1219 год. Монгольские войска концентрируются у границ Мавераннахра. Отрар становится прифронтовым городом.
Совещания Хорезмшаха бесплодны. Одна партия ратует за сражение, другая за отход. Мухаммед делает ход конем
Продолжение. Предыдущая часть вместе с единоначалием мусульман лежит ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
По дорогам Мавераннахра потекли войска. Бесчисленным потоком пешие и конные хорезмийцы двигались в города.
Мухаммед разделил по крепостям добрую сотню тысяч воинов. Чтобы ни говорили глупцы, он не мог потерять цветущего края.
Рассыпающаяся мозаика
Добывать неведомое, проще чем собирать рассыпанное
Расширение державы Хорезмшахов и рост ее могущества, начались с присоединения Мавераннахра (им же они и закончились).
Каких-то 30 лет назад, отец Мухаммеда – Шах Текеш подступил к Бухаре. Тогда мусульмане не оказали единоверцу должного почтения.
Отыскав где-то одноглазую собаку (намек на отсутствие одного глаза у Текеша) бухарцы не поленились сшить для нее шахский кафтан и чалму.
Потешаясь, пса долго водили по стене, а затем швырнули катапультой в осаждавшее войско.
Вот ваш султан!
Дико вопили сарты. Отец вынужденно проглотил обиду, и даже захватив город не повел розыска.
Ах, цени глупцы милосердие и миру не понадобятся палачи.
С той поры минуло три десятилетия, Сейхун и Джейхун не по разу обновили воды, лишь чернота копоти в душах изменников – осталась прежней.
Так и норовили восстать. Мятежи гремели повсюду. Жизнь шаха напоминала судьбу корабельщика, вынужденного то тут, то там затыкать пробоины.
Едва замиряли Мавераннахр, восставал Хорасан. Стоило потушить тамошние всполохи – волновался Газни. Пока его приводили к покорности – отваливался Ирак. И так по кругу, много-много раз.
И кто назовет жизнь властителя легкой?
Верность хранил лишь Ургенч с прилегающими землями. Сердцевина и колыбель Великого Хорезма. Но и эту свою опору в мятущемся мире, Мухаммед нежданно-негаданно упустил из рук.
В Ургенче укрепилась мать Туркан-хатун и ее бесчисленная кипчакская родня племени канглы.
Рассевшись на гнездовье бездумной кукушкой, ханша усердно откладывала яйца смут и раздоров, отсчитывая последние годы Великой страны.
Сам Мухаммед остался в Самарканде, вотчине Караханидов, где терпеть не могли ни самого шаха, ни тем более его кипчакской опоры. Владыка потерял всех. Войско презирало его за мягкость, народ сторонился за покровительство жадности угнетателей, духовенство... всегда предпочитало стоять поодаль
Едва ли с большей теплотой к нему относились в других провинциях. От улыбок тамошних эмиров веяло ядом. За приглашениями маячила удавка.
Покинуть Мавераннахр – значило потерять все, оказавшись беглецом в собственной стране. Поэтому Мухаммед – пошел другим путем.
Ободранная липка
Для начала с населения содрали тройной харадж. Хвост рубили по частям. Первый налог взяли, как и положено. Второй пошел на строительство стены в Самарканде. Предполагалось усилить оборону мощной преградой в 12 фарсахов (70 – 80 километров).
Сборщики налогов помчались по стране. На этом поприще они выказывали гораздо больше рвения… Харадж собрали быстро, казна пополнилась гигантскими суммами, освоить которые было не суждено.
Впрочем, пока никто не подозревал того, что ожидало всех.
Третий налог пошел на новую армию, создаваемую в Хорасане. Туда отовсюду потянулись ополченцы, показывая насколько мощной была держава Хорезмшахов.
Воплоти Мухаммед свой план и никакие монголы не посмели бы приблизиться к стране, не то что вторгнуться в нее.
План был прост. И гениален
Замыслы Хорезмшаха
Мухаммед уже не мог доверять военачальникам.
Слишком много накопилось обид. Слишком заносчивы были взгляды эмиров.
Лишь собственная обходительность Ала ад Дина отделяла их от прямого непокорства. Хорезмшах просто не отдавал приказов, которые отказались бы выполнить.
Вся эта свора пугала Правителя не меньше (а то и больше) призрачного Чингиза. Владыка монголов маячил смутной тенью где-то далеко. Иной раз было неясно
а есть ли угроза?
Но эти то всегда были рядом. Раскидав их по городам Мавераннахра, Шах рассекал змею на несколько частей.
Независимо от того нападут монголы или нет, отряды поредеют (в городах им не рады). Ала ад Дин в это время соберет новое – огромное войско. С военачальниками обязанными лишь ему Мухаммеду. А уж тогда…
Поодиночке он будет вызывать к себе эмиров, награждая рвение и наказывая своевольность. Выполни Хорезмшах свой план и его держава простоит не одну сотню лет.
Увы, иной раз между замыслом и воплощением находится пропасть шириной в жизнь. Выдержки хватило ненадолго. Едва из под Отрара прискакал запыленный гонец – Мухаммед сорвался в галоп.
Его понесет за Амударью в Балх, а оттуда дальше, и еще дальше на последний остров последнего пристанища.
Волки и овцы
Лицемерие заставляет овцу рычать, а волка блеять
Это будет позже. Пока же кипчакские отряды разбредались по городам Мавераннахра вставая на постой за крепостными стенами.
Двадцать тысяч верного Карачу-хана успели в Отрар. В Бухаре пел муэдзин. В Самарканде трубили слоны.
Настолько-ли крепок монгольский лоб, чтобы проломить такие стены? – шутили удальцы, добавляя уже серьезно
Главное, чтобы хватило провизии!
Словно успокаивая кипчаков, на ближайших лугах паслись бесчисленные отары. Отказавшись от драки, защитники и сами незаметно для себя превратились в овец, дрожащих в ожидании волка.
Сотники передовых разъездов туменов Алак-нойона и Согету с удивлением доложили Хану
Дороги пусты!
Кипящей лавой монгольское войско полилось в Хорезм
Подписывайтесь на канал! Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 987 814 91 34 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Visa 4817 7602 1675 9435