Несомненно, главное в Туапсе — это море.
Поскольку я принадлежу к тем, «кто рождён был у моря», чувство у меня к нему особенное. Насколько помню, к родному Чёрному морю я всегда относилась с большой нежностью. Морской атрибутике, морскому стилю в одежде, морским темам в искусстве и т.п. всегда отдавала предпочтение. Думаю, что «свободная стихия» во многом определила и мой вольнолюбивый характер.
Есть несколько версий, почему море стали называть Чёрным (древние греки называли его Эвксинским Понтом — Гостеприимным морем). По одной из версий, современное название Чёрному морю дали турки, которые пытались покорить население его берегов, но встречали такое яростное сопротивление, что море прозвали Караден-гиз — чёрное, негостеприимное.
С точки зрения моряков, море называется Чёрным из-за сильных штормов, во время которых вода в море темнеет. Правда, сильные штормы на Чёрном море бывают редко, а изменение цвета воды характерно для любого моря, не только Чёрного.
Наиболее правдоподобна версия гидрологов: море называется Чёрным потому, что любые металлические предметы, опущенные на большую глубину, поднимаются на поверхность почерневшими. Причина — сероводород, которым насыщена вода на глубине более 200 м. Из-за сероводорода Чёрное море ещё называют морем мёртвых глубин. Дело в том, что вода там перемешивается плохо, и на дне накапливается сероводород — продукт жизнедеятельности бактерий, которые в большом количестве обитают в глубине. Они разлагают трупы животных и растений. Начиная с глубины 150-200 м, никакой другой жизни в Чёрном море нет.
Родители начали приучать нас к морю с раннего детства. В Туапсе тогда ещё можно было купаться на территории порта (до тех пор, пока набережную не укрепили бетонными плитами и не построили большой пассажирский причал). Там же находился стадион «Водник», где тоже можно было купаться (этот стадион и сейчас наличествует на том же самом месте, но посторонних туда уже не пускают). Но чаще всего мы ходили на городской пляж — «дальний пляж», как его тогда называли.
Чтобы попасть на пляж, нужно было перейти речку Туапсинку по висячему мосту.
Этот переход был особым удовольствием - не только потому, что мост качался, но с него можно было видеть рыб, плавающих в речке. Того висячего моста уже давно нет, на его месте построили капитальный бетонный.
Конечно, детей в младшем возрасте родители одних на море не отпускали (несмотря на занятость, ходили с нами на пляж после работы, либо препоручали кому-нибудь из отдыхающих родственников). Но разве нас было удержать?! Все туапсинские дети, даже мелкие, бегали купаться по своему усмотрению. Слава богу, на моей памяти никто не утонул, хотя ситуации бывали рискованными.
Пляжи в Туапсе галечные, но в детстве я не испытывала от этого никаких неудобств.
Море в районе городского пляжа иногда бывало грязным. Ведь выше по течению речки Туапсинки располагается нефтеперерабатывающий завод, и во времена моего детства можно было наблюдать, как по этой речке прямым ходом в море плывут куски мазута (лишь в 80-х годах на заводе построили защитные сооружения, и это безобразие прекратилось). Куски мазута плавали в море, волнами выбрасывались на берег, поэтому запачкаться на пляже было обычным делом. Так что загрязнение туапсинского пляжа — это вовсе не феномен XXI века. С раннего детства мы привыкли и к мазуту, и к фантастическому виду огромных нефтяных баков на правом берегу Туапсинки (говорили, что во время войны прямо в один из этих баков попала бомба, но не взорвалась, ибо была тут же залита содержимым).
Единственным нюансом (помимо мазута), порой отравлявшим удовольствие от купания, были медузы. Иногда, особенно после шторма, к береговой линии прибивало такое количество этих склизких тварей, что вода становилась похожей на кисель. В такие дни лезть в море было противно. Среди курортников бытовало поверье, что прикладыванием медуз можно вылечить артрит, и на пляже можно было наблюдать забавные сценки таких прикладываний.
Городской пляж простирается вдоль моря на несколько километров — вплоть до пансионата «Весна». Однако «официальная» зона купания в те годы ограничивалась пространством в несколько сот метров по береговой линии — до первых волнорезов (а всего их там около двадцати), к началу 70-х годов зону купания продлили до 9-го волнореза. Только в этой зоне пляж очищали от мусора и мазута, там была спасательная станция с вышкой, на которой сидел дежурный, смотрел в бинокль на купающихся и строго призывал в микрофон граждан, заплывших за буйки, вернуться в зону купания. На здании спасательной станции были большие, в форме часов, указатели температуры воды, воздуха и баллов волнения моря, и проходя мимо, мы всегда с интересом эти данные фиксировали. Радиотрансляция со станции велась на весь пляж, и в перерывах между обращениями к нарушителям и объявлениями о розыске потерявшихся по радио передавали музыку. Практически весь отечественный эстрадный «свежак» входил в наше сознание именно с пляжа. Причём любой отдыхающий мог заказать на станции любимую песню для себя или своих друзей, стоила такая услуга 1 рубль.
Чем дальше от устья речки Туапсинки, тем вода чище и народу меньше, поэтому чем взрослее мы становились, тем дальше по берегу уходили купаться. Хотя в мелком возрасте увлекательней всего было купание как раз около устья, там в море уходила песчаная коса, и при лёгком волнении моря на мелководье образовывались волны, на которых было очень весело подпрыгивать.
Из построек на городском пляже в 60-е годы был только навес с деревянными лежаками и несколько лотков, в одном из которых торговали волшебным лакомством — «сахарной ватой». Её нарезали огромными кусками — воздушными, розовыми, присыпанными сахарной пудрой... Стоил такой вожделенный кусок 10 копеек. В конце 60-х на пляже построили летнюю столовую под навесом, где курортники могли пообедать «без отрыва от отдыха» . Там всегда были огромные очереди и ещё, насколько помню, туда не пускали посетителей не только в купальниках, но даже в шортах.
Сейчас все ограничения сняты — только плати. Кафешек и закусочных навалом. На подходе к городскому пляжу, сразу за мостом, располагается целый торговый городок — огромное количество палаток со сладостями, напитками, сувенирами, курортными товарами и т. п. Там же имеется частная гостиница.
Сам берег изгадили начисто: какой-то начальствующий дебил додумался засыпать его песком. Перемешавшись с галькой, этот песок образовал заурядную грязь. Я просто побрезговала бы отдыхать на таком пляже. Правда, «преобразование» коснулось лишь ближней части пляжа (рядом с промзоной), а дальше, где начинаются волнорезы, берег чисто галечный.
Впрочем, на городском пляже сейчас загорают лишь приезжие, а умные туапсинцы давно ходят на другой пляж — у мыса Кадош, там, где в море впадает речка Паук.
Добираться туда из центра дольше — надо ехать на Приморскую долину на автобусе, но зато там намного чище и пляж благоустроен. Кроме того, оттуда рукой подать до Киселёвой скалы и других живописных Кадошских скал. Лично меня городские пляжи, даже самые благоустроенные, совсем не привлекают, по-моему, отдыхать в городской черте — вообще извращение. Вблизи Туапсе есть масса великолепных курортных посёлков — тихих, уютных, с неиспорченной природой, немноголюдными берегами и чистейшим морем.
В 60-80-х годах от Туапсинского пирса каждый час отчаливал пассажирский катер на Агой. В дополнение к прекрасному пляжу (большому, чистому, с мелкой галькой), отдыхающие получали удовольствие (не меньшее, чем собственно от купания) от своеобразного морского путешествия.
Прогулочные катера ходили не только на Агой, но и в открытое море, и вдоль ближнего побережья, по вечерам, и каждый мой приезд в Туапсе непременно сопровождался морскими прогулками. Ходят катера и сейчас, правда, намного реже.
В мои школьные годы купальный сезон начинался в апреле (иногда даже в конце марта, на весенних каникулах мы уже пытались окунуться в море). Температура воды была 15-16 градусов, но мы с весёлым визгом отважно кидались в эту воду, получая непередаваемое удовольствие. В старших классах, утром до школьных уроков, мы с подругой бегали на городской пляж, чтобы сделать зарядку и искупаться в море — и получали заряд бодрости на целый день!
Летом любители раннего утреннего купания (среди них — моя мама, иногда и я с ней) ходили на стадион «Водник». Там же в мае и в сентябре проходили наши школьные уроки физкультуры — в части плавания.
На летних каникулах, понятно, ни один день не обходился без моря, мы пропадали на пляже с утра до вечера. Продолжался купальный сезон до октября, иногда даже до ноябрьских праздников.
Морская стихия вожделенна не только для купальщиков, но и для рыбаков. Вдоль всей береговой линии туапсинского порта, выложенной бетонными плитами, на пристани, на стадионе, на мосту, на берегах Туапсинки, на волнорезах пляжа, сколько помню, всегда присутствовал народ с удочками и закидушками. Во времена моего детства все туапсинские мужчины были рыбаками-любителями. А уж те из них, кто был связан по роду деятельности с портом, вообще не толкались на берегу, а сразу уходили рыбачить на мол или в открытое море.
Большинство черноморских обитателей хорошо знакомы мне с детства (не только в виде музейных или аквариумных экспонатов и добычи рыбаков), я много раз наблюдала их в естественной среде обитания. Переходя мост через речку Туапсинку, можно было увидеть плавающих в воде крупных рыб — кефалей и лобаней (что удивительно, их даже мазут не смущал). Совершая прогулки на катере, мы не раз видели стайки летающих рыбок с прозрачными плавниками-крылышками. Даже с пляжных волнорезов были заметны огромные косяки ставриды — как серебристые ленты на синем фоне.
Песчаных пляжей в Туапсинском районе мало, но мы посещали несколько раз знаменитый Золотой пляж в посёлке Ново-Михайловском, и я видела на песчаном мелководье небольших скатов и камбал, пробирающихся по дну.
Скат — травмоопасная рыба, имеющая острый шип на хвосте, способный, как нас предупреждали, раскроить ногу до кости, но мне встречались только мелкие, неопасные особи. Иногда заплывали в прибрежные воды безобидные черноморские акулки — катраны. А вот дельфины тогда появлялись в туапсинской акватории очень редко (значит, вода была слишком грязной для них).
Зато в те годы водилось огромное количество мидий. Сейчас их почему-то мало (очевидно, экология изменилась), а во времена моего детства чёрными раковинками были облеплены все подводные части свай причала, набережной, волнорезов, прибрежных скал... И вот на них мы при купании неоднократно напарывалисть и ранили свои конечности (когда двустворчатая раковина моллюска приоткрывается, её края превращаются в две бритвы). Хотя по сути своей мидии — это мелкие черноморские устрицы, в качестве деликатеса их никто тогда не употреблял, а использовали лишь для наживки на рыбу.
Наряду с мидиями, на скалах и камнях можно было найти рапанов, и этот промысел пользовался популярностью. Пойманных рапанов заливали кипятком, вытряхивали содержимое, а ракушки, почистив их и покрыв мебельным лаком, продавали как сувениры курортникам. На скалах у берега водились крабы, как правило, мелкие. Не помню, чтобы их употребляли в пищу, а вот «ожерелья» из клешней всегда были в моде.
Каждая из черноморских рыб хороша по-своему. В жареном виде самая вкусная, несомненно, барабулька. До сих пор на курортах Краснодарского края в меню кафешек и ресторанов блюда из барабульки фигурируют в специальном разделе, и не факт, что каждому ещё достанутся. Барабулька — рыба не крупная и достаточно прихотливая, для того, чтобы наловить её, надо выходить в открытое море.
Очень хороша жареная камбала, но она должна быть свежей и её надо уметь приготовить (то, что продаётся под названием «жареная камбала» в наших магазинах, не имеет ничего общего с её первозданным вкусом). У этой рыбы нет чешуи, но костей — пропасть, есть её надо очень осторожно. Промышлять камбалу — дело не простое, диаметр иных рыбин достигает метра, а вес — свыше 20 кг! Плавает она, как правило, на песчаном дне, маскируясь под его окраску.
Туапсинские рыбаки-любители в акватории порта ловили обычно селёдку и ставриду. Мой папа сам умел отлично засаливать селёдку. Вообще, он был «рыбным» человеком (и я это унаследовала).
Что касается ставриды, это не только самая многочисленная, но и самая популярная среди местного населения рыбка, размер которой редко превышает 20 см. Вяленая ставридка — непревзойдённая закуска под пиво. Летом во всех туапсинских дворах под навесами висели целые гирлянды ставриды — вялились. В готовом виде она становилась янтарно-прозрачного цвета, а вкус — никакими словами не передать! В городе даже поставили памятник этой замечательной рыбе.
Вкус вяленой ставридки — так же, как запах моря, шум прибоя, крики чаек — вошёл в мою память с детства и навсегда. Чёрное море — МОЁ, и эту связующую нить не оборвать!
(из книги «Малая родина»)
Татьяна Гамалеева
ПЕРЕВАЛ
Читайте также:
1. МОЙ ГОРОД ТУАПСЕ. Часть первая, героическая
2. МОЙ ГОРОД ТУАПСЕ. Часть вторая, историческая
