толпу с женщиной. В Третьем Рейхе недаром царил культ маскулинности и традиционных патриархальных ценностей - собственно, формула про мужчину-солдата имеет явно милитаристский, тоталитарный дух. Согласно фашистской пропаганде ценность женщины определяется в первую очередь её физической формой (красотой и здоровьем) и способностью к деторождению - в строгом соответствии с долженствованиями о том, какой должна быть "настоящая женщина"! В Нацистской Германии мы не найдём пропаганды образования для женщин, участия женщин в управлении, научной деятельности и в искусстве - ведь это никак не вяжется с традиционными ценностями "настоящей женщины", которой полагается быть, перефразируя Высоцкого, "белокурой невестой в награду ветерану" в строгом соответствии с афоризмом Ницше о мужчине-воине и женщине как отдохновении для воина. Тут уместно процитировать из речи министра народного просвещения и пропаганды Йозефа Геббельса по поводу открытия в Берлине выставки «Женщина» 19 марта 1933 г. - т.е, ещё в самом начале пребывания нацистов у власти: "Вам известно, что национал-социалистическое движение как единственная партия отстраняет женщину от непосредственной повседневной политики. Поэтому на него во многих отношениях жестоко, но несправедливо нападают. Мы отстраняем ее от парламентски-демократических козней, которые определяли немецкую политику 14 прошедших лет, не потому что мы не уважаем женщину, а потому что мы ее слишком уважаем. Сегодня в общественной жизни женщина имеет то же самое значение, что и прежде. Никто, понимающий современность, не сможет вынашивать сумасбродную идею о вытеснении женщины из общественной жизни, с работы, из профессиональной жизни и заработка. Но при этом нельзя не сказать, что вещи, которые являются делом мужчины, должны оставаться за мужчиной, а к этому относятся политика и обороноспособность народа. Это не отрицательное суждение о женщине, а только указание на ее способности и задачи в областях, которые наиболее соответствуют ее сущности. Об опасности прослыть реакционером я выскажусь ясно: первое, лучшее и наиболее подходящее место женщины – в семье, и чудеснейшая задача, которую она может выполнить – задача подарить детей своей стране и народу". Я выделил жирным главное - женщины должны только рожать и не должны заниматься управлением. Аналогичные мысли высказывал и Гитлер: "Если говорят, что мир мужчины – это государство, мир мужчины – это его борьба, готовность к действию ради сообщества, то, может быть, можно было бы сказать, что мир женщины – меньший мир. Ведь ее мир – это ее муж, ее семья, ее дети и ее дом." (из речи Гитлера перед национал-социалистическими женщинами на съезде НСДАП в Нюрнберге, 8 сентября 1934 г.) И действительно, в мире патриархата мир женщины - это мужчина (муж), для которого она является наградой, вдохновительницей, хранительницей очага, матерью его детей. Разумеется, не нацисты это придумали - такой порядок был за много тысячелетий до них и о причинах возникновения патриархата уже было достаточно сказано. Главное: женщина в условиях патриархата не самодостаточна, она зависит от мужчины, она является мужским объектом. Ни один человек не является вещью в себе, не является вполне самодостаточным и являет собой продукт общественных отношений - словами Гёте, является сыном своего времени и своего народа. Но мужчина первичен, он может служить высшим силам - победе, фортуне, провидению, науке, искусству, Отечеству, государю, красоте, Богу и т.д. Женщина должна служить семье, детям и мужу, который уже будет служить всем вышеназванным вещам. Только у мужчины есть такая исключительно человеческая прерогатива, как возможность выбора. Как поётся в песне:
"Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе".
(Автор: Ю. Д. Левитанский)
Эти строки о мужчине - о классическом патриархальном мужчине, о "настоящем мужчине", для которого женщина - такой же объект, как религия или дорога, т.е. один из вариантов выбора. Мы настолько привыкли к такой патриархальной картине мира, что это нам практически не бросается в глаза. Немного заметнее проступает классический патриархат в установках, родом из тех мест земного шара, в которых постпатриархат не проявлен, а классические патриархальные отношения сохранились до наших дней. Вот например:
"Женщина - это цветок. А мужчина - садовник. Садовник ухаживает и растит цветок. Цветок в свою очередь благодарит его, даря ему свою нежность и красоту. У самого заботливого садовника самый прекрасный цветок".
(Восточная мудрость)
Тут абсолютно прямо и недвусмысленно говорится о том, что только мужчина является субъектом со свободой воли и возможностью влиять на ход вещей, в то время как женщина является только объектом мужского воздействия и свойства этого объекта целиком и полностью зависят от субъекта, от его воли и усилий... С этой точки зрения в классической литературе нам дан хороший образец идеальной женщины - это чеховская душечка. Этот персонаж идеально отвечал всем трём параметрам "настоящей женщины". Во-первых, она была очень мила и женственна - недаром всем хотелось называть её обезличенно "душечка". Во-вторых, у неё было необыкновенно проявлено материнское начало. И в-третьих, она не имела собственного содержания, она целиком и полностью принимала установки и ценности своего мужчины. Пожалуй, единственное, что исходило от самой Душечки - это любовь и принятие, совершенно самоотверженное и самозабвенное... Впрочем, учитывая, что собственного содержания Душечка не имела, то самоотверженность и самоотдача была с её стороны проста и естественна, иного просто не могло быть. Должно быть поэтому Чехов описывает своего персонажа без всякого одобрения и тем более восхищения, а скорее с присущей ему горькой и сострадательной иронией.
Садовник — человек. А цветок — это растение.
В пользу того, что женщина объект, а мужчина - субъект, может косвенно засвидетельствовать тот факт, что можно найти множество афоризмов о женщине, но о мужчине их практически нет – исчезающе мало в сравнении с океаном острот, наблюдений, эпиграмм и мудрых выводов о женщинах. Погуглите и убедитесь сами! Почему так? Дискриминация мужчин, мужчины, дескать, неинтересны? Нет – просто к мужчине относят всё, что говорится о человеке вообще! Дальше я приведу несколько афоризмов со своими комментариями.
«В девушке должны быть красивы две вещи — это взгляд и губы, потому что взглядом она может влюбить, а губами доказать, что любит». (Мерлин Монро)
Обратили внимание на авторство? Любовь мужчины и любовь к мужчине являются альфой и омегой женщины, которая целиком и полностью приняла правила патриархального мира и потому выразила эту мысль со всей прямотой, без всякого снисходительного благородства и игры в комплименты, которая нередко проглядывает в мужских афоризмах. Монро является автором ещё нескольких афоризмов, которые так-же прямы и честны, как дневниковые записи 15-летней школьницы... Вот, например: "Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной". Другими словами - меня всё устраивает. Должно быть, что быть объектом не так и плохо, особенно если ты - объект высшего качества.
«Истинная красота женщины — в кротости ее характера, а прелесть — в краткости ее речей». (Ахикар)
Всё верно: главная добродетель женщины в мире классического патриархата - это быть комфортной для мужчины, который, пока его не отвлекают, сделает что-то полезное.
«Женщина — это человеческое существо, которое одевается, болтает и раздевается». (Вольтер)
Всё то же самое. Вольтер в своём афоризме отличается от легендарного ассирийского мудреца Ахикара только в том, что француз 18-ого столетия сдобрил свою мысль изрядной порцией иронии, намекая на неспособность женщин к чему либо путному, кроме как быть мужской забавой. Дело, разумеется, не в том, что Вольтер был худшего мнения о женщинах, чем Ахикар, а в особенностях высшего света Франции и только.
«Женщин умных не бывает. Есть прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры». (М. Жванецкий)
А вот ирония уже позднесоветского разлива. В СССР никогда не было классического патриархата, не было там и постпатриархата в современном виде, но элементы патриархата в культуре оставались, как остаются и сейчас. Должно быть то, что формировалась тысячелетиями, не может бесследно уйти за одно-два поколения.
«Если я закрыла дверь своего сердца, тот, кому я действительно нужна, вышибет её ногой…» (Неизвестный автор)
Этот шикарный афоризм неизвестного автора (точнее, как сейчас модно в некоторых кругах, не автора, а "авторки") иллюстрирует нам, как женщина смотрит на саму себя, как на мужской объект, и потому предоставляет окончательный выбор мужчине. Разумеется, не каждая женщина будет этому соответствовать, но эта "авторка" точно из таких. Так же между строчек я читаю о тоске по сильному (т.е. "настоящему") мужчине, которых в эпоху постпатриархата стало как-то не хватать всем желающим быть "настоящей" женщиной.
«На ученую женщину мы смотрим как на драгоценную шпагу: она тщательно отделана, искусно отполирована, покрыта тонкой гравировкой. Это стенное украшение показывают знатокам, но его не берут с собой ни на войну, ни на охоту, ибо оно так же не годится в дело, как манежная лошадь, даже отлично выезженная». (Жан Лабрюйер)
Горький афоризм... Конечно, он сейчас уже не так актуален, так как учёных женщин в эпоху постпатриархата стало полным-полно, но всё же я бы не сказал, что он совсем устарел. Многие женщины получают образование не столько для реализации в профессии, а лишь как некое дополнение к условному приданому, как способ налаживания нужных связей и завязывания знакомств. Зачем красивой и здоровой (способной к деторождению) женщине гробить себя на работе, если у неё такие конкурентные преимущества на рынке невест? Образование - это лишь ещё одно достоинство перед конкурентками на этом рынке, оформление для украшения.
«Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах — разговорами, а что нужно мужчине тело и все то, что выставляет его в самом обманчивом, но привлекательном свете; и это самое и делается». (Лев Николаевич Толстой)
Эта уже один раз приведённая цитата отлично дополняет и объясняет предыдущий афоризм и мой комментарий к нему, а именно - женщина не только мужской объект, она так же и сексуальный объект. Это взаимосвязанные и, пожалуй, практически неразрывные вещи. Очень трудно мужчине не смотреть на женщину, как на объект вожделения, не менее трудно и женщине перестать оценивать себя, как объект мужского вожделения и не манипулировать мужчиной, пользуясь его слабостью.
«Нет ничего опаснее, чем связывать свою участь с участью женщины за то только, что она прекрасна и молода». (Виссарион Григорьевич Белинский)
Великий критик Белинский был человеком с высокими идеалами, превозносил справедливость, честность и разум, а страстей и плотских порывов, судя по всему, очень боялся. Если мужчина и женщина связывают свои судьбы, то они не должны - они просто обязаны! - быть родственными душами, но беда в том, что за молодостью, красотой, сексуальностью и гормональной пеленой перед собственными глазами душу можно и не разглядеть. Мысль о необходимости родства душ выражена Белинским в следующих строках: "Видеть и уважать в женщине человека — не только необходимое, но и главное условие возможности любви для порядочного человека нашего времени". Виссарион Григорьевич был социалистом и очень верил в человека, а потому он обогнал своё время на столько, что многим и сейчас его слова кажутся возвышенной чушью.
«Для женщины мужчина как пирожок: кому-то нравится с капустой, а кому-то с яйцами». (Неизвестный автор)
Этот афоризм уже из эпохи постпатриархата, с характерным для неё цинизмом. Но тут женщина впервые получает некоторую свободу выбора - хотя бы в своих предпочтениях. Одни женщины могут стремиться к обеспечению со стороны мужчины - т.е. к классической патриархальной роли "настоящей" женщины, а другие больше заботятся о личной реализации. Лучшее, что есть в эпоху постпатриархата - это некоторый выбор, хоть не всегда он очевиден. Жизнь изменилась и с ней изменилось и установка о том, что женщина - это мужской объект. Изменилась - но не исчезла совсем. Изменилась - но не исчезла. Она приняла специфические, подчас гротескные формы...
Слыхали выражение о том, что мужчины - те же дети? Что мужчина - ребёнок на всю жизнь? Что мужчина не взрослеет, только игрушки меняет на более дорогие - дескать, раньше в машинки играл, а теперь на автомобилях катается. Я немало слышал таких "прописных истин" от женщин - как в разговорах друг с другом, так и на консультациях. "Все мужики дебилы, что с них взять..." - говорят со вздохом женщины, обсуждая огрехи и инфантильность своих мужчин. В рекламе, в кино, в книгах нередко демонстрируется, как в семье муж ведёт себя, как капризный или трогательно-бестолковый ребёнок-сорванец: то вспылит, то забудет, то заиграется, то потеряет нужную вещь. Его надо и в поликлинику сводить, и проверить документы, и галстук ему повязать, и проследить, чтоб не съел чего вредного или не напился с друзьями-алкоголиками. Как часто комичен и нелеп семейный мужчина в глазах современности! Вспоминается шутка, приписываемая Ф. Раневской: "Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает лёгкий флирт." Эти слова, разумеется, не стоит воспринимать всерьёз, но всё же посыл о том, что в обычной семье мужчина всегда дурак, которым манипулирует умная женщина, звучит очень в унисон с утверждением о вечном мужском детстве. Вот ещё несколько мудрых высказываний на эту тему: "Муж - голова семьи, а жена - шея; куда повернёт шея голову, туда голова и смотрит", или "Когда женщина говорит мужчине, что он самый умный, то это значит, как она хорошо понимает, что второго такого дурака она не найдёт."
А как же все эти утверждения соотносятся с положением о том, что женщина - это мужской объект? Тут ведь везде мужчина выставлен неполноценным человеком, за которым нужен присмотр и пригляд, который неминуемо пропадёт без женской заботы, прям как дитя без мамки... Даже супружеские измены с этой точки зрения воспринимаются таким образом, чтобы снять с мужчины право личного выбора - или ответственность, что впрочем, одно и тоже. Вы же неоднократно слышали выражение, что какая-то женщина "увела" мужа из семьи? Взяла вот и увела, а виновата, дескать, жена - не углядела. Вся ответственность ложиться на этих двух женщин: одна является разлучницей, а вторая - наскучившей, оказавшаяся неинтересной, запустившей себя женой, эдакой нерадивой пастушкой, которая не углядела за барашком, которого волчица унесла. В такой ситуации ответственность будет на ком угодно, только не на барашке - он лишь пассивный участник, не имеющий собственной воли ОБЪКТ, которым манипулируют. Как может сочетаться отношение к мужчине, как к объекту (женскому объекту!) с положением о том, что женщина - это мужской объект?.. По диалектическому закону о единстве и борьбе противоположностей только так и может быть - нет ничего, что не содержало бы в себе собственного отрицания. Ситуация при постпатриархате сложилась такая: в большом внешнем мире женщина - это мужской объект, но в мире семьи ситуация может кардинально меняться и теперь только женщина является субъектом, а мужчина объективизируется. При таком раскладе мужчина может реализовываться ТОЛЬКО вне семьи, только во внешнем мире, где он будет доказывать свою состоятельность и ценность, а женщина - строго наоборот, сможет реализовывать себя лишь в границах брака. Для мужчины брак становится затхлой тюрьмой, для женщины - единственным местом для собственной реализации. В итоге мужчины "бегают от ответственности" и не зовут замуж, женщины снова и снова вздыхают по "настоящим мужчинам", которые вымерли, как вид. Но на безрыбье и рак рыба, поэтому я уверен, что формулу "ХОТЬ ПЛОХОНЬКИЙ, ДА МОЙ" вы все слышали. Эта формула оправдывает пролитые бескрайние моря женских слёз с островами разбитых сердец, обеспечивает условия для формирования невротичных отношений. Любые жертвы можно принести ради того, что бы ИМЕТЬ СВОЕГО МУЖЧИНУ, владеть им, как вещью, КАК СИМВОЛОМ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИМ СОБСТВЕННУЮ ЦЕННОСТЬ.
Тут давайте вспомним постулат об абсолютной ценности ребёнка и проведём параллели с "вечным детством" мужчины. Ценность наличия СВОЕГО мужчины нередко может быть забыта с появлением своего ребёнка - увы, нередка ситуация, когда муж становится совершенно забыт, вытеснен младенцем на второй или даже на третий план. Возможно, что это характерно как раз для тех женщин, которые до рождения ребёнка нуждались в муже, как в символе собственной ценности, как в том, что можно предъявлять внешнему миру. Ребёнок является куда более удобным символом, он ведь для женщины в куда большей степени "МОЙ", чем муж, которого и "увести" ещё могут.
Таким образом, третья установка архетипа женственности о том, что женщина - это мужской объект, претерпела в эпоху постпатриархата очень серьёзные изменения. Теперь женщина стала отчасти командиром, отчасти мамочкой, отчасти вдохновителем для несамостоятельного неумехи и растяпы, которым является как бы любой мужчина. Известная фраза "за каждым великим мужчиной стоит великая женщина" как раз про это - женщина, дескать, является необходимым условием для того, чтобы мужчина сделал чего-либо путного. Утверждение, что всё, что делает мужчина - это исключительно ради женщины - опять таки про это. У Р. Киплинга есть замечательная сказка "Кошка, которая гуляла сама по себе", вышедшая в свет в 1902 году, во время, когда постпатриархат только только зарождался как явление, но эта сказка в гротескной форме уже отобразила эту тенденцию: женщина приручает мужчину и направляет его деятельность. Спустя 9 лет вышла сказочная повесть Джеймса Барри "Пимтер Пэн и Вэнди", в которой так же мужские и женские персонажи (родители Вэнди, сама Вэнди и вся банда Питера Пэна) представлены в соответствующем свете. Лишь прирученный женщиной мужчина может стать солидным, взрослым и правильным, а остающийся непокорённым и непослушным - остаётся в вечном детстве. Может быть, что не случайно эти произведения родом из Англии, где суфражистское движение было заметным явлением ещё с конца 19 века. В США были похожие настроения, иллюстрацией к ним может послужить, например, творчество Д. Лондона.
"- Ты голосовал за женское равноправие или против? - осведомилась Чармиан.
- За!
Она издала возглас удивления, ибо должен признаться, что в дни молодости я, несмотря на свой пылкий демократизм, был противником женского равноправия. С годами я выработал в себе известную терпимость, поняв, хотя и без восторга, общественную неизбежность этой реформы.
- Все-таки объясни, почему ты голосовал за? - допытывалась Чармиан.
- Как только женщины добьются избирательного права, они потребуют сухого закона, - сказал я. - Тогда тебе крышка, Джон - Ячменное Зерно! Уж они-то, жены, сестры, матери, угробят тебя наверняка!" (Д. Лондон, "Джон - Ячменное Зерно", 1913)
Лондон недвусмысленно тут говорит о неспособности мужчин самостоятельно противостоять собственным пагубным желаниям и рассчитывает на женщин, как на тех, кто ограничит и направит. Чуть ниже он прямо говорит о диаметральной противоположности мужского и женского начал - мужское начало живёт принципом желания и рискует, а женское живёт принципом реальности и страхуется.
"Кабак помог мне в юношеские годы уйти от мелочной женской опеки, открыв передо мной широкий свободный мужской мир. Все пути вели в кабак. Тысячи неведомых дорог сходились там и расходились оттуда по всему свету". (там же)
Подобные рассуждения я встречал неоднократно у самых разных писателей 20 века - причём как у западных, так и у отечественных писателей вроде Шукшина. Я не литературовед, но уверен, что подобной установки не сыскать у писателей начала и середины 19 века, я уж молчу про более отдалённые от нас времена. Такая установка - это типично постпатриархальное явление. Но обратите внимание - даже в таком как бы главенствующем положении женщина остаётся мужским объектом, необходимым условием, наградой, "пятым элементом" для того, чтобы мужчина проявил себя как личность, как деятель и творец, как субъект. Разница только в том, что субъект из гордого и независимого стал инфантильным и нелепым, но это по большей части только внешняя разница.
Заключение
Между всеми тремя установками архетипа женственности нет чётких граней - это единый комплекс, в котором все составляющие части поддерживают и дополняют друг друга. Для женщины быть красивой, быть матерью и быть мужским объектом являются неразрывными долженствованиями, необходимыми для своей реализации. В конечном счёте все три установки об одном - БЫТЬ ОБЪЕКТОМ ДЛЯ ДРУГОГО. Быть объектом для мужчины, быть объектом для ребёнка (быть матерью), быть объектом для любви и желания (быть красивой). Мужчине же быть красивым не обязательно, потому что он не сколько объект любви, сколько субъект любви - т.е. он является в первую очередь любящим, а не любимым. Женщина, разумеется, не лишена возможности любить, но она должна чувствовать себя желанной и любимой даже тогда, когда сама холодна. Нередко можно слышать заявления, что мужчина должен добиться любви женщины - т.е. способность женщины любить исходит не от неё самой, а от того, кто сможет "растопить её сердце" - т.е. женщина является объектом, в который качества субъекта вкладываются извне, вкладываются мужчиной. "Если я закрыла дверь своего сердца, тот, кому я действительно нужна, вышибет её ногой…", помните?..
Сейчас многое меняется. Согласно старому архетипу, весь внешний мир - это мужская территория, в которую можно входить как ОБЪЕКТ, но не субъект. Быть во внешнем мире субъектом - это быть исследователем, наблюдателем, разведчиком, борцом и творцом, что на протяжении тысячелетий было исключительно мужской прерогативой. Женщина покоряет внешний мир не сама, а посредством мужчины, входит в мир как мать, как спутница мужчины, выставляется, как награда. В эпоху постпатриархата женщина может выбирать: придерживаться классической модели и быть "настоящей женщиной", или отходить от неё, становясь наставницей мужчины или самой брать на себя мужскую гендерную роль. Есть и другие варианты, но об этом подробнее в следующей части.
Конец 5 части
Б. Мединский
12.05.2019, 02.06.2019