Чемодан вокзал
Обычный день, обычный вечер. Маша пришла с работы, день редких гадостей закончился. Сегодня директриса превзошла саму себя, она попросила освободить помещение во время занятия, потому что вдруг у нее срочно наметился тренинг. Занятие было сорвано, как всегда, она ничего не смогла сказать в ответ.
Дома заварила себе чай, ей так нужна была тишина, в такие моменты – это то, что спасает. Разрушение привычного мира всегда наступает внезапно, с телефонным звонком. Звонила Морика. Завтра надо ехать, документы готовы.
Как завтра? Я же не собралась, я не уволилась, я…
Все привычное рухнуло.
Маша собралась за два часа, достала чемодан, закупила продукты.
И все отменилось, на две недели.
Это был вторник, теплое летнее утро. Маша вышла с чемоданом из дома. Начался квест, который она будет проходить каждые три недели. Автобус, граница, автобус.
Первый этап квеста, автобус – автовокзал – автобус. Ждать пришлось минут двадцать, удачно, что в дребезжащей развалине нашлось место, и не пришлось с чемоданом стоять всю дорогу до Берегова. За окном поля, села, лес, потом Берегово, приграничные села, виноградники.
Растерянность, страх пропустить свою остановку и уехать не туда.
Маша остановку не пропустила. Вытащила свой чемодан. Пустая, пыльная улица, Маша постояла несколько минут. Не очень понимая, как отсюда добраться до границы. И как вообще передвигаться с чемоданом на колесиках по гравию и странным, бесконечным бордюрам. Приграничное село выглядело, как разбитый бомбежкой цыганский табор. В полуразрушенном здании магазин, рядом заброшенное кафе.
Возле двери магазина два парня с чемоданами.
- Вы на Розенбергер?
- Да, ждем, Морика сказала, что заказала нам машину. У тебя есть разрешение на работу.
- Нет, Морика ничего мне не говорила.
- Звони, без него не пустят.
Очередная паника внутри, что делать?
Морика взяла трубку не сразу, все это время у Маши скручивало желудок от страха.
- Бумага? А я забыла, тебе передаст водитель.
Паренек, которого звали Володя, болтун и задира, помог довезти чемодан до границы и показал, где и как ее надо пересекать.
- Я венгр, из Берегова, там живут мои сестры, а я живу в Кривом Роге.
Он быстро бежал вперед, со своей сумкой и Машиным чемоданом.
- Я там уже работал в Дьоньдеше, на пластиковом заводе, очень мало платили, жилье плохое, слышал, что на Розенбергере лучше.
Маша подумала, что вполне приятный человек, она ошибалась. Именно он первым начнет ее травлю на заводе, вовлекая в нее массу народа.
Перешли через границу, все та же безрадостная картина, пыль, заброшки, поле. Придорожная забегаловка, темное, грязноватое помещенье, деревянные липкие столики. Была среда, два часа дня.
Пейзаж за окном шептал, закрой глаза и не смотри, автобан, поле, мост, и так три часа до Мишкольца, где нужно было остановиться и подать документы в эмиграционную службу.
Шел второй час пути, Маша съела свои пирожки, запила чаем.
- Совесть имейте, мне так пахнет колбасой, дайте и мне. Но никто не поделился с Володей, каждый молча жевал свое.
В Мишкольце вышли.
- А вы знаете, что тот автобус, который ехал за нами, отправили на другой завод, а люди и не знают, их обманули. Это опять нарисовался Володя.
И это оказалось правдой, подтвердила Нели, она тоже была здесь по своим делам.
- Да, так делают, к сожалению это правда. Второй автобус отправили на другой завод, уже сейчас договорились и перенаправили. Нели как всегда была в курсе событий.
Оказаться в автобусе, ехавшем совершенно не туда, куда надо было изначально. Маша обрадовалась, что она не в том автобусе, что все пока идет по плану.
Вторая часть пути оказалась веселее, ехали через небольшие, красивые городки. Маша смотрела на мелькающие за окном моменты чужой жизни, дома, церкви, магазины. Дети, взрослые, старики, другой мир.
В Матрафюред людей начали высаживать, автобус медленно ехал по узким, кривым улочкам. Матрафюред долго будет загадкой. Пока не удастся сходить туда и побродить по извилистым улочкам старинного, курортного городка.
Село, где поселили Машу и копанию, называлось Дьоньдешшоймош. Высадили возле нужного дома, уже почти в сумерках. Ее и еще трех женщин. Маленькую, говорливую Надю, и двух старших молчаливых дам.
Они зашли в ворота красивого, двухэтажного дома, на два входа.
Терраса, диванчик и столик, пахнет, созревшим уже виноградом и яблоками. Две старшие женщины ушли наверх, как оказалось, они были даже младше Маши, старил их сельский дизайн одежды и лишний вес.
Маша закатила чемодан в кухню, через которую можно было пройти в комнату, Надя вошла за ней.
- Кто-то из вас может жить здесь, - сказала, молодая, красивая блондинка.
- А мне уходить в ночную смену, как я ненавижу эти ночные.
- Я останусь здесь, - быстро сказала Маша.
Она осталась одна, пошла наверх, получила обед в пластиковой таре, рис и отбивную. Позвонила всем домой. Непривычно, одиноко, но страх рассеялся. Дом оказался не бомжатской казармой, здесь все было красиво, чисто. Частная вилла, не вызывала ассоциаций с жильем для рабочих.
Суп оказался неплохим, овощной бульончик с макаронами. Отбивную сгрызла, мясная галета не сильно хотела проталкиваться в желудок. Потом вышла в сад и села с гроздьями дамских пальчиков на диван. Вышли остальные дамы, Надя, еще одна Надя и еще одна Маша. Стало шумно.
Случается такое с отношениями, что кажется, вот этот человек близок тебе, потому что он внешне как-то приближен параметрами. Так случилось с Надей, небольшая и худенькая, она стала близкой Машиной приятельницей на некоторое время.
Наблюдения, обед, разговоры, все это отвлекало от щемящей тоски по дому и детям, от чувства вины, от ощущения полного провала жизненных ценностей и планов.
Пришло время остаться одной в комнате, соседка была на работе, другая уехала домой. Маша посмотрела фильм, потом пробовала почитать «Остров» Хайнлайна. Вечер в чужом месте, в чужом доме.
Легла на комкастую подушку, попыталась пристроить голову между буграми. Утром подъем в четыре. И так почти год, первая смена - подъем в четыре.
Ее красная комната
Она фотографирует небо, оно необыкновенно. Синее сливается с желтым, и ярко красным. Небо над горами, темными, непривычными. Вокруг нее гуляют люди, незнакомый город, набережная. Она медленно идет вперед с планшетом, подняв голову к небу и обходя бегающих детей. И оказывается перед воротами. За которыми живет тьма. И покой. Угадываются силуэты деревьев, это парк. Но в него нельзя попасть, ворота заперты. Можно лишь стоять и смотреть, проникаясь таинственной темнотой и насыщаясь покоем.
Танцы на фоне
Она, сын и ливень. Удовольствие от стихии. Сын подставлял под дождь жестяную баночку от Пепси, пил воду и радовался жизни. Он полностью промок, но это его не расстраивало. Дождь полный счастья. Попробовала дождевую воду из баночки, она пахла огурцами, свежестью. Ноги промокли, джинсы тоже, по лицу стекала вода, теплая и живая. Не нужно прятаться от стихии, не нужно убегать. Сливаясь с ней, даришь себе что-то такое, чего нет в покое, ощущение полноты жизнь. Потому что жить – это слиться со стихией, плыть или бороться, тонуть или выплывать. Дождь – это движение, жизнь – это движение.