Вилок капусты, или Первый шаг вперед
Осенью 1998 года я вернулся в Южно-Сахалинск не из Австралии. Летом того года мы пошли с Сахалина в направлении этого отдаленного острова-материка. Было нас семеро, во главе - известный сахалинский путешественник Владимир Несин. По разным причинам трое из нас вернулись домой уже из Китая. Без работы и денег, в преддверии голодной зимы я готовился приступить к уборке бескрайних полей совхоза «Комсомолец», чтобы запастись картофелем и капустой. Как-то днем раздался звонок, я открыл дверь... Володя Сучков! Наш штатный запевала, изобретатель слов и песен, в миру - специалист по ледникам и лавинам. Мы расстались с ним в Пекине, он дошел с Несиным до Вьетнама и тоже повернул обратно. До Австралии добрался один Несин.
…Медленно движется тележка, влекомая трактором. Наша «бич-бригада» закидывает в тележку ядреные капустные кочаны. Хороша сахалинская осень, богат совхозный урожай, приятны, понятны, родны сахалинские бичи (сам такой!) - «врагом не сломленный народ» после ельцинских реформ и дефолта этого года, но на каждом перекуре мы с Володей уединяемся и без конца вспоминаем о наших странствиях. Зрелые, взрослые мужики, мы до этого ни разу не были за границей. Необычные приключения «дикого» путешествия буквально потрясли нас, омолодили, раздвинули границы мира и помогли еще больше полюбить свою страну и россиян, наш маленький Сахалин. Хорош мир! А дома лучше.
Вилок капусты полетел в тележку вверх по кривой, и тут Володя, наблюдая за кочаном, негромко сказал:
- Хочу в Тибет.
С этого все и началось. Четыре года назад. Мысль о Гималаях засела в моей голове.
Второй шаг вперед
На мой вкус, к заветной цели, как к женщине, приближаться лучше постепенно, а удаляться немедленно. Я опишу каждый шаг к Тибету еще и потому, что это кому-нибудь пригодится. Дикое путешествие! Дикий путь! Пригодится и продвинутому антиглобалисту, и уставшему от сладкой жизни новому русскому, и азартной, вдруг заскучавшей на кухне домохозяйке. Это рецепт спасения от сытой, да и от голодной жизни тоже.
Перед новым 2002 годом я сидел в офисе одного приятеля, пил кофе, расслабился. Вслух мечтал о предстоящей летом экспедиции. Незаметно от меня товарищ вошел в Интернет. На слово «Тибет» откликнулось четыре тысячи сайтов. Неожиданно мы прочитали, что, оказывается, в Тибет летом не ходят, а только весной или осенью. А летом там дожди! Муссоны! Большие проекты лучше готовить не спеша, психологически себя настраивая, а тут на тебе! - надо быть готовым уже к апрелю. Сроки путешествия приблизились резко, опасно - словно над соседней закопченной крышей воссияла сама Джомолунгма.
Обругав себя ограниченным сахалинским ослом, я тут же побежал по редакциям газет, давая везде одно и то же объявление: «В Тибет. На попутках и пешком. Приглашаю всех». Потом нехотя поплелся в турагентство на разведку. Визит к турагенту - плохое начало для дикого путешествия, но что поделаешь. Сроки поджимают. Думаете, мне всего лишь не хочется платить им лишние деньги? Дело не только в этом. Для дикаря войти в офис сего заведения - как староверу в церковь, как вегетарианцу кусок мяса.
Обычного туриста в агентстве встречает только дух наживы, и то не всегда; идейную душу дикого путешественника встречает там целая орава пляшущих демонов: дух стандарта, дух глобализма...
-Ага, ты изменил своей вере и пришел к нам!
-Тьфу! Изыди, сатаны! - и они исчезают. Остаюсь один на один с очаровательной девушкой.
Из ее слов узнаю, что из всей суммы денег, что я планирую на экспедицию (550 долларов и 4 000 рублей), половину надо отдать ей за визу и дорогу до Пекина... Нет! Дикарю в агентствах одно расстройство!
Тем временем вышли газеты с моим объявлением. В Клубе железнодорожников собрался страннический народ, с виду совсем обычные люди. Я вглядываюсь в их лица: может быть, кто-то из них станет моим товарищем в путешествии. Мы будем, как говорят на зоне, «вместе кушать», спать, радоваться, ругаться. Вот симпатичная женщина лет сорока. Потом я узнал, что она работает в крутой фирме, часто летает в Москву и трудится, трудится на благо фирмы день и ночь. Вот юрист всем известного на Сахалине предприятия, он профессионально точен в высказываниях, даже въедлив, ироничен. С ним я настороже, боюсь ляпнуть какую-нибудь глупость. Вот разговорчивый мужичок, в нем моя рабоче-крестьянская косточка. Он прост, открыт и, следовательно, надежен. Приехал на встречу на «Ниве». Девушка «стреляет» глазками - наверняка ветер в голове. Двое рослых и опытных студентов-пятикурсников. Один из них яркий лидер и, может быть, именно он будет руководить всеми нами и мной в том числе. Всего человек 15. НИКТО ИЗ НИХ НЕ ПОШЕЛ. За полтора года сборов я и альпинист Женя Семенов (он параллельно со мной сбивал свою команду в Тибет) пропустили через себя не менее 100 человек. У В. Сучкова родилась девочка, он тяжко зарабатывал деньги на жизнь, не до путешествий... В итоге одинокий Женя пришел к одинокому Вове: «Давай вместе…», а я пригласил альпиниста Диму Потапьева. Почему так? Почему люди не хотят путешествовать? Приведу хорошую выдержку из русскоязычного сайта израильтян, ведь туда самые умные уехали. Вот что пишут эти путешественники-дикари: «ДЕНЬГИ являются чуть ли не самым важным аспектом любого предприятия, однако существует еще НЕПОКОЛЕБИМОЕ НАМЕРЕНИЕ, сильнее которого не могут быть даже деньги. Большинство из нас никогда реально не задумывались о том, сколько на самом деле стоит поездка в Индию или Южную Америку. Мы уверены, что дальние путешествия стоят многие тысячи долларов - а ведь это не так».
Человека не отпускают не деньги, а незнание. Его не отпускает привычная оседлая жизнь - семья, хорошая работа, скоро окотится любимая кошка - как же она без меня? Десяток мнимых и объективных причин не отпускает человека в дорогу. И еще: человек подсознательно боится приобрести привычку к наркотику, от которого потом трудно избавиться, он не хочет будоражить диким путешествием свое спокойное житейское море. И он прав! После «австралийского» похода я года два очухивался, пока не зализал раны, пока позади не осталось только хорошее.
И СРАЗУ ВЛАСТНО ПОЗВАЛ ВДАЛЬ НАРКОТИК ДОРОГИ. ОТ НЕГО НЕТ ЛЕКАРСТВА, СПАСЕНИЕ - ТОЛЬКО СТАРОСТЬ И СМЕРТЬ
Работа со спонсорами
Больше месяца, до самого отлета, мы процеживали город, добыивали деньги на экспедицию. Обзвонили и обошли не менее 200-300 организаций. Поиск денег - это бумажная и психологически изматывающая работа. Мы связывались с очередным фирмачом, вежливо, ответственно предлагали сотрудничество, а как только звонивший получал очередной отказ и бросал трубку на рычаг - матов полная комната. Мы материли их, а они, наверное, нас. Каждый отказ - как удар в грудь, плевок в сторону нашей первой в истории области гималайской экспедиции. Особенно это было видно по самому открытому и эмоциональному из нас Диме Потапьеву. Каждый отказ у него словно кусок ауры от головы отрывал. К концу дня все были как потухшие вулканы. Тогда мы брали короба и шли в брусничные горы Весточки. Ставили палатку, с вечера лечились водкой и шашлыком, а с утра старательно гребли комбайнами ягоду. Физическая работа, «легкая прана высот» давали силы - и мы снова спускались на уровень моря, снова шли в бой за нашу идею.
Неожиданно, как всегда это бывает, бухнулся на счет первый куш - полторы тысячи долларов. Деньги, деньги... В вас много свободы, добра, много и зла... У Димы и Жени со спонсорами получается лучше, у меня - хуже всех. Поэтому мне кажется, что ребята злятся на меня, деньги расставляют нашу дружную троицу по разным уровням. Этот друг становится выше, этот - чуть ниже, потом они меняются местами, еще раз меняются, а я ниже всех...Работа со спонсорами - не для всех, она живо напомнила мне гнилое времечко ,когда я с другими друзьями занимался бизнесом. Договариваться, просить, продавать, продаваться... В один из самых тяжелых дней, повинуясь какому-то внутреннему чувству, я пошел в салон, подстригся наголо и врезал в левое ухо кольцо. Мое серебряное колечко. Теперь я не один.
Мы благодарим:
000 «Спамберг», «Сахалинский мостоотряд», «Пасифик кафе», 000 «Сахалинская фантастика», 000 «ЭПЛ» и особенно Сергея Владимировича Рязанова, генерального директора ЗАО «Тихоокеанская инжиниринговая компания» и Сергея Александровича Аксютина, генерального директора 000 «Авиашельф». Без их участия экспедиция точно не состоялась бы.
Во Владивосток на стрелку
16 сентября мы выезжали из развороченной Диминой квартиры - штаба экспедиции. В аэропорту нарвались на первый неприятный сюрприз, думаю, их у нас будет еще много. Надо было рассовать груз экспедиции (157 кг на три человека) по пассажирам нашего рейса, а мы... Дима отлучился попрощаться с женой, а мы с Женей - как два теленка…
- У вас 90 килограммов перегруза! - объявила приемщица багажа.
Дима, бывший работник САТа, бился с обслугой аэропорта как лев. И все же нас «ограбили» на 2700 рублей. Если бы не мои рубли, вообще бы хрен улетели, у хреновых альпинистов все деньги в баксах.
Игорь Шаповаленко - один из четырех приморских альпинистов, с кем мы сообща будем пробиваться к восьмитысячнику Шиша-Пангма сквозь китайскую бюрократию. Он везет нас на своем авто на Океанский, где мы будем жить, пока не получим визы. Втроем - он с Димой и Женя - они ведут альпинистские разговоры, а я, единственный треккер (горный турист) в нашей сборной команде, помалкиваю. (Треккинг- передвижение в местах, где нет традиционных средств транспорта, так примерно.). Альпинисты осторожно выясняют квалификацию друг друга, кто чего стоит. Баджал, Ключевская, Кодар, Эльбрус, Пик Нансена - кто где был. Жумары, жандармы, малопонятные мне термины. «… И только тогда, когда я спустился на Луковую Поляну…». Смех, потом снова серьезный разговор: обезболивающее, иглодержатель, дексаметазон, морфий... Сбрасывается первое напряжение встречи, Игорь Шаповаленко, «снежный барс», рассказывает:
- Трудно стало выбираться в горы. Работаю, семью кормлю, жену слушаюсь. Терплю, да всякому терпению конец приходит. На Шишу вместе с женой пойдем.
Как и Женя с Димой, я рад, что из приморцев никто не был в Гималаях на восьмитысячниках, и мы, «Первая Сахалинская экспедиция в Гималаи», идем вместе с ними. Если все сложится удачно, кусочек славы нашей тройке обеспечен. А слава - вещь полезная, она поможет потом в подготовке к другим экспедициям.
Почему важно, что в наших экспедициях никто не был в Гималаях? Если вы идете осуществлять свою мечту, а кто-то из группы там уже был – у вас теряется чувство первопроходца, вы не почувствуете ничем не заменимое ощущение свежести и первооткрытия. Он скажет, твой товарищ: «Я там был, иди за мной». Тогда – пропало твое путешествие. Лучше неумелым щенком тыкаться в препятствия, чем ехать по накатанной колее.
На базе меня познакомили с руководителем приморцев Борисом Хешбергом, а также с Алексеем Исаевым - еще одним участником. Общее собрание. Приморцы покруче нас и по деньгам (2 000 долларов на одного участника, у нас -1040), и по снаряжению. Они полетят самолетом, мы же будем добираться наземным транспортом - денег мало. В Пекине мы должны состыковаться. Потом они двинут в Тибет самолетом, а мы по земле догонять будем. Они помогут нам со снаряжением… Диме и Жене стыдно- «голые» приехали: «Эх, мало денег добыли!» Надеемся помочь им с аптечкой - она у нас большая! - и с продуктами, их у нас очень много (спасибо Ричарду Сосновски - «Пасифик кафе»).
Во Владивостоке мы предприняли последнюю акцию по добыванию денег. Я тут в солдатском камуфляже хожу и в сапогах. Вчера я их начистил до блеска, и Женя с Димой повели меня в местное отделение ЛДПР. Политическому функционеру партии Павлу Ивановичу мы рассказали о нашей экспедиции, а под конец я показал ему из-под стола кирзовый сапог:
- Дайте денег! Обмою русский сапог в водах Индийского океана!
Обещал подумать.
20 сентября.
Завтра постараемся получить визы и в этот же день пересечь границу. Приморские альпинисты прилетят в Пекин через пять дней после нас. К их приезду мы должны докупить остальную часть снаряжения и попробовать своими силами достать разрешение в Гималаи через китайскую бюрократию. Если нет - есть запасной вариант: идти на Гонгу. Женя и Дима согласны, я пока думаю. Зачем мне, не альпинисту, Гонга? Я в Гималаи хочу!
Сейчас, в 15.00 я сижу на морвокзале Владивостока, жду копию факса, который давно уже должен прийти из российского посольства в Пекине на наше имя. Там должны быть небесполезные для нас рекомендации. Немного поплавал в воспоминаниях, вспомнил «австралийскую» экспедицию четырехлетней давности. Вот из этого красивого фонтана на морвокзале мы набирали воду в котелки и тащили их к травянистому холмику в 50 метрах к югу от морвокзала. Там Володя Сучков кочегарил костерчик среди смирных бомжей и использованных шприцов наркоманов. Зашел туда сейчас. Как и тогда, бородатый бомж лежит, на солнышке греется. Рядом его нехитрый скарб, вещи, ложки-кружки
— Пописить можно? — я богову человеку.
— Пописить можно… только…не в кружку, — он, не глядя.
Шаг за границу. 21 сентября.
Поезд Суйфэньхэ — Харбин. Какие мы молодцы! Сегодня утром получили визы. И завтра же, дай бог, будем в Пекине (Бейд-жин по-китайски). Попутчики-китайцы дружелюбные, водкой угощают. Общительный Дима Потапьев был так рад пообщаться в поезде с китайцами, что в Харбине был уже никакой. На вокзале он с ходу запнулся о бордюр, и мы с Женей увидели не падение, а как на лыжах с трамплина, великолепный полет 190-сантиметрового альпиниста с 40-килограммовым рюкзаком за плечами на полированные плиты тротуара. Протрезвев, остаток дня Дима жаловался на гиперчувствительность своего носа к запахам китайской кухни - отказывался от пищи и с подозрением поглядывал на китайцев: не хотят ли они снова с ним пообщаться? Добавлю, что за неделю жизни в Китае мы видели только одного пьяного человека - Диму. А Дима аж двух — меня с Женей.
А ведь дней 5-6 назад мои альпинисты загрустили. Я уже писал, что денег для восхождения у нас немного.
Им нужны надежные горные ботинки, они стоят 5-8 тысяч рублей, кошки на них — 2-4 тысячи, и, чтоб от холода на Горе не сдохнуть - разные пуховые прибамбасы. Денег в край мало! Женя по-грузился в себя и замолчал, Дима за-грузился и заговорил. Нерадостные были денечки! Оба непрямо намекали мне, что надо делиться, иначе успех экспедиции под сомнением. Я внутренне приготовился отдать им одну-три сотни баксов, ведь отмороженный треккер всегда поймет отмороженных альпинистов. Но - ждал, выжидал. Тут у них наступил какой-то перелом, и они затарились самым необходимым. Женя купил роскошные пластиковые ботинки фирмы «Трезетта» (Дима пойдет в старых), оба купили красивые, хоть на елку вешай (и дорогие), кошки, еще по мелочи. И сразу повеселели. А чего радоваться-то? У Димы 400$, у Жени 500$, у меня 800$. Экспедиция только началась, впереди хрень непроглядная, а нам весело.
Для того и живем, чтобы так жить.
Харбин
В зале ожидания Харбина. Огромный, аскетичный, без всяких «китайских» украшений, с длинными рядами удобных кресел. И чистый. Девушка впереди идет, водой пол поливает, следом другая кучку песка шваброй двигает, следом третья последний лоск наводит. В большой умывальной комнате мы с Женей начали мыться по пояс, задирать в умывальник ноги. Сразу собралась толпа зрителей-китайцев.
— Низзя! - сердится сзади симпатичная девушка, а мы знай плескаемся.
— Мао Цзе Дун сказал: «Моззно!» —в тон ей ответил я. Народ добродушно рассмеялся. Именно так в Китае решаются многие проблемы. Улыбайся да шути, они поймут и простят.
Побродили по Харбину, по подземным его магазинам. Роскошь, небоскребы чужого города быстро надоели. Женя: «Представляешь, китайцы могут весь мир этой фигней застроить!» Я: «Да. Не они, так другие. Надоело здесь бродить».
Сахалинцы в Пекине. Ночь на крыше
До Пекина добрались в поезде, 13 часов сидя. Тяжело. Купили карту города (60 рублей) и поехали к Жениному знакомцу Ли Хун Жину (он приезжал на Сахалин). Тот повез нас на своей шикарной китайской машине (на спидометре 260, вся с наворотами) в ресторан, накормил гамбургерами с «колой», затем - в турфирму за пропусками в Тибет. Турагент начал накручивать бабки так, что денег на обратную дорогу не остается, отложили переговоры на потом.
Поехали на автобусе на русский рынок Ябаолу. Это вроде Брайтон-Бич в Нью-Йорке: вывески на русском языке и т. д. В чудесном местном парке «Алтарь Солнца» мы четыре года назад ночевали несколько раз. Так мы и сейчас хотели сделать. Только вот куда деть вещи? С рюкзаками за 30 кг не погуляешь! Я нашел место на складе. Саша, местный представитель фирмы: «Да оставляйте, пожалуйста, бесплатно! Они же (рюкзаки) есть-пить не просят!»
Но Дима нашел лучший вариант, прикольный. Короче, мы живем на крыше шестиэтажного, охраняемого китайскими секьюрити дома, а рюкзаки наши в номере 207. Там живет Дима, русский 27-летний бизнесмен из Москвы. Он дизайнер, владелец фабрики по пошиву одежды где-то на юге Китая. Имеется у него фабрика и под Москвой.
В 17 лет он бежал в Москву из Киргизии - и сделал себя. Мы с наслаждением помылись у него в душе и угостили его нашей сахалинской рыбкой. Он нас - хорошим виски, острыми шашлычками сычуаньской кухни. Интересный человек, бывший боксер. Грустный (вчера жена в Москву уехала, к детям), жесткий (китайцы - дерьмо, мы белые, они должны знать свое место). Мы поплакались ему, что спонсоры мало денег дали. Он: «Сами виноваты, не умеете работать с такими, как я!» Мы согласно повесили головы.
Уже ночью полезли на плоскую крышу, поставили палатку. И, возбужденные горячительными напитками и разговорами с Димой («китайцы дерьмо!»), пошли на ночной Ябаолу с настроением громить Пекин. Когда денег мало, а вокруг такая роскошь, в человеке просыпается вандал. Загнули в узел пару металлических прутьев ограждений тротуара, потом полезли в лавку к китайцу за сигаретами, кричали, сбрасывали цену. Даже сдержанный Женя заорал, что бывает с ним крайне редко: «Да пошел ты в ж…!», и мы, набрав пива, влезли в открытую коляску велорикши. С песней: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня...» - поехали по оживленному ночному Ябаолу. Толстый и потный китаец пыхтит, везет трех белых сагибов, кричит нам через плечо: «Давай, давай!» Ему нравится русская песня? И не только ему: на нашу орущую троицу оглядываются со столиков ночных ресторанчиков. Я «включаю» Высоцкого. Меня хлебом не корми - дай похрипеть Володины «васильки и дальнюю дорогу» в каком-нибудь уютном местечке, разворошить мирную курятню-голубятню, чтобы все вокруг заквохтали.
Так, с воплями и визгом (классический вариант русской пьяной тройки на санях), размахивая бутылками, мы доехали на рикше до дому, тихо залезли на крышу и упали в палатку как три электрических столба, отключенных от напряжения.
Весь следующий день посвятили рынкам и магазинам Ябаолу. Зашли в скромный отель, где остановились приморцы-альпинисты. Китайцы и им услуги накинули: вместо автобуса по Тибету - джип. Так что у них тоже денег в обрез!
И вот поздно вечером из сумасшедших огней рекламы высотных домов на нас вышел господин Лю. Век его не забуду! Это был парень лет 25-30, в очках, среднего роста, тщедушного телосложения. Энергия била из него ключом. Он прекрасно говорил по-английски, и Дима немедленно начал с ним общаться. С этого часа мы начали беспрерывно пить пиво - покупал Лю... А потом Косяк пригласил Лю к нам на крышу.
А ведь нам запретили приглашение гостей!
22.00 пекинского времени. С плоской крыши нашего маленького шестиэтажного отеля виден весь центр Пекина - площадь Тянь-ань-мынь, а точнее, центр Нового города, как объяснил Лю. Завтра он приглашает нас в гости, говорит, что он большой человек.
Итак, мы стояли на крыше, беспрерывно пили пиво. Они общались, а я варил на примусе кашу из «геркулеса.». Починяю примус, никого не трогаю — к нам на крышу поднимается (вежливо улыбается!) сотрудник охраны, секьюрити…
22.30 Женю охраняют на крыше уже два секьюрити, я и Дима пытаемся решить проблему с охраной внизу в холле. Я иду в номер к Диме-бизнесмену. Он холоден, хотя и угощает виски. Правильно, мы накосячили! Что ж, собираем палатку, шмотки. Лю ведет нас ночевать к своему знакомому.
Со спальниками в руках и закопченными котелками строевым шагом входим в роскошный отель. Неужели в этом дворце живет знакомый большого человека Лю?! Нет, нас ведут через черный ход, мы оказываемся у китайца Вана, в его тесноватой благоустроеннойхрущобе. Он друг Лю. Принимаем душ и спать ложимся на полу в прихожей.
00.20 Нет! Ситуация меняется с каждым часом. Хозяин приглашает нас на «диско». Что это такое, я не знаю и расскажу тебе, дорогой читатель, завтра.
Завтра. Продолжение китайского сериала.
Я был словно опущенный. В экзотическом для Китая прикиде: в солдатском камуфляже, сапогах и с серьгой в ухе, но без денег. Пока Женя сквозь гром музыки не сказал мне на ухо: «У нас в программе кидать китайцев». «Да! — воспрянул я. — Господин Лю, вы бы хоть предупредили, что дискотека будет за наш счет! А до этого у нас было несколько поводов намекнуть вам, что у нас денег в обрез! Неужели непонятно?» - сказал ему мысленно.
И я пошел танцевать...
А начиналось все неплохо. Ван вынес из дому свою худенькую жену на закорках. И мы поехали на такси закоулками в какой-то притон. Грохот музыки, горы мусора на полу (для китайцев это норма). Караоке в нашем отдельном кабинете. Тут-то и выяснилось, что наши 100 юаней ничто, то есть деньги-то у нас есть, но тратить их мы не намерены. Я попросил Диму перевести:
— Вы отдыхайте, а мы трое тревелхоум (домой) спать!
— Какой хоум? Мой хоум? — спросил Ваня.
— Нет, в другой хоум, — сказал я.
— Где ваш хоум спать? — засомневался Ваня.
— Есть хоум! — упрямился я, думая об уютном парке, он где-то рядом.
Китайцы посоветовались, долго, минут пять. Ваня отстегнул три бумаги по сто юаней (потом еще), и нам принесли красивую коробочку, а в ней 6 пива по 0,33. Потом пир горой покатился — арбузы, как эскимо на палочках, еще пива в кувшинах, со льдом… И дурацкий русско-китайский обычай: пить до дна! Поговорили и о политике: Ваня-то мусульманином оказался. «Дудаев— Москоу — плохо!» — нам с упреком. Мы с Женей загорячились: «Всегда за мусульман были и будем, за Арафата Ясира, а Бен Ладен - герой XXI века. Мы троеэкстрим, он тоже экстрим, наш человек».«Да-да!», — радостно закивал Ваня. Выпили за Беню Ладного.
Дима сидел отдельно и на «диско» развивался по-своему. Судя по смертельной маске на его лице, он давно уже умер от должности переводчика и тихо пел под караоке в свое уставшее в усмерть удовольствие.
Потом ничего не помню. Пол суток непрерывно пить на шару пиво — это, знаете ли… Со слов Димы, Ваня пытался выгнать нас из квартиры, но Дима спас нас: отдал ему в залог паспорт. Утром, когда все очухались, начались переговоры.
— Май пачпорт! — стучал ладонью о стол Дима.
— Дэньги дафай! — визжал мусульманин.
Тщедушный Лю хватался за сердце.
Я грозно смотрел на него:
— Ваня ноу проблем! Ю (ты) виноват!
—Женя, ты хоть встань, покажись, пусть видят, что нас реально трое против двух, баба не в счет!
Женя плохо переносит похмелье, сидит безучастно.
Ваня начал звонить по сотовому, Дима выбил трубу из рук, мы схватили вчетвером друг друга…. Расцепились…Больше часа мы давили друг на друга. Я уже примеривал свой сапог к корпусу Лю, Дима хищно оглядывал крепенького Ваню...
Сбили цену с 300 юаней до 100, забрали паспорт и ушли досыпать в парк Алтарь Солнца.
Проснувшись на лавочке у пруда с карпами, я всерьез задумался о жизни. Ноги уже натер, в ребре, наверное, трещина (вчера кто-то где-то чем-то меня...) дышу с трудом, правый локоть болит еще с дому. Весь в непонятных засосах-ссадинах... Так я до Гималаев не дотяну!
Поплелись в отель к приморцам. Те на второй день переговоров в полупрострации, китайцы втулили им новые услуги. На восхождение они не пойдут, денег хватит только на разведку Шиши-Пангмы. Завтра улетают в Лхасу. (Китайцы говорят без буквы «х»: Ласа).Поехали на переговоры в нашу туристическую фирму - старинное местечко в центре Пекина. Потом узнали, раньше это была пекинская резиденция Далай-Ламы! Записали цены на их услуги (явно не для нас!), вежливо сказали, что надеемся на сотрудничество в будущем, и пошли угостить чаем нашего добровольного переводчика Ау Ура. Ему 72 года, человек трудной, как у многих пожилых китайцев, судьбы. Случайно с ним познакомились в автобусе. 0н в 50-х годах учился в МГУ. Потом несколько лет на китайской каторге. На словах хвалит Мао… Наш новый знакомый привел нас в старый мусульманский ресторан, был он здесь еще студентом.
- Вы кушаете это? - показал на меню.
- Ау Ура, наша бомж-вера позволяет нам только недорогие кушанья, - ответил я. Мы ведь хотели скромно угостить этого чудного старика юаней на 50-60.
- Нет! Буду у вас в гостях - будете платить. А сейчас - я!
Мы начали спорить, да он упрямый:
- Я русский язык, криминалистику в университете преподаю. Много не зарабатываю, но на вас хватит...
Я пошел в буфет за сигаретами, он следом: «Не плати!» Что с ним поделаешь... Кстати, он даур по национальности.
Мы долго сидели на втором этаже ресторана с чудным видом на озеро. Водка хорошая (старый пьет наравне с нами, молодец!), салаты фруктовые и овощные, утка по-пекински, баранина, рис вместо хлеба. Думаю, юаней на 100-150 (он вежливо расплатился с официантом один на один). Говорил он больше с Димой. Дима уважает старость, у него много пожилых друзей на Сахалине. Китаец это почувствовал. Кстати, он профессор! -я потом на визитке прочёл.
В «Западных Пекинских Воротах» (вокзал) Ау Ура помог нам купить билеты в сторону Тибета до Ченду, где кончается железная дорога. Мы сердечно распрощались, пообещав позвонить на обратной дороге.
Так что под конец главы так скажу о тех, кто не любит всех китайцев:
ДЕРЬМО КТО ГОВОРИТ: ДЕРЬМО.
«Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют…»
(«Песня о друге» и его спутнике Косяке).
Как писать про экспедицию? С одной стороны, не хочется «выносить сор из избы», с другой - надо писать откровенно, не утаивая ничего. Думал, думал… Эврика! Отныне нас не трое, а четверо. Знакомьтесь: Косяк, виртуальный член экспедиции. Падший ангел, вместилище всех пороков, неудач и плохих поступков Володи, Димы и Жени. Отныне во всем плохом всегда будет один Косяк виноват. Бедный Косяк…
Еще в Пекине, когда мы ночевали на крыше, Косяк потерял свою часть долларов — четверть бюджета экспедиции. Заходим мы в душ после Косяка, а там ничего нет, только доллары в скромном кошельке. Ни обмылка, ни зубной щетки не забыл, а вот доллары — пожалуйста! Народ обозлился — а если бы он после нас мылся? — и решили проучить. Утром невзначай: а давайте-ка проверим: баксы на месте? Показываем свои — он ищет. Уверенно, потом его руки начинают описывать бессмысленные круги, потом…
-Денег мало, из Пекина поедешь домой на попутках, дацзыбао у тебя есть, — говорят Косяку жестокие слова.
Косяк полностью преображен — жалкое подобие сильного и уверенного в себе человека.
-Косяк, твои деньги у нас, — жалеет его товарищ.
Он искренне благодарит за науку и после этого у всех на глазах делает то, что давно должен был сделать: зашивает валюту в одежду.
Поезд Пекин - Ченду
28 сентября мы взяли два сидячих и один плацкарт, чтобы в течение полутора суток спать по очереди. Такие хитрые... Диме повезло - он вытянул длинную спичку, ну а мы с Женей... В сидячем якобы вагоне чудовищный пресс стоящих китайцев. Я такого еще не видел. На каждой станции их вдавливают в вагон проводники - такие заботливые!.. Многие едут до Ченду. Полтора суток стоять?! Я умру. В каком-то отчаянном азарте запел «Я помню тот Ванинский порт» - про зеков в трюме. Ноль внимания. Женя хотел пробиться до плацкартных вагонов, чтобы взять там билеты, но не сумел. Прошло два часа. Все стоят, и только какие-то эсэсовцы в черной форме время от времени по двое, как винт, буровят толпу. Я начал кричать им в спину, что я «тревел» в Лхасу, потом в Индию, где меня ждет Далай-лама. Какой-то чин жестом показал, чтобы мы по перрону шли в плацкартный вагон. Насилу выдрали из толпы тяжеленные рюкзаки и побежали, побежали… А вагонная дверь закрыта! Я с ужасом думаю, что будет с Димой, если мы отстанем от поезда. Когда я, полудохлый, лежал на верхней полке, то снова задумался о жизни: «Вова, старый упрямый дурак, куда ты едешь-лезешь?..» Я не мог даже кашлять - так болело ребро. А в соседнем вагоне сидит первый встреченный нами монах в бордовой одежде. А за окном уже пальмы…
Ченду
Приехали в Ченду. Опять у местных агентишек сумасшедшие цены за проезд - пропуск в Тибет. Ну и наплевать. Видимо, займемся автостопом, дацзыбао я еще во Владике сделал. Что это такое, позже расскажу.
Зашли в харчевню. Всегда так получается, что едим мы то, чего не знаем. Больно у китайцев кухня разная, суперразная. Нам разрешили с дисташкой посмотреть телевизор. Большой, цветной... Раньше (четыре года назад) здесь и черно-белый хрен найдешь. Китайцы явно богатеют. Думаю, лет через 10-15 мы сюда будем приезжать как в Японию. Факт, я за слова отвечаю.
30 сентября нам опять «дали крышу»- разрешили переночевать на крыше недостроенного гаража. Прекрасно спали на свежем воздухе под звук дождя, под ободранной пальмой. Кстати, в Пекине раз в парке ночевали, разбудили утром полицейские, вежливо, в другую ночь палатку прилепили как ласточки гнездо, под автомобильной развязкой.
У меня проблема: как дать в редакцию факс с материалом для читателей. В Пекине за это просили 150 юаней (600 рублей) - не захотел. Теперь жалею.
Китайцам жестом можно задавать только самые простые вопросы. Например, вчера показали им на карте иероглиф нужного нам города, откуда мы планировали начать автостоп - и они посадили нас в автобус. А уже в автобусе показали им Лхасу. В результате нас срочно перекинули в другой автобус, и мы оказались на шикарном междугороднем вокзале - а зачем он нам? Нам в Лхасу на автобусе ехать нельзя, у нас денег нет. У китайцев в голове не укладывается, что можно в такую даль ехать автостопом. Вот и будут гонять-посылать тебя от ж.д. вокзала до авто, пока не поумнеешь. Опытные автостопщики это знают, это мне еще Володя Несин объяснял.
И все же мы вырвались из объятий Ченду. Это был уже совершенно другой Китай. Ущелье, дорога вверх, вверх... В отличие от равнинного Китая, здесь хорошо видно, что люди тут не одну тысячу лет камень долбили, жизнь обустраивали. Я и на Кавказе такого не видел. Склоны под 40 градусов - ходить опасно, а там террасы земледельцев. Плотины одна за другой. Горная река камни катит, в песок мелет. А люди по берегам запруды понастроили, после каждого паводка там песок скапливается - строительный материал! Бетон, врезанный в скалы, «ласточкины гнезда», а на неимоверной высоте и крутизне – башни, как у сванов на Кавказе... Ой, китайчики, ой, муравейчики, как же вы всё это понастроили? - смеется Женя. А ты, дорогой читатель, все это видел по телевизору? Неинтересно? Вот и я в автобусе сквозь стекло-«телевизор» смотрю - это одно, а стекло опущу, вольный ветер ударит в лицо - совсем другое дело!
Сегодня мы должны стать настоящими путешественниками, а не пассажирами-туристами: будем заниматься хайчингом с помощью дацзыбао. Дацзыбао - не моя выдумка, я почерпнул каркас идеи у одного вроде нас собрата «проходимца». Это заламинированныйдокумент — липа для неофициальных китайцев. (Мы потом обнаглели — всем подряд предъявляли). На одной его стороне написано по-английски, на другой - по-китайски: «Большой друг китайского народа и великий русский писатель Владимир Грышук путешествует по Китаю, Индии и Непалу. Просим оказывать ему помощь». И подпись: председатель (китайцы уважают это слово) Комитета дружбы народов о. Сахалин (красная печать, подпись) и председатель Комитета писателей о. Сахалин (синяя печать, подпись). Все печати русские, чтобы хрен разобрались. «Документы» получились на славу. Их три. Дима пожелал быть «великим путешественником», а Женю мы сделали «великим горным человеком». Сегодня испробуем, как мандаты работают.
1 октября, 16.30 - хорошо работают. Уже три грузовика по очереди остановили. Просишь сигарету - не дают, показал «документ» - сразу три, на всех. Великого писателя везде уважают.
Наш автостоп пришелся на большой праздник - День образования КНР. Прут из Ченду одни чайники на легковых, а нам нужны большие машины. Но вот и первая буддийская ступа, а вот и первая свастика на стене дома. Предки немецких нацистов и русских хулиганов-«художников» еще в шкурах бегали, а тут уже была Культура. Мы втроем в эйфории, в восторге. Полтора года мы с Женей разными путями к этому шли, потом Дима подключился. Сколько работы, мыслей и тревог - и вот мы уже рядом, уже близко...
Таинственная старуха
Нужно сказать, что перед путешествием, благодаря Надежде Бородиной, мы проштудировали толстый том дневников Рябинина, доктора трагической экспедиции Н. Рериха «Развенчанный Тибет», а также Мулдашева, Рампу и т. д.
Каждая ночевка - приключение. В провинциальном городке ближе к вечеру расположились в отеле-ресторане, сдали на хранение рюкзаки за шесть юаней. Они-то надеялись, что мы у них ночевать будем - за 120 юаней! Вот мы и сидели допоздна. Дима - дежурный, на тротуаре на примусах ужин готовил в обществе любопытных монахов. А мы с Женей попивали спирт, купленный в аптеке, - надоела китайская вонючая водка.
Наконец прислуге надоело: не едят, не ночуют - попёрли нас из ресторана. Мы того и ждали - десантировались на ранее присмотренный травяной пятачок.
Потемки. Тихо ставим палатку. Тут замелькали фонарики - мужик лет 50, две-три бабки, все в красном, шаманском: тибетцы. Машут руками: «Уходите, уходите!» Мы жестами: «До утра! Поспим и уйдем». Они: «Нет». Тут я догадался: «Ом мани падме хум». «Ом мани падмехум», - послушно повторила самая скандальная бабка. Это их молитва-присказка, дословно «сокровище внутри лотоса», а по сути «божество внутри меня».
-Ласа, Синдзян, - сказал кто-то из ребят. - Панчен-Лама!
Старуха сразу умерила пыл, заулыбалась: единоверцы!
А мы знай компрессионными мешками щёлкаем, добро в палатку закидываем.
-Та-ра-ра, три кола, - тараторила тибетка по-своему. - Гэсэр-хан.
-Что? - откликнулся из палатки Дима. - Знаем мы вашего Гэсэра. А почему вы нашего Рериха в Ласу не пустили? Рерих. Знаешь Рериха?
Тут и началось: старуха заорала:
-Рерих! - и громко захохотала. Мы уставились на нее, смутно чувствуя логическую подоплеку ситуации: мол, Гэсэр-хан молодец, а ваш Рерих?
Да откуда она про него знает, темная бабка? Старуха хлопнула ладонью по животу толстого монаха, который грустный стоял рядом:
-Рерих! - и упала на спину в неудержимом хохоте. - Рерих!!! - визжала она, елозя в экстазе спиной по траве.
Это было что-то невиданное доселе! Мы втроем, неисправимые ниспровергатели авторитетов, заразились ее смехом, смеялись до слез: Рерих! С подарками ехал, Америкой пугал! Ну, Рерих! Ха-ха-ха!
Завыли собаки, залаяли по всем домам. Вот так Рерих...
Старая внезапно перестала смеяться, попросила фонарик: что-то потеряла. Потом Дима проводил ее под локоть вниз по склону. Больше мы ее не видели. Решили, что завтра же проверим реакцию тибетцев на слова «Гэсэр-хан» и «Рерих». Уже засыпая, Дима сказал:
- А если бы я сказал: «Мулдашев»? Её бы вообще кондрат хватил!
Психологическое состояние группы
Настроение у нас часто бывает очень контрастным. Вчера, например, на машине в кузове ехали по таким шикарным местам: горный курорт. Буквально бесились в эйфории, пели привольные русские песни. Дима орал громче всех и дирижировал руками - метр в одну, два в другую. У прохожих глаза на лоб, улыбаются: «Хеллоу!» «Здорово!» - мы в ответ каждому. - «Нихао!»
Я по старой привычке просил сигарету у шоферов попутных машин и - когда они в недоумении разводили руками: как, мол, я тебе дам на скорости на таких виражах! - деланно сердился, качал с укором головой ребятам на смех. Только эхо из горных ущелий от наших воплей, китайцы и тибетцы над нами смеются - и нам еще веселей.
А ближе к вечеру мы выехали - уже на трубовозе - на грунтовку. Он тащился еле-еле, а я думал: едва ли два процента пути за четыре дня мы проехали в сторону Ласы. Так мы до белых мух ехать будем! Ребята соображают не хуже меня, примолкли, замкнулись.
Он привез нас в грязный, пыльный городишко. Попуток нет. И толком дороги не знаем - куда ехать дальше? Женя пошел искать бензин для примуса, вернулся с пустой бутылкой. Побежал давать факс в редакцию. О, удача! Нашел, и недорого! А в редакции... факс не включен - суббота! Мать вашу! Мать вашу перемать! Откинул факс в Экологическую вахту Сахалина. А Дима Лисицин догадается в редакцию передать? Эх-ма, гималайские дела... Только в поезде Пекин - Ченду было как на курорте. Отлежался, отписался. И здесь надо писать, надо сосредоточиться - не могу! А тибетцы лезут, окружили, смеются: «Хэллоу!» «Да пошли вы...» - про себя. В полной прострации начали готовить обед. Чье-то неосторожное замечание - и в ответ: «Я тебе сейчас в морду дам!» Уже двое из нас так грозились.
Я думаю, это явление временное. Мы сыты этой экзотикой и путешествуем уже просто с удовольствием, без эйфории и взлетов. А ведь сказано: чем выше заберешься, тем больнее падать. Как говорят подводники, мы «становимся на ровный киль» постепенно.
Но есть еще одна проклятая проблема: деньги.
8 октября
Сегодня Дима (он у нас нынче кассир) подсчитал общественные деньги (расходы на транспорт, питание и т. д.) непонятным мне образом. Потом сообразил: дележка денег между альпинистами и треккером продолжается! А ведь мы окончательно переделили деньги и обговорили этот вопрос еще в Ченду. После малоприятных переговоров приняли прежний вариант расходования денег, «он самый простой», сказал Женя. И хотя сегодня решили, что это окончательный вариант, я в этом уже нисколько не уверен. Получается вроде шерпы при альпинистах, да еще на обратном пути буду кушать их хлеб. Так не пойдет.
Подвиг дацзыбао
В этот же день, 8 октября, мое дацзыбао «большого друга китайского народа» оказало нам исключительную услугу.
Ночевали мы прямо-таки по-сахалински: напротив на реке двоечный порог шумит, радует мое сердце спортсмена-водника. Женя расщедрился: достал сахалинскую подкопченную кету в упаковке. Да под спирт, «да с потрошками!» (В. Высоцкий). И ступа буддистская красивая на берегу реки, за ней аккуратные домики «фашистов» (свастики на домах), их сады. Лепота!
Женя с Димой ушли в городишко доллары на юани менять, я, как всегда починял примус, кашу варил из «геркулеса» да приглядывался к хозяйской кукурузе.
Пришли возмущенные Женя с Димой: директор банка ласково усадил их на кожаные диваны и предложил за 100 долларов... 500 юаней! А в Пекине мы на 823 меняли! Подлец! Ведь без денег мы как в тюрьме здесь!
- Дацзыбао давали читать? - я Диме.
- Нет.
Я бросил готовку, побежал сквозь кукурузные поля, на ходу перелистывая китайский разговорник. Нашел одну фразу и одно слово. Уверенным пыльным сапогом распахнул дверь и с радостным оскалом вошел к директору. И сразу ему 100 долларов одной бумажкой, и калькулятор, на нем число 823 набрано. «Чейндж» (обмен)! Он потыкал пальцами в калькулятор, «нарисовал» 600. Я убрал улыбку, изобразил легкое недоумение, набрал 823: «Бейджин, Бейджин!» - мол, вот курс доллара в Пекине! И дал дацзыбао. Он прочел, и не скажу, что озадачился, - это же Восток, по лицу не поймешь. Зато в кабинет набежала куча сотрудников. Куда-то звонят, мне - на ломаном английском. «Нет, - качаю головой, - не понимаю и понимать не хочу!» Между тем на калькуляторе возникла цифра 700. Ставки повышаются. Я встал, достал разговорник: «Воя тичу кунгао!» («Я буду жаловаться!») Полистал, нашел: «Дашигуань» («посольство»). Опять непонятная реакция, но мне предложили сесть и сигарету. Я сел и сурово обездвижился, глядя в район пупка, словно Будда. Директор полез в сейф, достал 800 юаней. «Хорошо, - про себя думаю, - но буду бить до конца». И обвел в кружочек цифру 23: «А это?» Он вроде завозмущался, достал ключи от машины, повертел мнимый руль, мол, надо куда-то ехать за 23 юанями. Я: «Поехали!» Он руками машет: «Нет, нет! Никак нельзя!» Я: «Поехали!!!» - и опять встал с кресла. Короче, ради любопытства можно было грузить его до конца, ведь я навязал ему курс черного рынка, а у них всегда выгодней, чем в банке. А до менялы, до Ченду, ехать надо сутки-двое, не меньше. Забрал 800, улыбнулся - так и быть, не буду жаловаться на тебя товарищам коммунистам в Пекине - и был таков.
Конечно, тут не одна моя заслуга - ребята пробили полдороги до 800, я подготовился.
Одно меня смущает в дацзыбао: у «великого писателя и большого друга китайского народа» весьма примитивное знание китайского языка.
Хмурый мальчик
Спустились с очередного промозглого перевала в благословенное теплое ущелье. Задарили, закидали нас жители грушами, яблоками. Выехали на гальку реки, остановились. Толпа тибетцев в ярких одеждах - бабы пожилые, парни, дети - всякие - начали загружать наш самосвал речным песком. Мы помылись в реке, под рюкзак - и дальше. Они проводили нас замечательно красивым хоровым криком. Как его описать? Как индейцы в фильмах. Или как волки, но не протяжно-заунывно, а на одном довольно коротком выдохе: раз!- и кончили все вместе.
Тут догоняет микроавтобус, предлагает подвести. Идем, не теряя дыхание, молча отрицательно качаем головами: за деньги не поедем! «О,кэй, ноу мани!»- соглашаются они. Забиваем маленький микрик рюкзаками, едем, водитель и его приятель, школьный учитель лет 25, живо интересуются нами.
Предлагают переночевать у них! А мы уже где-то перед этим отведали их «гостеприимства», я опишу это в отдельной главе. Однако, рискнули и это был, пожалуй, единственный случай их бескорыстного служения гостям, к которому я привык, путешествуя по Кавказу, бывшей нашей Средней Азии да и у нас в России.
Они привезли нас в какой-то здоровенный деревянный сарай без потолка с конической крышей, земляным полом. Думал, это подсобное помещение — нет, жилой дом. Приветливая жена, суровый хмурый мальчик лет 7. Даже не смотрит на нас! Неинтересны ему иностранцы! Страшно пыльный большой буддистский алтарь, весь в паутине. Стол да стулья, кровати панцирные - вся мебель. По стенам висят бараньи окорока. Средневековье? Нет! На сарае спутниковая тарелка и солнечная батарея, внутри телевизор цветной с кучей программ, видео на си-ди дисках, у хозяина сотовый телефон... Микроавтобус, само собой. А ведь рядовая деревня. Поразительный контраст! Древние Китай и Тибет сейчас поразительно молоды. Это ребенок-силач, пока не знающий, куда девать свои силы. И поэтому тогда я больше всего запомнил этого сурового тибетского мальчика. Вместе с китайскими мальчиками очень скоро он покажет своим соседям - индийцам, японцам, корейцам и нам, русским - где раки зимуют.
Наш маршрут. До Ласы 1000 км
После поезда мы несколько дней плутали в горах Сигуань-Шаня, я об этом писал. Видели величественную глыбу Гонги - горы-семитысячника. Искали проход в горах в Ласу, Тибет, не нашли. Потом по совету одного человека мы вышли на, кажется (тьфу три раза), правильный путь. Вчера по великолепным асфальтированным серпантинам на донге-дальнобойщике «слетели» с 4 873-метрового перевала в долину. Китайские саперы у нас на глазах взрывали огромные глыбы, преграждавшие путь. Где ты, китайский КГБ-шник, который сказал нам: «Гоу хоум в Россию»? Ты уже далеко, и едем мы не в Россию.
Встреча
В каком-то затраханном городишке мы переночевали на заплеванном бетоне вокзала. Утром - куда ехать? Ко мне подошел типичный молодой китаец, спросил что-то на английском. Я молча повел его к Диме и крикнул: «Дима!» - и услышал сзади: «Ничего себе!. Вы русские!? Это же закрытый для иностранцев город, как вы сюда попали? Со мной жена-француженка, мы сейчас уезжаем, какие у вас проблемы?»
Ильяс. Из Москвы. Здесь занимается... геополитикой! Бегло переговариваясь на французском с худенькой миловидной женой, «разрубил» наш транспортный узел, решил проблему. Мы узнали, по его мнению, самый благоприятный путь в Ласу. «По этой дороге не езжайте - обдерут как липку. Тут в каждой провинции свои законы». Дал свой электронный адрес, пекинский, московский телефоны и убежал в отходящий автобус с криком: «Ну, вы даёте, мужики!»
Весёлый шпион. Под окурок замаскировался.
…………….
Попадаются колоритные мужики с классически оголенным правым плечом, где-то читал об этом. С древности пришло? Чтоб шашкой махать?
А вот встретили «сванскую» башню высотой с пятиэтажный дом, но другой формы: шесть граней. Как звезда Давида в сечении. Зашли внутрь. Прокопченные стены. Подниматься надо по приставным лестницам. Поднялся, убрал лестницу - и ты в безопасности.
……………………..
Мы сейчас постоянно на трех-четырех тысячах метрах... Самочувствие у всех нормальное. Заметно меньше стали курить - они, а я почти совсем бросил. Дома это всегда был признак нездоровья. Не хочется курить, значит, ты нездоров. Видимо, это идет адаптация к высоте.
13 октября
Переночевали на крестьянском подворье в окружении пугливой детворы. Приятный мальчик в шляпе, лет 17-19, тибетец, все что-то пытался нам объяснить. Мы поняли: настоящий лама - далай-лама, а панчен-лама - китайский ставленник. И, заговорщически улыбнувшись, будущий боец тибетского Сопротивления пошел домой спать.
Мы двигаемся часто на донгах-дальнобойщиках - и они. Мы часто ночуем где попало - и они. Сейчас на убранном поле, в палатке и спальниках, на пенополиуретановых ковриках - мы. Они - рядом, под звездами, у примитивного очага, в одежде, которая у них как у медведя: и шкура, и спальник. Это паломники - нищие с виду, а по духу... Им, как и нам, в Ласу. Замечу, что я и Дима очень даже неравнодушны к буддизму. Я, как и многие в России, считаю, что принятие христианства было ошибкой. Но от истории не уйдешь, «мы должны держаться корней» (Б. Г.), веры православной. Вот и думайте. Вот и думаю. До Ласы - 1 000 км.
На Сахалине «буддистское» настроение отстраненности (даже нирваны, особенно с самогоном) от всей этой мышиной возни, что называется «жизнь», накатывает обычно зимой. Зима - это время думать, как у геологов время обработки летних материалов. Занимайся тем, что ТЕБЕ надо, не смотри на соседа, друга. Счастлив тот, кто имеет внутренний голос, умеет к нему прислушиваться и идет своей дорогой. Ом мани падме хум, божество внутри меня.
Поле. Палатка. Не спится. Паломники рядом. 00.30.
14 октября
13-е число оказалось тяжким, не припомню такого автостопа. Сначала прошла огромная колонна - более 100 военных грузовиков - в сторону Ласы. Машины новенькие, шофера в белых перчатках. Может, случилось что? Афган? Очередной индо-пакистанский инцидент? Мы около месяца в информационном вакууме. Кстати, китайцы на оборону тратят в восемь (!) раз больше нас. На донге-дальнобойщике, среди бочек соляры (грохот), минус Цельсия (холод), подпрыгивая как мясные туши на отвратительной дороге, «сделали» перевал 4617 м - и по каньону вниз. Дорога прямо над белой пеной бешеной реки, 200-500-метровые скалы смыкаются над головой, там в куске звездного неба вертится полумесяц Луны - идем серпантином. Красиво для туриста, мука путешественнику. «Кружку б горячего чая...»
Ночевали в заброшенном сарае, мясо копченое положили между мной и Женей - за палаткой писк и топот крыс.
***
Потом Женя говорил, что это было одно из самых сильных впечатлений.
Медленно ехали над дорогой, которую засыпал мощный оползень. Метрах в десяти внизу бесчисленные шеренги рабочих откапывали асфальт дороги, стоя по горло в окопах. Мы сразу привлекли их внимание, ведь единственное развлечение землекопа – на звук проходящей сверху машины – разогнуть натруженную спину, тоскливо позавидовать самому счастливому человеку на земле – шоферу. Ведь надо знать китайцев – азартных, жадных до впечатлений, а тут такая тоска, долби-копай весь день... А тут в кузове машины три наши радостные рожи! Невиданное зрелище, европейцы, люди с другой планеты. Рабочие сразу вскидывали вверх лопаты, громко приветствуя нас. Машина заезжает за поворот, и очередные шеренги строителей громко кричат, потрясая лопатами. Я вижу, что Дима, даже Женя – возбуждены, я тоже, словно у китайцев в руках не лопаты, а калаши-автоматы. Начинаю понимать всех вождей, революционеров и террористов: нет ничего желанней рёва на всё готовой толпы, власти над людьми.
- Даёшь Тибет! – орем мы с машины-трибуны, бесимся и машем руками. – На штурм!
***
Кое-где здесь растет замечательная конопля. Эх, запах елочки, молодости! Женя возьмет здоровенный пахучий куст и идет по городку, смеется: «Так бы по Южному прогуляться!» Добавляем ее в спирт, чай - спится лучше.
Уже который год я размышляю над смыслом мероприятий, подобных нашему. Как это можно назвать, кто мы? Слово “турист” с 90-х годов стало слишком всеобъемлющим. И челнок ныне турист. Необходимо от него дистанцироваться. Да и раньше… Для профи, работающих в походных условиях: геологов, лесников, экологов и т. д. слово «турист» всегда звучало иронично. Как для эскимоса слово “белый” (о белых исследователях Арктики): бездельник. Еще турист тот, кто покупает тур. Мы не купили, мы сами. Мы путы, путешественники, небогатые гималайские пилигримы.
Так я вслух размышлял пару дней, и Дима неожиданно выдал как отрезал: ТУРИСТ - КОРМ ПУТЕШЕСТВЕННИКА. Эта лаконичная, рубленая формулировка, несомненно, будет внесена в наш будущий устав путов. В Ласе иностранных туристов много будет. Дима настроен очень решительно, да и мы с Женей. Что-то будет!
15 октября
Скатились с еще одного перевала, совсем другая природа в этом ущелье. Там было вроде горной заснеженной тундры на четырех тысячах метров, холод, ветер (бр-р-р!), а здесь барбарис кисленький, шиповник как у нас, с очень длинными шипами, красный и желтенький какой-то, облепиха - деревья с большую яблоню, кедр гималайский (?), елки, лиственница, береза, ива, ольха, боярышник с красными плодами, лианы непонятные. Субтропики? Отлично переночевали среди этого благолепия. Но до этого у нас было:
Два трупа с интервалом в три часа
Спускаясь по великолепному асфальту горной дороги - жарко, а по шеститысячным пикам снег и ледники - я учуял трупный запах. Опять осел? Мы уже видели, как здоровенные птицы с голыми шеями (грифы?) разделывали сбитого машиной осла. Нюхали воздух, нюхали... Тут Женя увидел: под бетонным бордюром у реки... человек! Уже черный, голый (в одном носке), голова замотана чем-то синим. В лопатке дырка. Пуля? Ни фига себе! Пошли мы дальше, побыстрее пошли...
На берегу ручья сделали обед из сахалинской сухой картошки и китайского копченого мяса. Последняя кружка компота из облепихи осталась, глядь - человек идет, а на закорках у него... кабарга?!
- Эй, тунджа (друг)! А ну-ка иди к нам, компотику хлебни!
Он неуверенно подошел, я машинально понюхал пустую глазницу оленя: свежий, слава те, господи, не воняет! (еще в глазах покойник тухлый лежит).
Он отпил глоток сладкого компота - и не стал больше, не на его вкус, видать, напиток. Тут подошла коричневая собака и долго - с минуту - жадно лакала воду. А вот и его тунджа-напарник: мальчик лет 15 идет, несмело улыбается. Мы им жестами-
- Стреляли?
- Нет.
- С обрыва упала?
- Нет.
- Петлей?
- Да!
Начали разделывать. Требуху - всю, кроме печени, - собаке. Голову и копыта выбросили в кусты. Попросили кусочек и тут же, подсолив, - шашлык. Мясо вкусное, мягкое, коричневое, плотное, сытное. Они достали ячье масло, чай зеленый, дзямпу. Дзямпа - это обжаренный ячмень, молотый в муку, которая снова жарится, если не ошибаюсь. Национальная еда тибетцев. Эта мука размешивается с холодной или с горячей водой до консистенции пластилина. Если добавить масло и сахар, по вкусу напоминает шоколад. Вкусно и, главное, сытно очень! Проста и в готовке, и в переноске - наука сахалинским путешественникам. Дома попробую.
Наелись шашлыка, дзямпы, подсоленного зеленого чая с маслом - и на попутку.
В «двухтрупный день», 14 октября, лопнуло мое терпение. За этот день мы с Димой ругались дважды: в обед - до пены изо рта, вечером - чуть не до драки. Как всегда в путешествиях: из-за пустяков. После ужина я спокойно сказал ему, что отныне он мой компаньон по экспедиции, коллега, единомышленник, но уже не друг. По крайней мере, на время экспедиции. Вопросы ко мне транслировать через Женю, мои к нему - адекватно. Общение сводим до примитива: «Володя, подай соль». «Дима, ты будешь лапшу или рис?» «Ложись, пожалуйста, по центру палатки, а то мне тесно» и т. д. Мы должны заботиться о здоровье друг друга в целях экспедиции, но никаких личных бесед, споров, комментариев действий друг друга.
Таким эмоциональным людям, как я и Дима, в походе лучше иметь дело с такими, как сдержанный Женя. А вот вдвоем нам сложно здесь, хотя дома Дима мне больше друг, чем Женя. Друзья нужны разные. Одни для пиров, другие для войны. Одни для спокойной городской жизни, с ними интересней, другие, «неинтересные», для жизни трудной и опасной. Универсальный друг – редкость.
Кстати, с неделю назад мы решили денежный вопрос - я уступил, как они хотели. Теперь почти все закупленное снаряжение перейдет после экспедиции в их личное пользование, мне, видимо, мало что перепадет. Как бы то ни было, этот вопрос решен, будут решены и другие проблемы (а они будут!), потому что и в Южном, и сейчас я считаю, что мы - КОМАНДА.
16 октября
Дать факс с материалом в редакцию - это навязчивое, уже, видимо, болезненное желание - одолевает меня уже с полмесяца. Один раз дозвонился в субботу пятого октября - редакционный факс не работал.
Сегодня невезучий, самый невезучий автостоп. Уже 16.00 - сидим как проклятые.
А соседняя речушка-бешенка впадает, кажется, или в Брахмапутру, или в Инд, или в Ганг - в Индийский океан. Надо, пока не поздно (что еще впереди ждет нас?), обмыть в ней русские сапоги, я же во Владике в ЛДПР обещал. Хотя они денег не дали - ну и ладно... (О, пардон, менты задом подъезжают...).
Я уже писал: часов пять голосуем без толку. Я пишу эти записки на обочине. Полиция подъехала, все в черном, как СС. Я им - дацзыбао. «Во ши дзося» («я писатель»). «СС» улыбнулись и уехали.
Так вот, я не в обиде, все равно люблю тезку Вольфовича за лицедейство и сам стараюсь быть таким. Так что претензий к не самой богатой партии нет, а вот к сахалинским нефтяникам - есть.
Послание Дмитрия Потапьева нашим несостоявшимся спонсорам
Изначально Первая сахалинская экспедиция в Гималаи планировалась как важное событие во славу 120-летия родного Южного и всей Сахалинской области. Которая по инвестициям вышла на второе место в стране после Москвы. А Китай - один из самых ближайших и мощных потребителей нефти и газа. Экспедиция могла бы стать частью моста, объединяющего нашу область и великую страну. Китай - это видно - растет как на дрожжах. Все подобные экспедиции - достаточно почитать великого Райнхольда Месснера «Хрустальный горизонт» и другие книги - осуществляются на средства крупных компаний, которые неравнодушны к той земле, что дает им зарабатывать большие деньги. «Нефть - кровь земли», - так говорит коренной народ земли Ых-миф (Сахалин) нивхи.
В экспедиции непрерывной публикацией с места событий (стараюсь, но не получается - В. Г.) занимается профессиональный путешественник, журналист с богатым опытом различных экспедиций В. Грышук, автор повестей и притчей, рассказов, публикаций в различных газетах и журналах (а факс продублировать для читателей - денег нет - В. Г.).
Электронной почтой и средствами спутниковой связи, переводом владеет Д. Потапьев, ведущий инженер по электронным средствам связи, альпинист, путешественник (а средств связи у него нет - В. Г.).
И, конечно, руководитель группы Е. Семенов, альпинист с многолетним опытом, фотограф и оператор TV. Он отвечает за главную часть: восхождение на Шиша-Пангму (денег нет ни на видео, ни на Шишу - В. Г.)
Наши опыт и возможности реально соответствуют поставленной задаче. Деньги! Вот какие деньги нужны в Гималаях: один день нахождения на Горе - 50$, самолет Пекин - Ласа - Пекин (на одного человека) - 600$, джип (другая машина не пройдет) - 100-150$ в день, три яка на экспедицию - 40$ в день, плата за восхождение на Шишу-Пангму- 2 000$ (Эверест - около 10 000$), разрешение на видео - 3 000$ (Эверест - 6 000$), услуги офицера связи - 30-40$ в день, гостиницы, которые навязывают китайцы, - 30-100$ в день. А еще - виза, за перевес багажа, за пригон-отгон яков якменами-погонщиками... Много чего. И дорогая экипировка - от термобелья до скальных крючьев. На две связки альпинистов (на четверых) - 30-40 тысяч долларов на экспедицию.
Нам нелегко. Ночуем и питаемся как попало. Экспедиция продвигается к Ласе на всех попутных видах транспорта, начиная от мини-тракторов, заканчивая восьмитонными «донгами» - дальнобойщиками. На автобусы денег нет. А ведь мы для китайцев «белые». «Белый» - значит, богатый. В кузовах самосвалов, на морозе и ветру преодолели уже несколько перевалов от 4 200 до 5 008 м, отснят фотоматериал по Сигуань-Шаню, Тибету.
Существует еще одна цель - Володина: «пробить» дорогу в Тибет небогатым сахалинцам. Все, кто имеет небольшие средства и среднее здоровье, а также большое желание, могут повторить наш маршрут. У нас накопилась масса полезной информации, поделимся.
Поступила свежая информация: на оставшемся пути нам предстоит обойти три поста. Денег на разрешение нет, до дома бы добраться. Что будет дальше - не знает никто.
Дмитрий Потапьев
Вот так. От себя, как от «желтого» журналиста, добавлю, что, хоть мы и клоуны, и скандалисты, а ведь действительно не только для себя стараемся. И если и Дима, и все мы будем в Ласе из-за денег наводить шухер на богатых туристов, «прославимся», - в этом не мы одни виноваты будем. Это не печенье по лавкам воровать.
Граница
- Прячьте бороды, носы свои европейские! - в испуге оборачиваюсь к ребятам. Я увидел шлагбаум и полицейский пост. Мы едем в микроавтобусе.
- Щурьтесь, щурьтесь, большеглазые!
Нет, закосить под китайцев не удалось, водитель останавливается, черные «СС» подходят вплотную. Так закончился наш автостоп 16 октября.
- Вылезайте! - жестом нам. - Рюкзаки - тоже.
С тоской оглядываю крутые горки - как бы обойти этот пост, до Ласы-то всего 500 км. Как коршуны набросились на мои драгоценные путевые заметки. «Если отберут - положу голову под первую же машину.» Ни наши паспорта, ни мое дацзыбао их как-то не успокоили. Говорят громко, быстро, улыбаются мало - плохой признак в Китае!
Тут нужно сделать отступление. Полтора-два года мы искали информацию: насколько доступен Тибет автостопу? Самолетами, через турфирмы, за бешеные бабки - да. Поэтому, когда неделю назад увидели мост через большую реку и аж три шлагбаума, определились по карте: да! Это Тибетский автономный район Китая. Пересекли границу ночью, никто нас не остановил. А какая-то сердобольная женщина (накормила мясным супом, дзямпой) иероглифами написала место, где нам поставят печати-пропуска в Тибет. Полдня «стопили» транспорт, надоело, доехали до городка аж за 180 юаней (700 рублей). Шоферу показали иероглиф - привез в полицейский участок. Вскоре появился китаец в штатском и на приличном английском сказал, что... сейчас мы поедем обратно - с тем же шофером, на той же машине (у шофера отобрали права). Тибет закрыт!
Да, он нагнал на нас страху! Не помогло Димино дацзыбао великого путешественника. Тогда я попробовал испытанный вариант: «Я буду жаловаться! Посольство!» Но китайский КГБшник - не китайский банкир! «Рашен, гоу хоум!» Мы: «Ночь на дворе, спать хотим!» Он:«Я вас сейчас поселю» (куда? На нары?) Мы: «Нет, нет, мы пойдем в отель». В фойе отеля гипноз китайской политической полиции ослаб: документы с нами, это первое. Во-вторых, нас отпустили до утра. Надо линять из города побыстрей! Дима придумал план. Мы поймали велорикшу, забили его рюкзаками, еле втиснулись сами и за задернутыми шторками проехали мимо ярко освещенной ментовки за город. Расплатились и походным маршем двинулись в кромешную тьму южной ночи. По пути решили: в полицию и в другие официальные учреждения за получением пропуска - больше ни ногой. Пока лбом не упремся, назад не повернем.
Так я и думал тогда, когда нас высадила полиция- все, приехали! Водитель так испугался, что денег с нас не взял, укатил побыстрее. Но у страха глаза велики, все оказалось с точностью до наоборот. Нас угостили пивом, потом накормили тушенкой с лапшой. За это мы весь вечер развлекали их скучное житье, палатку поставили прямо возле шлагбаума. Кстати, эта встряска с полицией положила конец нашему нейтралитету с Димой, мы стали нормально общаться. Утром посадили в кузов с каким-то развеселым полупьяным коллективом. Шоферу главный полисмен что-то про нас сказал, и они высадили нас через 4-5 часов, а сами уехали дальше. Почему? Видимо, здесь заканчивалась территория этого наряда. Вот так мы в полиции побывали-ночевали. Почему они вели себя не совсем обычно для, восновном, вежливых китайцев? Потому что мент - он и в Африке мент.
5 ноября
С 25 октября по 4 ноября, 11 дней, экспедиция осуществляла разведку горы-восьмитысячника Чо-Ойя. Цель экспедиции достигнута, подробнее об этом я напишу позже. А теперь вернемся назад.
Донг и таксисты
В кузов этого «донг фенга» (дальнобойщика) мы запрыгнули, когда до Ласы было еще километров 500. А он вроде как до самой Ласы идет! Наступила ночь. Дорога отвратительная. Восьмитонный донг-попрыгунчик как мячик прыгает в высоту, а в" длину" скорость всего-то 15-20 км/час. Скалы, ночь, почти полная Луна. Слева - моя голова к его голове - паломник тихим речитативом молится, справа Женя что-то поет для себя, свои смысловые песни, Дима курит. Мы счастливы. «А мы едем, едем, едем, не идем! Скоро в Ласу к панчен-ламе попадем!" Но я хочу в туалет. Как? Терпел я, терпел, а потом пошел в самый конец трясучего кузова-вагона и на потеху товарищам, подпрыгивая, как Чаплин, как болван какой-то оросил круг диаметром метра три. Остановились. Что такое? Кусок скалы упал на дорогу, шофер зовет на помощь. Окоченевшие, втроем радостно набрасываемся на булыган как мухи на г..., помощников-китайцев - побоку. Древнее ущелье послушно дублирует свежий русский мат. Откатили, поехали.
- Что, Жека, в Каскадной так же камни ворочали?
- Да нет, мы там полиспастом...
Через час - опять остановка. Китайцы выпрыгивают из кузова и уходят в темноту. Я, думая, что это конечная, долго трясу шоферу руку в белой перчатке (у китайцев - выказывание высшего уважения), да ребята догадливей оказались:
- Вперед, за тунджами (китайцами)!
Задыхаясь под рюкзаками, догоняем черные силуэты, все вместе проходим спящий полицейский пост. Вот оно что! Грузовик уже ждет нас на околице городка. В кузов - и дальше. Так мы вытрясали из себя душу еще в течение девяти часов и радовались… пока шофер не потёр большой, средний и указательный пальцы: «Мани!»
- Что, деньги? А мы собирались в Ласе тебе значков подарить да и денег дать, юаней 50-100. Да сколько тебе?
Показывает два пальца.
- На тебе 20.
- Нет, - показывает две бумажки по 100.
- Это много! Да ведь до Ласы!? На, поезжай!
Водитель подъезжает к бензозаправке, жестом: «Вылезайте! С рюкзаками!» Что, опять пост? Послушно выпрыгиваем. А он, шурша шинами по великолепному асфальту, уходит - проваливается вниз, в ущелье. В ночь. Нас кинули. Без комментариев.
Обозленные, все 18-е число мы отыгрывались на таксистах - на асфальте их много расплодилось. Писать об этом неохота. «Хуже всего в этом то, что кидаешь не того, кто тебя кинул», - сказал Дима.
Ласа!!!
- Ну все, ребята, - сказал я, - мои пьянка-треккинг-автостоп по плану закончены, всецело отдаюсь в ваши руки. Как скажете, так и будет. Хоть на Шишу, хоть на Эверест, в Индию - на все согласен.
В Ласу приехали ночью. А утром этого дня мы вылезли из зарослей, где ночевали-прятались от таксистов, и сразу удачно проголосовали на автобус. А он до самой Ласы идет! Как мы обрадовались! Как хорошо из путешественника стать ненадолго туристом! Телек в салоне посмотреть, на пол по-китайски похаркать. В зеркале автобуса наши диковатые рожи в пыльной как мешки из-под цемента одежде. А вот и последний перед Ласой перевал: 5 020 м, Milna называется. Он весь в снегу. Никто из немногих тибетцев в автобусе кричать (славить своего своего Господа?) не стал, а все молча сняли шляпы. А в Сигуань-Шане кричали на перевалах, да как красиво! Чистые индейцы! Вообще тот кусок Тибета, что мы видим на нашем пути в Ласу, мало похож на соседнюю богатую провинцию. Деревеньки редки, и они победнее, почти нет дзонгов - боевых башен. Еще дома я видел снимок Тибета из космоса ночью. Соседняя провинция вся в огнях; огромная «печень» Тибета таинственно черна, и лишь одинокий огонек Ласы. Кстати, как пишет Мулдашев, буквально каждый тибетский храм имеет рисунок таинственных глаз. Нет, разве один из пяти. Или я что-то путаю? Мы их немало повидали, покрутили колес, барабанов.
После перевала деревень стало побольше. Так вот она, эта широкая плодородная долина, где «персики цветут» (Рябинин).
Женя увидел из автобуса! И я мельком, это какая-то знаменитая секта, еще лет десять назад видел что-то похожее по телевизору. Двое мужчин и одна женщина шли по асфальту, падали на него всем телом, вставали, становились туда, где была голова - и снова падали. Телом прокладывали путь. Куда? До Ласы? До нее более 50 км. Такое подвижничество - подвиг! Вот и я тоже: упирался, не хотел в Гималаи самолетом лететь - и счастлив, что так получилось, малоденежные обстоятельства помогли.
Мечта о Горе сродни любви к женщине. Ты должен пройти некий путь, прежде чем окажешься у ее подножья. Другие пусть идут в агентство, берут тур и покупают ее как проститутку. Впрочем, можно и быстрее, можно и купить. Тут главное уметь вслушиваться в свой внутренний голос и не жить чужими мнениями. Кто-то, как Диоген, упрощает свою жизнь, другой пользуется благами цивилизации, но техника не побеждает его разум… Существовать можно по разному, но живет только тот, кто умеет слушать бога в себе. Ом мани падмехум. Божество внутри меня.
Ну ладно, мы же к Ласе туристами подъезжаем. Справа горная (не бешеная!) великолепная, явно рыбная река. Чайки летают? Да. Значит, рыба есть. Я буквально страдаю: ни спиннинга, ни снастей. А ведь знаю: вон! Вон туда надо блесну кинуть! А сюда - еще лучше! Эх,мать-перемать!.. Заканючил: «Ребята, вы же тоже отморозки, только горные, вы должны меня, рыбака, понять. Я на Спамберг зимой бур таскал!» Ребята обещали подумать, да где там... Сам знаю: очень не ко времени моя страсть-печаль.
Подъезжая к Ласе, мы задумались: ведь это двойной праздник. Недоступный город у ног путешественников, а завтра - юбилей: ровно месяц назад, 20 сентября, мы пересекли границу. Как бы нам тут не... Будь что будет, все равно первое, что мы сделаем, - это Женя поведет нас в аптеку за спиртом, а там посмотрим... Настроение отличное, поем «Голубой вагон» на весь автобус.
В харчевне для приличия заказали рис и одно мясное блюдо. И стали готовить борщ. Спирт разбавили их фирменной настойкой, не вонючей, я бы пил, но дорога! Люблю китайские чифарни-харчевни. Когда у нас такие будут? Маленькие, на пять-десять посетителей. Люблю даже их грязь, разновидность их грязноватости. Стерильная чистота, большой объем и роскошь меня угнетают. Обслуживает обычно семья, можно зайти туда, где готовят, осмотреть все блюда, попробовать приправы, руки помыть, телевизор почти всегда, цветной. Под спирт хорошо смотреть китайский телевизор.
Ночевать - куда? А пойдем к Потале, там и заночуем, где придется? Пойдем! Пошли, потом велорикшу наняли.
Такой я её и запомню навсегда - затемненной, словно наш Кремль в войну, в два цвета кремовых красок подмешан черный шоколад ночи. Я вздохнул тогда с облегчением: прожекторами не освещена, небоскребами не заслонена. Скромная тибетская девушка-Потала в плену у китайского дракона.
Начали хищно кружить по периметру дворца: вдруг найдем проход? Не нашли, постучали в здоровенные киношные воротища, чуть погодя ответил свежий девичий голос, я просунул в щель дацзыбао. «Ноу! Ноу!» - в ответ. Типа «поздно уже»? Ну и ладно. Тут мы увидели напротив дворца подряд три больших ступы, за ними небольшую горку, а на ее плече неровный пятачок площадки, над ней знак-предупреждение. (Уже проснувшись утром, прочли: «Не влезайте на эту гору!») Закрепили оттяжки палатки плоскими молитвенными камнями с тибетской вязью и пошли допивать спирт на ступеньки одной из буддистских ступ. Тут меж нами произошел инцидент, который опишу позже. Утром проснулись, а на «не влезайте на эту гору!» к нам в гости лезут все подряд, иностранцы, в основном. Оказывается, от нашей палатки один их самых эффективных мест съемки дворца. Вместе с Поталой в кадр попадают три большие ступы.
С утра, чтобы не платить, полезли вверх на Поталу через стройку (дворец частично ремонтируется). За нами гнался толстый монах-сторож, дошли до самого верха по лесам, но внутрь не попали. Потом по спортивным магазинам. Цены на альпинистское оборудование - мировые, смотреть тошно. Пошли для интереса в какую-то турфирму: сколько они загнут нам от Ласы до нашей горы? 950 долларов на троих! Посмеялись и ушли. Накупили дешевых и нетяжелых сувениров для близких, уже вечер. Напротив Поталы какой-то современный памятник, МИГ-истребитель стоит старенький, маленький, длинный забор с мягкими пожухлыми листьями - хорошо ночевать! Да охрана памятника нас вычислила, прогнала. Потом утром Дима видел, что прямо напротив нашего предполагаемого ночлега стоит прорваполиции - у них там, оказывается, развод! То-то побудку нам устроили б! Переночевали мы тогда рядом с палаткой рабочих, у озера, у Поталы опять же. Предварительно найдя дешевую душевую, где с остервенением смыли, содрали с себя последствия автостопа. И одежду нам постирала в машинке китаянка, недорого. Я так был рад ощущению чистоты, так растрогался - поцеловал ее натруженную руку. И был награжден скрипучим смехом.
Ничего, в общем, интересного, а вот вам история:
В лапах у проституток
Шигадзе, куда мы приехали из Ласы, - второй по величине и значимости город в Тибете. Знаменит монастырем Ташилхумпо, здесь резиденция Панчен-Ламы, здесь один из самых крупных монастырей Гелугпа. У монастыря 26-метровая позолоченная статуя Будды Будущего - Майтрейя.
Дима остался у рюкзаков на вокзале, мы с Женей пошли искать подходящую чифарню. Только я завернул за угол, как увидел ласково улыбающихся хозяек с вязаньем-рукодельем в руках, а в заведении - ряд кабинок с занавесками. Что за харчевня? Захожу, а хозяйка-то игривая оказалась, приобняла! Ну я тоже не растеряха, так мы, приобнявшись, в кабинку и вошли. Она меня усаживает, а я ей пальцем на причинное место указываю: «До шао цьхянь?» («Сколько стоит»)? Думал, что застесняется, а она три пальца показывает. «Что? Триста юаней? Да ты проститутка?! Это я с тобой заигрываю, ты-то всерьез!» Потом было так, как я много раз видел в кино в разных вариантах, но не думал оказаться в роли героя. Я начал вставать, улыбаясь: «Нет-нет, родная! Мне это сейчас ни к чему. Риса бы, лепешек...» Начал вставать, но не на ту нарвался: она показала два пальца. Я: «Ноу!». Тогда она вцепилась в меня и каким-то приемчиком опрокинула на лавку. Тут я испугался, заорал: «Женя! Женя! Дима!» Женька смеялся где-то за занавесками и не думал мне помогать. Мне удалось встать, она вцепилась в меня сзади. На офицерском ремне, как на буксире, я матерясь поволок ее к выходу. Там она отцепилась, и я вырвался на волю, загромыхал сапожищами по брусчатке тротуара, отбежал подальше: «Ну, твари! Вот я за хлебушком зашел!» Больше месяца ходил по Китаю без всяких опасений, а сейчас... Затащат, разденут, последние баксы из трусов вытащат, падлы. Еще с час у меня подрагивали пальцы рук, как после драки.
6 ноября
Сидим у поселка Лао Тингри, на повороте дороги, ведущей к Эвересту и знаменитому монастырю Ронгбук. Если попутки туда не будет, экспедиция закончена, поедем обратно, в сторону Ласы, в сторону дома!
Я уже писал о старухе-тибетке, которую до колик рассмешил вопрос, заданный по-русски: "Почему вы нашего Рериха в Ласу не пустили?" Потом мы многократно задавали этот вопрос тибетцам и, на удивление, рассмешили одного монаха, содержательницу харчевни и других. До катания по земле как у той старухи не дошло, но здесь явно что-то есть!
О женщинах
Я им тут все ручки целую, как галантный француз русской крестьянке. Реакция соответствующая. Ну, не всем, конечно. Как-то в скучном городке мы с Женей пошли искать факс. В самом большом здании поселка в кабинете с портретом молодого Мао сидели две девушки, одна из них живо заинтересовалась нами. Она говорила чуть по-английски. Привела в комнату «май френд» (жених, наверно, его не было). Чай, печенье трех сортов, яблоки хорошие, груши. Закончила в Пекине какой-то университет, ну и скучно ей здесь, конечно, а тут мы. Подарила нам подробную карту Тибета, дала полезную информацию, все бегала, суетилась, чай подливала - заботилась то ли как о детях, то ли как о господах... Потом помогла Диме обменять 100 долларов на юани, со всего поселка деньги собирала.
Китайские мужчины внешне мне нравятся больше, чем их женщины. Не пойму я их красоты, до наших кореянок им далеко. Безусловно, на них сказывается, что Китай еще не полностью вошел в мировой процесс (и не войдет, скорее нас всех окитаит), на женщинах нет того лоска, того последнего штриха, который наводит на человека культура. Но есть и еще что-то, мне непонятное. Например, почему они так двигаются? Такая походка впору мужчине, она лишена женской плавности.
Китайские женщины за 30 пялятся на нас, общаются одинаково, как и их мужчины. Девочки до 12-14 лет бегают за нами стайкой. Когда же они вступают в нежный, ранимый возраст от 14-15 лет и выше - совсем другое. По правилам хорошего китайского тона, ей нельзя на нас смотреть, а ведь хочется! Иная посмотрит украдкой, а мы ей жест "непристойный" вроде воздушного поцелуя. Она буквально бежит в испуге, ее корчит, мимика как в конвульсиях, а мы от смеха с лавки падаем вверх тормашкам
Автостоп в свете указаний «Черного человека» С.А.Есенина
Чем Дима хорош - любит общаться с людьми, в этом ему проигрываем я и Женя. А в подобных путешествиях, когда ты зависим от людей - это очень важно. Например, когда нас в полицию забрали, у меня с Ж. челюсти отвисли, и Дима первый начал полисменов забалтывать. Сейчас я сижу, пишу это, а Дима вовсю общается с охраной моста. А я ему под руку (под язык) показываю им иероглиф, означающий чай. Так мы вдвоем работаем, меняем их любопытство на наш интерес. Бомж-бартером занимаемся. Чаем не напоили, а дали сигарет, масла в кашу и бензина на примус.
Зато Дима оказался хуже меня автостопщиком: очень неохотно одевает маску, не хочет слушаться советов Черного человека. Если у нас неприятности, если нам тяжело - он так и стопит машину: с каменным лицом.
- Дима, улыбайся, раздвигай губы в улыбку!- нервничаю я. Ведь «казаться улыбчивым и простым - самое высшее в мире искусство». Сам я на дороге постоянно на «товьсь», дацзыбао наготове, улыбка лицемера не сходит с лица. «Это ничего, что много мук приносят изломанные и лживые жесты». Машина проноситься мимо, и мы освобождаемся от Черного: "летит моя трость...", летит наша ругань, исполняется ритуальная дорожная пляска ненависти замученных автостопщиков.
…………………………………….
Ма-а-аленькая деревушка. Сидим на рюкзаках, ждем попутку. Тибетские флаги воткнуты в землю на участке 20х5 метров. Рядом строение, в нем все пространство занимает здоровенный молитвенный барабан. Две старушки - потом молодая к ним присоединилась - ходят уже кругов 10 вокруг всего этого. Типа дома делать нечего, пойдем помолимся, разомнемся! Потом молодая ушла, а старушки все ходили, ходили, держа в руках какие-то камушки. Долго мы сидели, долго они ходили.
Косяк «нерестится» и «сваливает»
Еще в Южном на меня пало подозрение, что я могу отколоться от экспедиции. Я вынужден был оправдываться. И уже в Китае что-то снова ляпнул не подумав. В Ченду мы решили: кто свалит, тот дерьмо.
Подъезжая к Ласе, Косяк громче всех пел «Голубой вагон», потом что-то переменилось. В чифарне обиделся на хозяев, что они не сделали ему скидку за неплохой, скажу искренне, придуманный им рекламный ход для их заведения. Потом обиделся на нас, что мы идем искать место ночевки к Потале («Уже ночь, спать пора!»). Цеплялся, в основном, к товарищу, я его пытался успокоить, помирить. А ведь это был двойной праздник: мы добрались до вожделенной Ласы! И ровно месяц пересечения границы. Потом немного развеселился, когда наняли велорикшу и с песняками поехали к Потале: он на сиденье с рюкзаками, мы сзади, прицепившись как лакеи. Потом он позвонил в Южный близкому человеку и после этого звонка стал совершенно невыносим.
Мы пили спирт на ступеньках одной из статуй Будды, я ему что-то резко сказал, и началось: он замахал руками, затрясся, как лосось над нерестовой ямой, и к нашим ногам посыпались все его деньги — доллары и юани. Мы с товарищем набросились на них: ведь была ночь, поддувал ветерок, эпизод мог закончиться плачевно. Косяк бросился наверх, к палатке. Потом вдруг поднимается снова снизу с компрессионным мешком спальника. Ага, упустил мешок с горы вниз и занимался скалолазанием. Мы молча наблюдали за этим театром. Спустился вниз с битком набитым рюкзаком, что-то крикнул мне и… полез на Поталу! А мы и не видели раньше этот проход во дворец, а то бы воспользовались, конечно.
Итак, это был первый за всю экспедицию сознательный «свал в дерьмо». Товарищ, немного погодя: «Я пойду за ним». А я пошел бродить по ночному городу, с горечью сознавая, что мы уже не КОМАНДА. Зашел на какую-то смешную дискотеку, где китайцы танцевали что-то вроде летки-енки, паровозиком держась друг за друга. Наивные… и дружные китайцы. А мы? Что мы без конца собачимся?..
Утром услышал из палатки, что они как ни чем ни бывало переговариваются друг с другом. Нет, я это так не оставлю! Пора, видимо, эту уже снулую горбушу отправлять домой к компьютеру. Стул, задница, переходящая в голову, к голове - Интернет. Пусть путешествует, как большинство, а этот Путь не для него. Сказал из палатки товарищу: «Давай делить бабки, я тоже сваливаю, надоело». Веселые разговоры прекратились, и я потребовал собрания.
В каком-то компьютерном салоне включили диктофон, и мы начали.
«Если ты порядочный человек, бери деньги на обратную дорогу и уезжай, — нажимал я, внутренне надеясь, что этого не случиться, без него будет скучно. — За такое тебя поперли бы в два счета из любой экспедиции. Или ты хочешь бесконечно эксплуатировать нашу дружбу?» Товарищ на него — в том же духе. И Косяк не молчит — виновато голову не клонит. Не люблю, когда не признают свои ошибки. Сказал: «Виноват» — и баста, закончили. Точку поставил товарищ, ведь он его напарник на Гору. Мы его простили.
Косяк снова сваливает
Итак, его деньги остались у нас. А без денег в кармане в чужой стране, пусть и с друзьями, человек чувствует себя чрезвычайно неуверенно, по себе знаю. А что делать? Ждать, когда он в третий раз начнет «нереститься» и подставит всех под удар?
Мы на вокзале. Через 17 минут автобус отправляется в Шигацу. Один Косяк не торопится: пока мы не отдадим ему его деньги, он никуда не поедет. Я растерян, ситуация не укладывается в голове, хотя она по всем канонам чрезвычайно проста: группа на маршруте, и в ответственный момент один человек отказывается идти. Товарищ тихо взбешен, говорит ему: «Мы уезжаем без тебя, отдавай веревки, ледовые крючья, один котелок!» Уговорили, что в автобусе деньги отдадим, сейчас некогда. Вот что я тогда записал: «Он сидит впереди нас, я вижу, как он естественно и ненатянуто шутит с тибетцами, смеется. Вот на перевале вместе с ними кинул в окошко цветную бумажку – себе и нам на счастье. Мой многолетний друган. Еще не знает, что уже обречен. Даже не увидит Гору. Товарищ только что сказал мне, что Косяк будет исключен из экспедиции и отправлен домой. Я поддержу любое его решение: не мне с Косяком на Гору в одной связке лезть, а товарищ ему уже не верит». На вокзале в Шигацу товарищ передумал: «Пусть исправляется». То есть оставляем. Я тогда только горько усмехнулся, я был уверен: четвертый его «косяк-дерьмо» не за Горой.
...............................................................................................................
Переночевали мы тогда в Шигацу хрен пойми где, на «графских развалинах». Пьяный тибетец ночью подходил, нож-меч свой показал с угрозой, Дима ему - свой. У всех тибетцев ножи здоровенные на поясе, а прячут их почему-то в карман, не висит. Потом другие тибетцы подошли, воды горячей принесли.
Женя о Шигацу: дебильный город аптекарей и проституток. Действительно, их многочисленные салоны подозрительно дополняют друг друга.
Как Вова из тайги к людям вышел
Тем, кто не путешествовал по глухим провинциям Китая, практически не посещаемых иностранцами, трудно представить, какое любопытство испытывают к ним китайцы.
Как-то в небольшом городке мы не торопясь по периметру обходили китайский рынок размером с квадратный километр. Тысячи глаз молча, напряженно, как стрелка компаса за мощным магнитом поворачивались следом, только что взглядами дырку не прожигали. Мы проходили дальше, и у нас за спиной «стрелка компас» начинала «бешено вращаться»: все вдруг кричат, смеются, обмениваются впечатлениям на твой счет. Или, бывало, окружали нас, трогали руками, восхищенно качали головами, а ты не торопясь режешь толпу как нож масло, все мгновенно уступают дорогу. Особенно их, поголовно безбородых, поражали наши «звериные» заросшие челюсти. А я еще хотел к своему стилю «милитари», совершенно неизвестному в Китае: сапогам и камуфляжу - хотел у себя на стриженном затылке их свастику выбрить, солнцеворот, чтобы уж совсем был хорош красавец, чтобы они от восторга валились снопами у меня за спиной. (Но не получился солнцеворот). Это любопытство одновременно и смешит, и озадачивает, и, каюсь, внушает совершенно необоснованное чувство собственной исключительности.
Постепенно к этому привыкаешь как моряк к штормящему морю, как бывалый таежник к тайфуну в лесу: деревья качаются, шумят, даже задевают тебя, но ведь это всего лишь деревья...
И вот как-то на вокзале мы неожиданно пересеклись с европейской молодежью: немка, француз с явно алжирскими корнями, и блистательная пара англичан. После месяца сплошных китайцев я обрадовался им как Робинзон Пятнице. И Женя с Димой- как родных увидели! Очень хороша была высокая улыбчивая англичанка. Как от солнца свет от нее лучилось то, что только французы сумели обозначить одним словом, по-русски примерно так: обещание счастья. Я пялися на нее как сто китайцев вместе, млел в этом потоке… потоке чего? Не понимал. Постепенно почувствовал, что суть не только в обаянии красивой девушки. Разобраться в этом помог ее бойфрэнд с умными глазами и сдержанными жестами. Единственный из них он бегло говорил по-китайски. Как выяснилось, в Тибет они въехали через Россию и Монголию, Китай и находились в пути уже не меньше нас.
Так вот, я почувствовал, что и к этому парню, и к остальным меня влечет чуть ли не болезненный интерес… Как из тайги к людям вышел! И уже много позже вспомнил научную статью, где на генетическом уровне доказывалось, что на заре человечества, когда люди делились на эти пять олимпийских колец-рас: красную, белую, желтую и т.д. – белые и черные были еще вместе, а вот желтая уже отделилась. Т.е. даже негр по крови мне ближе, чем китаец! Вспомнил и Киплинга, про Запад-Восток, что «с мест не сойдут». Так что же это было за притяжение? То, что на одной волне цивилизации – атлантической, мы сюда вместе прилетели? Близость наших культур? Просто обаяние приятных людей? Или все таки голос крови? «…с мест они не сойдут.» Никогда? Не скоро, это уж точно.
…………………………
Приехали в Лао Тингри (Старый Тингри). Это маленький одноэтажный поселок, один, наверное, из самых космополитичных в Китае по количеству иностранцев на душу населения. Кого только нет! Ведь это центральная дорога Ласа - КТМ (Катманду, Непал). Зашел за поселок, повернул налево - там Чо-Ойя, гора-восьмитысячник, а перед поселком повернул - кати- иди на монастырь Ронгбук, Эверест. Много примитивных гостиниц, лавок на все случаи жизни. Мы остановились (потом) в самой дешевой, низенький хозяин участвовал почти во всех китайских высотных экспедициях. В первый раз увидели издали Эверест. Над ним знаменитый его ветровой флаг над северо-восточным седлом, мощный ветер снег словно облаком сдувает в абсолютно безоблачное сине-черное небо. Женя с Димой смотрят на это издали безобидное зрелище как два кролика на удава. Жека смотрел-смотрел - ему холодно стало, начал по лавкам приглядывать еще одни штаны, Дима следом. А я, косяк глупенький - не понимал еще ничего...
Полезли ночевать в гору за поселок. Дома идешь в гору, пыхтишь, ноги болят, связки хрустят - а тут мышечной усталости никакой, только сердце как бешеное и дышишь, дышишь как насос какой, аж ребра болят. Это от высоты. Кислорода здесь в воздухе 60-65% от нормы. Я шел и радовался: Жека у какой-то лошади овса для меня подзанял! Дома я настойкой овса желудок лечил, а в Китае его почему-то нет, только в Тибете. Вдруг мрачные Дима и Женя мне навстречу спускаются: да не одни - с Косяком. Он потерял каркас от палатки. Где? Идут выяснять. А я остался один в темноте с вещами. Свечу фонарем - в ответ 10 пар разноцветных точек невидимой стаи тибетских собак. На храм недостроенный посвечу - срывается стая ворон, точь-в-точь сахалинских. Земля - кремень без травинки, ветер, холод, тоска: «Нахрена...»
Накрылись тентом, проснулись утром в инее и побежали, побежали в чифарню чаем отогреваться, лопать замечательные блины-лепешки в обществе тибетцев. Печка топится овечьим пометом, горит отлично. Нам предлагают тибетское пиво - чанг, напоминает сразу и слабую брагу, и квас, приятный напиток. Я хлопнул стаканчик - и хватит, именно на чанге залетел великий Месснер, амеба стала жрать его печень. Потом пошли в гостиницу устраиваться, хрен с ними, с деньгами, здоровье дороже.
Женя предложил послать Диму обратно в Шигадзу покупать палатку. С учетом командировочных это потеря около 100 долларов — мощно нам Косяк напакостил! И найдет ли Дима подходящую?
Да тут Дима блинов поел хорошо, чутье в нем проснулось: подошел к автобусу, а в нем наш каркас! В автобусе потеряли. На радостях за честность прикололи шоферу медаль "За доблестный труд".
Верх и низ. Размышления по поводу «Зачем идёте в горы вы?»
«А если сказать честно, то я не знаю, почему я хожу в тибетские и гималайские экспедиции. Что-то манит туда, а что — я не знаю».
Эрнст Мулдашев. «В поисках города богов». Том 1, стр.11
«Я стою перед моей возлюбленной Джомолунгмой, чья притягательная сила навсегда останется для меня загадкой».
Райнхольд Месснер. «Хрустальный горизонт», стр.109.
Мы стоим на окраине Старого Тингри и смотрим, смотрим вдаль... на Неё...
- Вот мы и увидели Гору, - сказал задумчиво Женя, ни к кому не обращаясь. — Вживую, не на фотографии. (Задумчиво и даже как-то скорбно, скорбя. Вот и еще одной нашей мечте – конец. Мы Её увидели).
Мы помолчали, сознавая торжественность момента. Эверест! Сколько мы прочли книг о тебе, сколько мечтали! Как Черный камень Каабы для правоверного- такова же сила твоего притяжения для любого путешественника. Нет числа подвигам, совершенным на склонах этой Горы. Во имя чего?
Вы никогда не задумывались о «верхе» и «низе»? Я — нет. Но четыре года что-то подспудно формировалось во мне, и как-то в ночь на субботу 8 декабря 2001 года мысли о «верхе» и «низе» обрели свои зыбкие формы. Конечно, скорее всего, я здесь не оригинален, очень много людей на Земле не только живет, но еще и думает о жизни.
Начну с такого примера. Мне дороги, например, топи и болота в треугольнике Южно-Сахалинск — Анива — Корсаков. Там, среди печальных лесов встречаются замечательные, никем не знаемые полянки со знаменитой сибирской ягодой княженикой. Не боясь сборщика дикоросов, в полный лист стоит сочная черемша. И все же мне милей высокое место в районе пика Чехова. Весной все проклянешь, продираясь в тумане по холодным мокрым зарослям, и — каков контраст! — ты на заветном альпийском лужочке. Посередине веселый звонкий ручей, на одном берегу бутоны диких весенних цветов и бабочки летают, на другом горный лук стеной стоит. Вокруг бамбук и непроходимый кедровый стланик, а здесь - рай, тут душу лечу каждую весну. Она, душа, здесь неожиданно становится большой, больше тела.
Почему так? Почему с юности и по сию пору мы с друзьями ходим в основном почему-то вверх, на наши невысокие, полуторакилометровые сахалинские сопки? Например, не далее как в феврале 2001 года на общем собрании Слава Козлов (сахалинский отряд МЧС, работал на Лходзе в Гималаях) сказал:
-Ребята, мы на острове живем. Почему мы зимой по морю, по льдам не ходим?
Действительно, почему? Подумали ребята, согласились со Славой: да, мол, хоть раз надо сходить… А пошли в зимний поход все-таки на знаменитую гору Спамберг, вверх опять полезли, а в ту аномальную зиму там до сорока морозы с ветром были… (Как версию можно принять, что вершины «намолены». Как в Православии иконы и т.д. Со времён Пилсудского, Штернберга и других сахалинских исследователей на эту тему накоплена масса материала, который ждёт своего системного аналитика. Но я не об этом.) Сколько раз я заводил эти «провокационные» разговоры: пойдемте, погуляем по Корсаковскому плато! Или: давайте зимой с Охотска до Озерска дойдем напрямик по озерам!
Смотришь в глаза приятелю и видишь там весы, и твое предложение - не перетягивает. А что перетягивает? Горы.
Сейчас я уже не завожу эти разговоры — я рифмую: Тибет — в тебе, истина — в тебе, в каждом из нас. Об этом ниже.
Ты скажешь, читатель: ну, это вы, путешественники, «отмороженные», таких мало. А у меня свои удовольствия и заботы. Отвечаю: у тебя тоже есть «верх» и «низ», и стремишься ты, как все — вверх. Ведь суть не только в физических величинах, в духовных тоже! Вот два характерных, понятных всем примера.
Как-то давно уже получилось так, что я обманул одного человека. И тогда, и сегодня я не очень раскаиваюсь, хотя мне и неприятно это вспоминать. Дело в том, что он — я чувствовал это и знал фактически — был нравственно ниже меня, и потому обманул легко. А как-то я пытался проделать то же самое с человеком, который, я это знал, был нравственно выше меня. Я долго мучился, но при всей материальной выгоде предприятия не смог этого сделать. Разумеется, два этих примера субъективны, не все так просто. Иногда я стараюсь «увидеть», вообразит в физических величинах те страсти, которые пока еще, слава Богу, бушуют в моем стареющем организме, и что же? Чаще вижу не четкое поступательное движение вверх или вниз, а какие-то спиралевидные вихри неправильной формы, во всех направлениях, «протуберанцы», кривой полет вилка капусты Володи Сучкова… Но если взять не два, а массу, миллионы таких примеров, то «низ» в итоге не побеждает «верх». Я даже формулу нащупал гармоническую: ВСЁ И ВСЯ СТРЕМИТСЯ ВВЕРХ ВЕЗДЕ ВСЕГДА. Крутой альпинист и последний бомж из подвала — суть, направление их стремлений одно: верх. Очень часто, не замечая того, в разговорах мы оперируем высотными координатами, и это не спроста. Наш язык нас не обманывает! Например: «Я придумал решение проблемы, и душа моя от радости»… провалилась вниз? Нет, конечно, вверх душа воспарила. Вот еще пример: любовь, всего живого основной инстинкт. Куда нас уводит это высокое чувство? Вверх. Ты скажешь, что кругом и рядом это чувство ведет к преступлениям и ненависти? Тогда это не любовь, а преступление и ненависть. Сказано: Бог есть Любовь. Где Бог в христианстве? Не внизу… Греческие боги тоже, на горе Олимп жили, не в болоте с лягушками. (У которых, видимо, также есть свой верх и низ.) Можно привести и очевидные низкие примеры, гадости всякие, но я не хочу, неохота, их и так полно в нашей жизни.
Видимо, этот же принцип действует (но не столь явно!) и по горизонтали, «в длину». Это когда вы идете не вверх, не вниз, а просто вперед - в делах, в словах, к Северному полюсу, даже если в пещеру опускаетесь — все равно это движение со знаком плюс. Все гениально просто: вверх (вперед) — хорошо; вниз (назад) — плохо. Даже если ты с победой домой с радостью возвращаешься, к жене, к детям… В любом(!) возвращении есть горечь опустошения.
Тибет. Гималаи. САМЫЕ ВЫСОКИЕ на планете горы. Невозможно сказать «за всю Одессу», за все века и тысячелетия, но почему? — почему в одном только XX веке именно туда стремились проникнуть две самые могущественные силы столетия? Красные и Коричневые. Красным не повезло изначально: Сталин не любил мистику и у себя к 37-му году передушил всех ее явных адептов, зато Гитлер… Этот людоед был романтик, мистик. В 44-м году последним отчаянным усилием, уже издыхая, он послал туда корпус любимца, избранника, эсэсовца. Что там вверху за соломинка была, за что он пытался ухватиться? Мистика нацистов давно уже не секрет, но она является лишь следствием из причины, лишь неправильно сделанным выводом из загадочной силы с вектором вверх-вперёд. Повторяю, трагическая история Красных и Коричневых — это малая толика из тысячелетних попыток людей познать священную, САМУЮ ВЫСОКУЮ ЗЕМЛЮ на Земле.
Я здесь пытался прицепиться к теории «верх — низ» какими-то моральными, человеческими категориями: обманул, не обманул, высокое чувство, низкое, Гитлеры, Сталины, а подспудно чувствую, что теория слишком крупна для этих категорий, что она абсолютна, она не человеческая, а шире гораздо. Для неосторожного человека в ней «зарыта собака», она просто опасна. Ведь живу я в реальной стране, окружают меня живые люди. Кто нравственно выше, кто — ниже, решает, наверно, все же Бог, а не человек. А если, например, я начну это делать в Тибете, незнакомой стране, где так нужна поддержка товарища, плечо друга? В конце концов, такие заумные думы столкнут меня с уголовным кодексом какой-либо страны и лишат дружбы с многолетними друзьями. Я этого не хочу. Кто вслед за Родионом Раскольниковым пойдет дальше меня, вверх ли, вниз — флаг (топор) ему в руки, я ему не попутчик.
Может быть всё, что я здесь написал, кому-нибудь покажется наивным. Или очевидным… Зато это искренне и основано на личном опыте. Мне никто это не объяснял, я ничего про это не читал, я всё взял из своего 33-х летнего опыта хождения в невысокие сахалинские горы. И уже написано выше, что высота горы (и даже её наличие!) для неофита не имеет принципиального значения. Достаточно подняться со стула, на котором вы читаете это. Почувствовать разницу. Сделать движение. Мысленно или физически. Желательно — вверх.
Скажете: «Ну вот, наш доморощенный сахалинский философ выискался, скучно!» Но ведь я иду, поднимаюсь в Тибет! На склоне лет… Уж простите, пожалуйста, не буду больше философствовать.
…………………………………………………………………….
Женя решил отменить Шиша-Пангму, одна из причин - там уже были приморцы в этом году, а мы с ними в одной Дальневосточной федерации альпинистов, нам надо отметиться на особицу. Вторая причина: на Чо-Ойе мы надеялись объединиться с казахами, а капитан у них - наш знаменитый земляк Денис Урубко, хороший знакомый Жени и Димы, я знаю только его отца. Вроде так, такие причины.
Многого на Чо мы не добились - толком не знали маршрута подхода к Горе. Дима считает, что в этом виноват руководитель. Я с оговорками («выигрывает спортсмен, проигрывает тренер») согласен с Димой. Вообще, думаю, талант Жени заключается больше в организации, а не в воплощении задуманного. Организация часто сложнее, чем воплощение. Например, каждый американец знает, кто выиграл Гражданскую войну. А вот кто у победителя был начальник штаба - второй (а может быть, и первый человек!) - знают единицы. У Жени есть способность к анализу, скрупулезность, внутренняя смелость (я ему еще лет пять назад говорил, что мы с Димой «наглые» снаружи, он один – изнутри. ). Если говорить примерно, то мы с Димой лидеры на одну треть, а Женя на две трети и Женя стал лидером и там и там, и в организации, и в воплощении задуманного. Почему? Я уже писал, что очень трудно найти людей для мероприятия, подобного нашему. Человек 100 мы с Женей параллельно" прокачали", прежде чем объединились. "Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков" ( В.Высоцкий).
Тогда, 26 октября, как-то все просто произошло. Сидели мы в блинной у тибетцев. Под рюкзак. «Чомолума?» - спросил кто-то из тибетцев. «Нет, Чо-Ойя!» И пошли.
Счастливая суббота
Громадная каменистая долина побольше Сусунайской, острый угол упирается в сияющую Чо. Начался очередной и решающий этап экспедиции. Рюкзаки тяжеленные, особенно у Димы, одышка, а нам хорошо: теперь мы зависим только от себя, надоел автостоп, ожидание. И проблема факса - все позади, потом.. Но неправильно выбрали направление, к вечеру подошли к сухой горе., воды нет. Она блестит в лучах заходящего солнца километрах в пяти на запад. Быстро, быстро туда. Женя отстал - спина болит. Кое-как успели поставить палатку в каменном загоне для скота, аргал разгребли, воду вскипятили - солнце село. На следующий день подходим к какому-то поселку - тибетец от отары бежит:
- Чо-Ойя?
- Ес, ай ду.
- Як?
- Яков предлагаешь? А сколько стоит?
100 долларов на песке нарисовал.
- Дорого.
Скинул до 70.
- Хорошо, подумаем. Где живешь? Веди ночевать, там поговорим.
Он привел нас в приличный (для тибетцев) двухэтажный каменный дом. Два старика (косы, серьги каменные разноцветные в ушах, очень импозантные), старуха, жена, ребенок. Увидели чехол от палатки (нам нужна вторая, штурмовая палатка).
- Палатка есть?
- Есть.
- Сколько?
- 100 долларов.
- Дорого.
Скинул до 70.
- Что-то всё у тебя сначала 100, потом 70... Ну давай, показывай, что тебе альпинисты надарили...
Штурмовая двухместная палатка, шведская, новая, судя по не выветрившемуся заводскому запаху. Но очень потрепанная, шить надо. ( Видно, один раз в деле была. В большом деле. Не хотел бы я быть в таком деле). Женя с Димой в этот день в соседнем доме палатку шили, я там ножную машинку нашел. Тут приходит тибетец, хорошо, лучше Димы, говорит по-английски. Сирдаром (начальником) шерпов в Непале работает, пришел домой в Тибет зимовать. Крепкий такой, грязный, во всем альпинистском, приятное, открытое, смышленое лицо. Рассказал новости. С Шиши, с Чо группы сошли, конец сезона, на Эвересте корейцы замерзают, очень холодно там.
В итоге предложили за двух яков что-то дорого, мы отказались. К палатке купили еще горелку фирменную и баллон с высокогорным газом, всё за 40 долларов. И свитер из шерсти яка для Косяка — он потерял часть одежды.
Нам снова, третий раз уже, «дали крышу». Ночевали на плоской крыше (чтоб денег за теплый ночлег не насчитали). Утром варил кашу из кукурузы. Спел всей патриархальной семье Розенбаума: « …как то раз по Ланжерону я плелась, только порубав на полный ход,парарура, порвали!..» Очень понравилось, особенно старикам. Поговорил с жильцами как мог. "Мао Дзе Дун - окей?" "Да". "Дэн Сяо Пин?" - то же. "Дзян Дзе Мин?" - да. "Нет! - я ему жестом, улыбкой кривой, - обманываешь!" Улыбнулся старик: "Мао Дзе Дун - ноу!"
27 октября кое-как расплатились за ночлег и прочее - и дальше. Не по себе мне было в тот день. Шел и думал: в чем дело? Почему мне так неуютно? Потом вспомнил слова, которыми напутствовал в Тибет Якова Блюмкина профессор Военной академии РККА АлександрСнесарев:
«Перед вами белая стена Восточного Гиндикуша. С его снеговых вершин вам придется спуститься в трущобы Северной Индии. Если вы познакомитесь со всеми ужасами этой дороги, вы получите впечатление потрясающее. Это дикие утесы и скалы, по которым пойдут люди с ношей за спиной. Лошадь по этим путям не пройдет. Я шел когда-то этими тропами. Переводчик моего друга из свежего и бодрого человека стал стариком. Люди седеют от тревог, начинают бояться пространства. В одном месте мне пришлось отстать, и когда я вновь догнал спутников, то застал двух переводчиков плачущими. Они говорили: «Туда страшно идти, мы там умрем…»
И тут я понял, в чем дело: я вообще подвержен разным фобиям, и в этой громадной черной долине, замкнутой впереди ледяными горами, я начинаю бояться пространства.
Гора - вот она. Красивая и грозная. А у меня уже ангина от встречного ветра из Непала. Я так и прозвал его: непалец. Дует, в основном, после обеда. Мог бы и потеплее быть, ведь с Бенгальского залива дует. Это Индийский океан, до него примерно 1000 км, совсем пустяк. (До Сахалина 4 тыс. км).
Тут повозка попутная. 100 юаней до перевала. Какого - фиг пойми. "Ну ладно, поехали". А ветер! Мы идем, рюкзаки едут. Ветер, если чуть в бок дует, тогда я один локоть выставляю вперед, словно парус, и - хоть и встречный почти! - а толкает, помогает: ложусь в крутой бейдевинд (эй, яхтсмены, поправьте, если не так).
Возничий не хочет ехать дальше, лошадь из-за ветра ледяного жалеет, спрятался за здоровенный камень, на песке пишет: 80. То есть не надо 100. Мы ему тумаков слегка, злые: "Договорились? Вези, падла!". (Шокирую? Вы не представляете, не понимаете). Довез до какого-то второстепенного, как оказалось, перевала, уехал обратно. А, видно, акклиматизация для этой высоты еще не поспела, сломался Косяк. Валяется на щебенке с песком.
А воды нет, а ночевать пора. Косяк: "Давайте без воды!" Хотя сам не помнит, когда без воды ночевал. Жека сурово: "Поднимайся, пошли!" Поднялся Косяк... Ветер песок в барханчики свивает.
И меня по ветряному свею,
По тому ль песку
Поведут с веревкою на шее
Познавать тоску.
Будет здесь моя погибель с грёбаными альпинистами…- думает Косяк.
………………………………………………………………………………….............................................
Что значит - сделать усилие и - судьба повернется в твою сторону. Через час мы ставили палатку за пастушьей ветровой загородкой, недалеко от белой из-за сильной минерализации ледниковой реки. "Беловодье" - не в подобные ли места бежал от царей за божьей жизнью русский люд?
Тут Дима нас приятно удивил, он вообще не чужд новшествам и экспериментам: начал делать костер из аргала. Аргал - это высушенный помет яков, овец и прочих горных козлов. Горит плоховато, только на ветру или с искусственным поддувом, его надо уметь выбирать. Я потом у Димы учился.
- Димчик, смотри, какой чудный аргальчик, вишнёвый, красивый.
- С ума сошел! Это же ты с вечера наср…!
- А-а... А вот? - беру рукой, разглядываю. Дима даже не нагибается. Пнет ногой - он летит тяжело, как бомба. Значит, пусть дальше летит. А который как фанера над Парижем - легко, с шорохом - в костер. Специалист по дерьму, первый с Сахалина. Шутка, а его эксперимент сберег нам немало бензина, а горючка в Гималаях как на войне патроны, дороже дзямпы.
Ночью Косяк два раза кричал, будил нас, мы смеялись-ругались, да слух у Косяка хороший. Четко слышал сквозь биение тента о палатку одно тихое рычанье и 6-8 мерных вдохов, что-то нас вынюхивало. Косяк не большой трус, но чем дольше живет Косяк, тем дольше ему жить хочется.
С утра подвезли на военном грузовике. У офицера три больших звезды в ряд, дацзыбао показал - руку жмет с поклоном. А шофер-солдат за кузов заводит и денег требует. Умора. Завезли на какой-то перевал, тут даже суслики не живут, и уехали. А маршрута подхода к Горе не знаем. Женя кошки одел, пошел на разведку: Чо совсем в стороне. Переночевали, пошли вниз, в сторону Горы. Глядь - меж камней вроде золотой корень растет. Сладковатый на вкус, на наш мало похож. Накопали малость. Спустились к безжизненному и грязному озеру, нашли травки убогой кусок, заночевали с сусликами, все веселее. А холодно! Одежда такая, что до восхода солнца и думать не хочется вылезать, а это 12-14 часов лежанья-думанья в покрытом инеем спальнике. А если с вечера чаю перепьешь и ночью по нужде захочется... Эх, пусть космонавт Леонов вспоминает, как он в космос выходил!..
Утром вышли на ледник, что с Чо течет. Лед внизу, наверху кучи щебня конусообразные, настолько правильной формы, что кажется: вот-вот увидишь транспортерную ленту, а потом выскочит откуда – невесть толпа маленьких китайских строителей, и будут они скакать вокруг тебя, как вокруг невиданного жирафа. Такое уже бывало. Так мы и шли по этим конусам как по гигантскому горно-обогатительному комбинату. Обошли одну матерую трещину ледника. Камешек кинешь - ой, долго летит. Прямо - сияющая Чо, с ее снежного карниза "непалец" тучу снега флагом сдувает в безоблачное сине-черное небо. Нам внизу от него тоже достается, на мне вся одежда, под маской кусок чеснока - першит в горле (ангина?). И, кажется, уже есть температура - простыл. Солнце здесь хорошее, жаркое, но напоминает раскаленную буржуйку в продувном бараке с сосульками по углам. Я б тех, кто в теплой квартирке Сталина хвалит и не понимает, что он говорит, в Гималаи б ссылал на 10 лет без права переписки.
- Володя, караван из Непала идет, - Дима мне.
- Как? Где? Мы здесь не одни?! - обрадовался я. - Надо взять у них дзямпы во что бы то ни стало! Жратвы уже нет, результата еще нет, значит, надо вперед идти, а еще назад возвращаться! Ребята отстали, у меня словно второе дыхание, слышу - чуть-чуть колокольчики на невидимых яках позвякивают, где-то вверху. Лезу, лезу вверх... Задыхаясь, крикнул туземцу-якмену: "Дзямпа! Дзямпа! Чифа (еда)!" Как в песне: "Вперед смотрящий смотрит лишь вперед, ему плевать, что человек за бортом". Караван, не останавливаясь, ходом прошел в Тибет, исчез за ледовой речкой.
В тот вечер я плюнул на дежурства и все свои обязанности, натерся "звездочкой", "Кимом", наглотался Жениных антибиотиков и, равнодушный ко всему, залез в палатку. Горело тело, температура.
На вышку хочу
"Хорошее место за железнодорожной насыпью для снайпера. В этой бане Рыжий гасится, главный энергетик страны, когда на Сахалин приезжает", - думал-бредил я в ту ночь под Чо. Впервые по-настоящему захотелось домой. К друзьям, к соседям по подъезду. Погулять по Южному, зная, что есть тыл, теплая квартира, а не промозглая палатка. О работе вспомнил, о ТЭЦ-1, где работаю охранником. Сидишь в тепле, посматриваешь, поглядываешь. Обход сделал - чаю попил. Хорошо на вышке, все знаешь, что дальше будет. Наш же поход можно назвать одним словом: "Не знаю". Ночью тихо поднимется на вышку начкар Петрович - не сплю ли? Не сплю. Тогда разговор задушевный под сигарету: о делах таежных, о браконьерах и инспекторах, самодельных лыжах, собаках.
- Петрович, скажи, ведь не стоит Рыжему на свете жить, а?
-Говорят, он очень сильный организатор.
- Сталинские наркомы сильнее были. Все ельцинисты одним флагом - кровью с большевиками мазаны. Разве дело в «организации»? Дело в человечности...
Ничего не ответит Петрович, заговорит о наболевшем. Что нет жизни в тайге без хорошей собаки, что одни щенки-дохляки в городе, на север за щенком ехать надо.
Хорошо на вышке... Попрут с работы... Не уложусь в двухмесячный отпуск...
На Чо мы поднялись до места, где, видимо, базируются офицеры связи и прочая обслуга экспедиций. Круги камней от стоянок под 10-15 палаток. На ручье - лед, по воду с ледорубом ходили. Сверху нависает, "стекает" вниз красивый ледопад, Альпинисты проходят чуть дальше в сторону перевала в Непал, там у них лагерь АБЦ, оттуда они штурмуют Гору. Так объяснил Женя, если я не напутал.
А караваны через наш лагерь идут и идут с Непала, один за другим. По 2, по 3 за день. И из Тибета в Непал, но реже. Яки глупые как коровы по льду скользят, падают, тибетцы (непальцы?) обветренные, "индейцы" красочные на голову себе показывают, таблетку на песке рисуют: полечи меня! И им здесь не сладко, головы от высоты болят. Женя лечит, одному внутривенное сделал.
У Жени мысль была: сделать разведку Горы и уйти в Непал, пересечь Гималаи! Я горячо поддержал его. Эх, свалиться б с караваном в субтропики (всего-то 1-2 дня пути!), поколбаситься там, отогреться! Потом через КТМ (Катманду) петлю завить в сторону Шиши-Пангмы, вернуться в Китай! Да вот сколько идти до непальской цивилизации, до шоссе? Бензина мало, на аргале не наготовишься. А продукты? Их лечишь бесплатно, а мясо, дзямпу не дарят, цены большие. И, главное, незаконное проникновение в суверенную страну. Поста пограничного там вроде нет, места дикие, но... Дима осторожничает, не хочет идти. И, видимо, прав.
В один из дней двое ушли вверх, Косяк остался у палатки. Пошел прогуляться. Завалился на леднике в воронку-мульду от ветра и под солнышком задремал, даже любимую эротическую сценку как наяву увидел. А, надо сказать, о женщинах в этом путешествии совсем не думается. Организм, умненький, сразу понял, что тут не до хорошего, тут надо выживать, и - надо же! - поднял на солнышке «цветочек» головку! Тут смотрит Косяк сквозь кино свое: летит ворона, в клюве кусок нашей драгоценной сырокопченой колбасы. Как?.. Куда?! Она: карр в ответ, «сквозь зубы». Косяк: это ж не мое, это Пасифик-кафе дало, нам высокогорный паек! Прибежал к палатке: две палки из трех скоммуниздили. Классическое "шерше ля фам" получилось, расплата за удовольствие.
В то же утро Косяк один из двух примусов разжигал, и – то ли высота большая для него, от холода – чуть не взорвался, бросил, разнес примус по камням на запчасти. Колбаса, примус... Сказано было немало слов в адрес Косяка-вредителя.
На седьмые ли, восьмые сутки холодные и длинные, бессонные ночи меня достали. Как-то на полуистерике ночью, вслух (никто не спал): "Вот я лежу, лежу. И не сплю, не сплю. А ноги мерзнут, мерзнут, и до утра мерзнуть будут, я знаю, а мне нужно писать, а я здесь не могу. И не хочу…» Однажды ночью стало плохо: воздуху не хватает, не могу надышаться. С испугу сам себе поставил диагноз: сердечная недостаточность. Разбудил Женю, дал мне что-то от сердца. Дима: ты на сердце полежал, прижал его, это пустяк. Но я в ту ночь твердо решил: пора сваливать. Лучше опозориться, не подыхать же здесь. Завтра же вниз один! А они… Это их альпинистский кайф, не мой. Дорвались до Горы, пока не поморозятся - не отступятся, упрямые.
Утром состоялся неприятный, назревший разговор, кто-то должен был начать его, я начал: бензин, продукты, сколько можно… Я, пожалуй, уйду с караваном... Женя: "Никуда ты не пойдешь!" Я: "Попробуй меня остановить!». Успокоились и решили: уходим все. Они не хотят оставаться здесь вдвоем, нет смысла. Дима, как он потом сказал, уходил с Чо-Ойи глубоко разочарованный. Вот что значит: не знать маршрута подхода к Горе! Сколько времени потеряли! Обратно по караванной тропе в камнях я валил быстрее всех, и чем дальше мы уходили от гpoзно-cияющeй вершины, от "легкой праны высот" - тем веселей и спокойней на душе становилось. Рожденный ползать, я вам скажу, читатель, летать не хочет.
Я не хаю. И не жалею ни о чем. Все было ГРАНДИОЗНО, словами не передашь, видеть надо. 11 дней мы крутились под Чо, мало не показалось. Таких черных "тибетских" рук у меня никогда не было. Зато сделали разведку Горы по ценам, по маршруту, по климату… И бесценный психологический опыт: мы можем! Было б снаряжение...
Обратно гнали отбившегося яка, думали продать в поселке. "Как бы на ночь тебе альпинисткую веревку на рога, чтоб не ушел?.» - думал я. А он через речку – и как бульдозер, не остановишь. Зато нам подфартило желудком овцы, забитым мороженым фаршем.
На этом про Чо всё. Да, чуть не забыл. Однажды вечером Женя первый из нас увидел "рериховские" лучи, они есть на его картинах. Лучи двух-трехцветные, веером, по всему небу. Самое интересное: источник, конус «веера» не на западе, где солнце зашло, а на востоке. Минут 5-15,- и все кончилось.
И еще. Подходя к старому Тингри, на финише уже я обратил внимание ребят на плоский холм справа. Это был гигантский самолет, чуть-чуть до Гималаев не долетел, сел на вынужденную. Женя сделал несколько снимков. Оплывший нос, остатки правого крыла, хвостовое оперение, даже иллюминаторы на корпусе — очень похож на ТУ-144 или Конкорд. Ну, это пусть Мулдашев разбирается, его епархия. И пирамид мы видали немало…
Горная болезнь
Что только ни читал про нее, сколько многозначительно-горделивых рассказов о коварной горняшке… Боялся! Оказывается, и я, и возможно вы, дорогой читатель, много раз ею болели. Это когда с вечера «примешь на грудь» - утром у вас все симптомы. Алкогольная болезнь, морская, горная — всё едино. Единственно, 100 грамм с утра не вылечит, а усугубит. Лечение: двигайся, двигайся, работай с утра до вечера через силу, адаптируйся. Около месяца мы пробивались к Гималаям по высотам Тибета, и уже под Чо нам сам черт был не брат. Я ж писал: тибетцы там болели, мы — нет. Кстати, сахалинцы легче переносят высоту, потому что на острове мы дышим влажным воздухом.
Белая вдова
И все-таки Женя и Дима решили ехать под Эверест, ну и мне пришлось. (Потом очень даже не пожалел, спасибо им. Вот только с ТЭЦ-1 поперли за опоздание из отпуска по волчьей статье за прогулы. А провожали как героя, падлы позорные.)
Обедали, тут двое тибетцев подошли, чуть по-английски говорят:
- Вы в Ронгбук хотите?
- Мы!
- Поехали... на телегах?!!
Дима с Женей договорились с ними за 150 юаней, да я почувствовал неладное, перепроверил: оказывается, 150 юаней в день! А ехать три дня! (Джип идет 2-3 часа!). Начали отказываться, вылезать, те: "За два дня довезем!" Мы: "Если за два дня не довезете, денег вообще не дадим!" "Хорошо, согласны". Вечером привезли в дальний поселок, 30 юаней ночлег. Мы: "Ищите за 20!" Привели они нас в такой домик тибетский... Хозяева, их дети в аргальем дыму, словно черти при фитиле, еле коптящем. У Косяка еще желудок болел, был он желчен,криклив и недоволен: "Авантюра! Утром дадим им 50 юаней, пусть везут обратно! Они травят нас синильным газом!" (Аргал выделяет такой газ). Двое залегли в свои спальники, Косяк сдуру под хозяйские подозрительные кошмы, лежит: не ползает ли что по телу? Всю ночь в соседней глинобитке заунывное пение, мерные удары, то ли смех, то ли плачь…«Черную мессу эти черти справляют, съедят нас к утру»- лезут в голову Косяку через больной желудок дурацкие мысли. Девочка лет 12, дружелюбная и понятливая, от дыма и грязи чистая негритянка, зубы красивые блестят. Я уже стал разбираться в тибетской красоте: если рука ровно, однотонно закопчена, на ней красиво смотрятся украшения из желтого металла.
Утром выехали на двух телегах. Два возничих, какие-то две тибетки с ребенком грудным и мы втроем с рюкзаками. Как в гору лошадь не тянет, тибетец кивнет нам - мы «за борт», пешком. Рюкзаки едут, и то хорошо. Справа за речкой монастырь ли, поселок брошенный. Над ним в скале три подряд дыры-кельи. Как раз для нас троих. И прямо глаза эти пещеры отшельников притягивают! Залезть бы туда, заночевать, духом намоленным проникнуться…
Заночевали в ауле. Хозяин по-русски папа, мама говорит, в какой-то нашей экспедиции насобачился. Купили недорого баранью ногу. В обед были в знаменитом Ронгбуке. Большая ступа, большой молитвенный барабан, храм неказистый с лабиринтом подсобок. Ничего особенного, мы таких десятки видели. А вот это - не видели: впереди в конце ущелья потрясающий воображение взлёт камня и льда. Это Джомолунгма, Белая вдова 167-ми погибших альпинистов. (Еще двое свеженьких подошли…Я не пойду!)
В помещении 10 на 10 по периметру столы и лежаки-сиденья, посередине печь-буржуйка. Иностранцев нет, только тибетская прислуга. Заказали покушать и стали думать, как дальше жить.
8 ноября
Вчера один из нас целый вечер сидел, делал "Смену" – и отремонтировал единственный из трех сломанных фотоаппаратов. Теперь есть смысл идти на Эверест! Косяк: это мой фотоаппарат! Взял. И сломал. Устроили борзому Косячине молчаливую забастовку: не отвечаем и не заговариваем.
Ночевка в Ронгбуке (в отеле при монастыре) дороже в 2-3 раза, чем в Старом Тингри, и мы устроились бесплатно за оградой у молодого ламы. Опять задул "непалец", как я его называю, со стороны Эвереста. До базового альпинистского лагеря, говорят, 8 км. До вершины километров 50, но прозрачность воздуха здесь потрясающая, Гора как на ладони, мы у подножья "третьего полюса планеты".
Джипы подъезжают один за другим и оседают в кафе вокруг печки-"буржуйки": аргентинка и две японки из Осаки, пара швейцарцев со здоровенными дулами "Никонов", журналист из Вашингтона. Все в окружении элиты китайского турбизнеса: англоговорящих (плохо, впрочем) китайцев в толстенных пуховиках. Сидят, едят свой омлет. А нам он не по карману, мы готовим в палатке на примусе и заходим в этот рай с закопченным котелком, разливаем густой суп из баранины и дзямпы моей кружкой. Мы трое здесь - экзотика, нас уважают, мы настоящие "тревел", путешественники. Хотя и стыдно чуть своей бедности... Ну и наплевать.
Только что к нам в Нью Ронгбук (мы здесь уже старожилы - два дня живем) в кафе-"буржуйку" завалился симпатичный рыжий. Диковатый - как мы позавчера с мороза. Сразу видно, не из джипа - наш брат-путешественник. Мы ему сразу термос, сахару. "Скотланд" - шотландец, тренер-профи по регби. Завтра он с Димой и Женей пойдут, наверное, на база-кемп под Эверест. Я останусь здесь ждать, желания мерзнуть совсем нет после Чо-Ойи. Вроде, договорились на его фотоаппарате на нашу кассету наделать снимков.
А вот еще двое - супружеская пара голландцев от разбушевавшегося "непальца" к нам заскочила, тоже откуда-то пешком долго шли. Лицо у симпатичной от ветра как тюльпан красное. А Эверест из окошка - во всей красе, как в рамке. Говорят, со стороны Непала он не так красив.
11 ноября. Монастырь Ронгбук, «кафе-буржуйка».
Вчера я первый налегке ушел к Эвересту. Все-таки решил сходить на денек. Кое-как без страховки пересек первый от база-кемп ледяной ручей слева, яки там не пройдут. Как экспедиции грузы здесь таскают? Лестницу строят для яков? Встретил на осыпи 27 козлов. Посмотрели на меня, потом два самца начали драться. Без груза (непривычно!) шел чрезвычайно легко, гордился собой. Потом вспомнил (Женя говорил): в прошлом году один человек моих лет от Мюнхена до Эвереста на велосипеде доехал, за три дня поднялся на Гору и уехал. Вот уважаю! Не оскудела еще Германия нордическим характером! В наше время восхождение на Эверест командой по традиционным маршрутам с кислородом уже нельзя назвать выдающимся достижением. Мое мнение дилетанта. Дошел до 5386 м - скромный рекорд одиночки.
Ближе к вечеру на спуске услышал свистящее дыхание, потом тяжело груженых Диму и Женю. Они хотят за 3-5 дней подняться на максимальную высоту, сделать разведку, Я буду ждать в монастыре. Объяснил им, где выше удобные места для их первой ночевки, где у тропы оставил для них недоеденную банку колбасного фарша. Сердечно попрощались, Женя сфотографировал нас с Димой вновь отремонтированной «Сменой».
На базовом лагере мемориал погибшим альпинистам. Просто кучка камней - и табличка с именами, текстом. Таких кучек штук 20. А вот и наши. Арсеньев Сергей. Погиб в мае 1998 г. Вот алтайские альпинисты, трое, вот русская фамилия, не разобрать, вырезана на камне. Очень грустное зрелище. Представьте: вокруг грандиозная горная пустыня- и кучка камней, все, что осталось от человека. Сильно давит, ведь Женя с Димой там…
Забегая вперед: через трое суток они спустились в монастырь, поднявшись в массиве Эвереста на гору Чандзы-6500м (Сейчас на Сахалине я задумываюсь: а если бы мы не потеряли физические, эмоциональные силы под Чо, а сразу — на Эверест? Уверен, все сложилось бы гораздо драматичней. Я бы, наверно, свалил в монастырь, а Женя с Димой бились бы с Горой до конца…)
Я тут пишу в "буржуйке" - заходят две дамы, у одной очень мужественное лицо. Дама ли? Сейчас спрошу, откуда... Бельжен. Из Бельгии. Стрельнул у лесбиянки сигаретку. Я здесь, по сути, единственный иностранец. Сидят люди из Бельгии, из Норвегии, из Шотландии крутой мэн, очень мне нравится этот путешественник. Да все очень приятные люди от 20 до 40 лет, общаются весело, а я ни "бе", ни "ме", английского не знаю. Бр-р-р, ну и холодно в "буржуйке", хоть чаю вволю. Стержень отогреваю во рту, пишет пока. Эверест - смотрю в окошко - весь в облаках, муссон зимний надвигается. Как там Дима с Женей?..
Ну и народу в "буржуйке" сегодня вечером! Австралиец лет 60 подъехал с какой-то черной женщиной и белыми детьми. Очень характерный тип, говорит - все его слушают. Я один пишу, работаю, остальные балдеют. За это меня больше всех фотографируют. Или я крутой? Все знают, что русский один в палатке во дворе ночует на пару с мороженой бараньей ногой (она не размораживается ни днем, ни ночью), остальные иностранцы - в отеле. Надарили всякой фигни китайцы из Ченду - зубочисток, расчесок, остальное при людях развертывать неудобно.
Я пишу, а они у печки хором (без слов) "Подмосковные вечера". Голову поднимаю - все на меня смотрят, улыбаются. Ну, спасибо. Подпел. Опять поют неумело: "Эй, ухнем", на меня поглядывают. Я куплет соло, да не Шаляпин, хриплю. Высоцкого бы им, да ведь не поймут его агрессию, тоску.
15 ноября
Сегодня Эвереста я не увидел, на его месте стоит огромное мутное облако. Оттуда на монастырь накатывает то волна пыли, то волна мелкого снега. Надеюсь, ребята отлеживаются, если с вечера хорошо закрепили палатку. Если нет - Будда им не простит. Даже писать неохота, до того я сейчас с ними в неравном положении.
С утра, как обычно, съел куксу на молоке и полез в гору над монастырем, чтобы не терять форму. Кое-где меж валунов растет эфедра, кустарник такой низкий. Тоже в чай добавляем, ее много в Тибете. Женя говорит, что если эфедру долго варить, выпаривать, то останется кристалл. Это наркотик, эфедрин, на нем, если не ошибаюсь, "сидел" Марадона.
Мне хорошо в монастыре, даже кайф ловлю. Хорошо побыть одному. Тут много оставленных людьми или разрушенных маоистами монастырей - судя по микрокомнаткам-кельям. А я тронутый по людской разрухе и запустению. Как, простите за сравнение, Пушкин по запустению в природе, по поздней гнилой осени (не золотой, как многие думают до сих пор). И то, и другое показывает относительность бытия, заставляет задумываться об истинных ценностях и – жить. Жить! Поэтому мы здесь, в Гималаях.
Эффект тибетских книг Э.Мулдашева, Рампы и подобных им очевиден, понятен. Засыпает ребенок, просит: «Мама, расскажи сказку!». Нормальная мать всегда на сон почитает, ненормальная скажет: «Сынок, сказки врут, это все не правда. Засыпай без сказки». А ведь взрослые тоже дети.
«Беру кусок жизни, грубой и бедной, и творю из него сладостную легенду» — какой-то русский декадент в начале прошлого века. Кому нужны мои записки? Немногим. Нужна сказка, нужен Мулдашев. Вера нужнее и выше, чище, добрее Знания. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Пушкин не лучше Мулдашева. Пушкин- жизнь, Мулдашев- сказка, разные вещи…
Это я на горе над монастырем сидел, размышлял. Смотрю вниз — джипы подвалили. Разогнался по сыпухе, поехал вниз зигзагом как на сноуборде. Туристы ступой Будды любовались, скучали, услышали шум с горы — к ним йетти в камуфляже летит, обрадовались. Спустился, достал из палатки мороженую баранью ногу, захожу к ним в "буржуйку", начинаю ее ножом строгать как ни в чем не бывало. Два джипа, две пары. Канадец с пухлой смешливой дочкой и супруги-немцы из Дортмунда. Пофотографировали тучу из пыли и снега (Эверест) и уехали. Вот и все впечатления, не позавидуешь. А я на двух старых кедах - резина лучше аргала горит - пошел варить суп на два дня. Монахи костер окружили, пялятся: что за нищета приехала? Не видали мы таких...
- Да, я нищий! А ну пошли в жопу! – прогнал их от костра.
Вчера в кузове самосвала уехали в Шигар супруги-голландцы, норвежец, шотландец Пол - мой приятель, еще один. Утром уехал последний англичанин-автостопщик. На весь отель-буржуйку я один. Тоскливо, думаю о товарищах на Горе.
Судьба орет: ПОЕХАЛИ!!!
В этот же день из тучи Эвереста вынырнул Дима, потом Женя через часок. Как я обрадовался! Начал их супом кормить, чаем поить.
- Ну что, поехали? - услышал я, когда дописал последний абзац. И встрепенулся как током ударенный. «Дима! Это русские! Бежим!!!» А от ступы Будды уже собирались отъезжать четыре джипа. Дима уже о чем-то договаривался с крепко сложенным человеком. Потом оказалось, что он его знает заочно, по их сайту. Это "Команда Горький", нижегородцы, известные в стране водники, занимающиеся параллельно коммерческим туризмом. Александр Токарев везет клиентов из Москвы. А у меня всю неделю голова болела: как будем добираться до китайской цивилизации из монастыря? Опять на телеге с двумя ночевками в грязных тибетских халупах, на каменных полах, при минусовой температуре? И вот он - шанс!
Так быстро собираются только на пожар. Через три часа мы снова были в "Вечном небе", так переводится с тибетского Лао Тингри - потому, что здесь всегда хорошая погода. А ведь Саше уже вечером надо быть в К Т М (Катманду), в Непале, ему некогда было нами заниматься. За Сашину доброту и отзывчивость по настоятельной просьбе товарищей я подарил ему третьего Будду.
Три Будды
В сторону Эвереста в одном километре слева от Ронгбука, на склоне горы стоит брошенный монастырь. Утром 11 ноября я пошел туда прогуляться, заодно аргалу в рюкзак набрать. Смотрю - в нише стены три плоских камня неестественно стройно стоят. Чутье не подвело: на каждом было вырезано по сидящему Будде. В разных позах, краска голубая, черная, золотая. В отеле иностранцам положил на обозрение и ушел по делам. Часа через 2-3 голландка, затем Пол приходят. Оказывается, они в монастыре искали, ничего не нашли. А я им до этого сказал, как я искал: камни плоские переворачивал. А там половина монастыря из плоских камней сложена. Цел ли монастырь?
Голландка смотрела-смотрела, я: "Презент, бери один". Она моей русской бесшабашностью не воспользовалась, муж отсчитал 80 юаней, Пол - тоже 80. Эти деньги нам очень пригодятся. Остался один Будда, домой бы его, да килограмма три весит. Хорошему человеку подарили, вот что хорошо, а то все равно в Ласе бы иностранцам втулили. Думаю, большого святотатства я не совершил, прислуга тибетская все видела и не протестовала.
Ну все, продолжу потом. Сегодня у нас праздничный ужин по поводу ускользания из "ловушки Ронгбука". Женя сделал два огромных салата - овощной и фруктовый, нажремся мяса, пива, виски и спать будем в отеле. Заслужили, чао.
18 ноября
Из Лао-Тингри весь вечер и всю ночь ехали в Ласу в микроавтобусе, километров 600. На попутке здесь разве супер-стопщик проедет, пост пограничный солидный, шофера не берут, бояться. В автобусе мы, китаянка с ребенком. И двое тибетцев - всю ночь дули свой чангиз канистр и дзямпой заедали. Прямо родные бичи сахалинские! Кстати, мы в Ласе дзямпы набрали, думаем в Южном сделать фотовыставку и там же интересующихся угостить этим национальным, универсальным для сурового Тибета продуктом. Ну, а чанга в Южном я сам наварю, без амебы.
В Ласе поселились рядом с отелем "Черный як". Здесь недорого и много иностранцев, в том числе наши знакомцы по Ронгбуку: шотландец Пол, крутой норвежец, приятные супруги-голландцы и т. д. У Димы идет оживленный обмен информацией, он набрал кучу электронных адресов. Мы рассказываем, иностранцы живо интересуются Сахалином и Курилами, просматривают Димин сайт www.rover.hi.ru . За время путешествия число посещений сайта превысило семь тысяч.
24 ноября
Отель рядом с самым древним монастырем Джокангом. Я как-то ночью (не спалось) гулял там и почувствовал жар, идущий из подземелья. Кочегарка какая? Спустился туда. Медные (бронзовые?) плошки, в них стеарин (?) и фитиль. Их - я посчитал - примерно пять тысяч штук. И такой жар от этих тысяч огоньков! Которые тухнут - тех веселые служители поджигают. По-английски чуть говорят, не монахи-отшельники и не в национальных одеждах - как у нас на рынке. Тут жизнь Всемирной торговой организации, современность начинается, а эта жизнь — старина, религия — не умирает и не умрет. ТАК И НАДО. Протестовать нет причин, антиглобализму почвы нет. Поздние прихожане продолжают падать на плиты всем телом, но уже никуда не спешат — время сконцентрировалось здесь, в столетияминамоленном месте.
В Ласе у Косяка началось мощное желудочное расстройство — то ли от яиц в салате, то ли от полупрожаренной картошки, то ли переел после голодухи и напряжения Эвереста. Не везет ему в Ласе, с какой бы стороны он в нее ни въехал. У двоих сплошная физиология: спали, ели-пили, гуляли — и по новой. Вес набирали. Идут двое от чифарни к чифарне прямо, а бедный Косяк зигзагами по туалетам носится. Стали мы наперебой давать ему советы. Скромное предложение попотчевать желудок овсом – отверг с презрением, но наше предположение, что он ударными дозами антибиотиков сжёг свою микрофлору – глубоко запало ему в душу. Жутко одиноко стало ему: на чужбине без родных бактерий остался! Стал он смотреть взглядом тяжелым на китайцев: «Подлецы! Верните моих микробов!». А это непросто оказалось. Ведь Китай – страна земледельческая, тут не как у нас в Южном, по 10 наименований кисломолочной продукции, и чем они балуют своих маленьких друзей – нам неведомо.
В первую ночь один спал как убитый, а другой, оказывается, полночи Косяком занимался, хлестало из него изо всех дыр. Днем сделали ему капельницу, прямо в аптеке, в присутствии посетителей и любопытных монахов. Не дай бог болеть на чужбине!
В Поталу так и не сходили: 70 юаней билет! Дацзыбао не работает: текст на тибетском языке нужен. Норбулинк (парк под Поталой) испохаблен китайским новоделом, не интересно, но деревья очень необычные, старые.
***
В банке Ласы неожиданный подарок: на «Визу» пришли деньги! Жаль только, что возобновилась позорная возня с деньгами. У нас был правильный закон коммуны: деньги делятся на три равные части и хранятся у каждого участника экспедиции — но закон этот постоянно нарушался. Все мы шли к Горам с чистым сердцем — и путаница с деньгами сильно нам нагрязнила, просто беда какая-то!.. Вот и в Ласе Косяк наложил на деньги свою лапу — прямо олигарх гималайский! — до самого Пекина мы играли в Березовского и русский народ: это когда деньги у одного, а остальные безмолвствуют. Но «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал» — в Пекине народ восстал и богатенького Косяка раскулачил. «Каждый народ достоин своего правителя». В Пекине две шестерки боролись с тузом за гражданское общество, и победили.
Может, зря так откровенно? Нет. Во-первых, мы еще не покойники, чтобы «или хорошо, или ничего». Во-вторых, неинтересно ни читать, ни писать путевые заметки — осторожные, без вкуса и запаха. А ведь мужская работа — она вонючая. Это слезы, кровь, пот и мат и мне за мои косяки не стыдно, а кто думает, что он сможет повторить наш путь без проблем — пусть попробует.
Без дружбы, поодиночке мы вряд ли смогли осуществить свою мечту, и все же самый близкий друг пишущего — его читатель. Для него «ради красного словца не пожалею мать-отца». И себя. Таков девиз мой и многих других журналистов желтых, голубых, красных ивсяко разных. Не врать. Агрессивность, искренность и лицедейство.
Самолетом
Сил нет кружить обратный путь по перевалам Тибетского нагорья. Да и не нужно — ведь мы возвращаемся… Решили добраться до равнинного Китая по воздуху, деньги есть. Переехали Брахмапутру (по-тибетски Ярлунг-по) — и аэропорт. В аэропорту содрали побор — 50 юаней… на постройку аэропорта! Чисто китайский способ решения проблемы. Да еще с ремнабором дело было. При нас лоттермановский набор из пассатижей, ножа, пилы, отвертки и т.д. Очень нужный в любой экспедиции, качественный и дорогой (100-150 долларов). Обслуга на входе обнаружила у меня этот кусок высококачественного металла: нельзя его в самолет! А там лезвие-то совсем маленькое, что я, пассатижами буду пилотам уши в трубочку крутить? Я его под шумок — в Женину ручную кладь. А он и не видел, он уже прошел контроль, а сумка возле прибора стояла. Я сунул — у китайца стрелка зашкалила. Жека идет, китаец орет, Женю под белы рученьки обратно волокут. Благо, время еще было — засунули полисмены лоттермана в багаж, успели. А я уж думал подарить его какому-нибудь китайцу с более-менее грустной рожей. Грустный — грустному.
Аэробус А340-300, здоровенный. Дима говорит, что французская модель, вроде. Чтобы перевеса не было, надели все, что можно, позасовывали за пазуху всякую ерунду (я — продукты). Они обули тяжеленные альпинистские бутсы, мне прикольно, а они: это классика, так всегда. И сами взвесились. Весу не поверил: когда это было, чтобы при бороде и серьге в ухе, в сапогах и полной амуниции — меньше 70 кг? (Потом вспомнил, что уже удивлялся: в «Вечном небе» в душе мылся - в зеркале под каркасом из ребер… талию у себя обнаружил, ей богу!). Залезли в самолет, сразу: кушать хотим! Стюардесса: через пять секунд после взлета! Мы: сейчас! Очень хотим! Посовещались, дали капризным иностранцам сок-оранж, ветчину, булочку, два вида кекса. Все очень вкусно. Взлетели. А на нас что-то жор напал. Высота ведь, организмы всполошились, вспомнили, как мы им на Чо и Джо мало давали, и забили тревогу: жрать! Мы давай в них совать что ни попадя: я кетчуп, майонез из-за пазухи достал, Женя — в тюбиках сгущенку, Дима — булки… Я: «Закурим»? У Димы, бывшего работника САТа, взыграл корпоративный дух: нельзя курить! Закурили с Жекой. Китайцы — ноль эмоций, словно мы в автобусе. Стюардесса через 2-3 минуты прибежала: ноу смокинг, джентльмены! Ну, мы уже покурили, опоздала ты… Начали разносить наборы того, что мы уже съели. Я: «Литл чифа рашен джентльменс! (Мало еды русским господам!). Удивительно мало! Мы к такому не привыкли!» Посоветовались — дали по второму набору. Дима не пропускает ни одну стюардессу с ящиком на колесиках: кофе, пепси… Наглецы мы, скажете? Нет, вы не понимаете. На весь огромный аэробус нас пять иностранцев (еще две дамы), этим надо пользоваться. Китайцев легко «грузить» — надо только улыбаться, и все разрешается ко всеобщему удовольствию. А может и наглецы… Иной раз после чифарни порыгаешь сыто в простодушные и любопытные лица - а пусть не лезут!. Это у них четырехтысячелетняя история, а я «заморский чёрт», хам, мне можно. Во мне рычит сволочной постперестроечный менталитет дикого капитализма. При Брежневе мы, что ни говори, почище были.
Разнесли мокрые горячие салфетки, и на этом мы угомонились.
Тибетцы, нищие и прочие. «Мани» в сапоге
«Тибет жаден до денег, живет подаяниями и поборами с народа и обирает доверчивых паломников. Каждый тибетец в душе торгаш и корыстолюбивый спекулянт». Это 1928 год, Рябинин, доктор рериховской экспедиции. Очень близок к истине и, может быть, односторонен. Видимо, накипело, досталось им тогда… Нам несколько раз приходилось вынужденно ночевать у них. Не из книжек, не из окон джипов, не со стороны мы знаем их жизнь. Каждая услуга кончается требованием денег. Свитер я купил, надо бы его постирать...«Жена постирает, не беспокойся!» Постирала — трет три пальца, «мани» требует. С вечера по деньгам договоришься, шутишь с ними полночи, чай пьешь, общаешься. Утром «друг» цену в два раза увеличит. Двуличны. Их молитва «ом мани падме хум» реальности не соответствует. Только второе слово: мани, мани, мани… Под конец я прямо-таки физически чувствовал, как они облизываются, смотрят на меня как на жирный кусок мяса. А у баб пряжки серебряные по 100-200 долларов на животах. И вообще не бедные, цены гнут — будь здоров! Саша («Команда Горький»): непальцы гибче, тибетца по деньгам «прогнуть» тяжело. («Тупо тяжелы», - уточнил Дима). В собаку на привязи камнями кидают прилюдно, лошадь (плохо повозку тянет) просто избивают камнями. А молятся на каждом святилище и перевале. Как увязать это с буддизмом, самой мирной мировой религией? Правда, это крестьяне. Цвет Тибета, высоких лам, я не наблюдал, не пришлось.
Рябинин пишет, что сначала сын, а потом и «духовный губернатор» в карманы к кому-то лазили. Вот тут явная нестыковка. НИГДЕ в Тибете ничего подобного с нами не было. Оставляли вещи где попало. То же Саша Токарев: за восемь лет в Тибете — ни разу. Либо китайцы им за почти полвека оккупации руки хорошо порубили за воровство, либо Рябинин что-то путает.
Институт нищенства в Ласе нас тоже достал. Это их традиция, и поэтому неназойливых, в массе, монахов я просто обходил, пятилетних детей не трогал, а вот наглым подросткам кирзачом неубойно давал. Не хлопай русского по карманам, там мало, он не богаче тебя! И нас уже узнавали, не приставали, не путали с вежливыми западноевропейцами. Или таинственно показывал попрошайкам раструб сапога: там «мани»! Они носы туда вставят, я ногу выну, портянку ветхую, дырявую размотаю — и по носам, по носам! Кстати, за два месяца у миллионов китайцев и тибетцев никого в сапогах не видел. А портянку быстро на ногу навернуть и в сапог вставить - как фокус, языками цокают. Я прямо иностранцам в Ронгбуке говорил, что есть два русских слова, всем в мире понятных без перевода: «спутник», «перестройка». Надо бы еще и «портянка».
Ну а если со стороны, «из окон джипа»… Очень оригинальный народ. В городах они уже китаизированы и неинтересны. В дедовских «аулах» вотчина неподпорченных цивилизацией аборигенов. Часто в куртках из овчины, бело-грязных, мехом внутрь, правое плечо иногда оголено. Здоровенные ножи-мечи в гравировке, всегда в карманах до колен, не болтаются на поясе. Носы по-европейски выдвинутые. В ушах серьги из камней, в толстую черную косу красиво вплетена прядь красных шерстяных ниток. По детски дико-дружелюбно любопытничают к иностранцам.. «Теперь я знаю, где в Китае Дикий Запад»- очень точно подметил Дима. Лица часто такие, как в кино про индейцев — суровые, мужественные. Залюбуешься. В монастыре под Эверестом у молодого Дорче (главного над прислугой в отеле)- у него и движения были размеренные, с достоинством, с прислугой общался как вождь: ласково, с глубоко скрытой властностью - я не сразу понял, что он главный.
Последствия вторжения китайцев в Тибет - 1 миллион 200 тысяч убитых тибетцев. Вот так-то….
26 ноября
Вчера приехали в Пекин, по-китайски Бей-джин — «северная столица», Это мы сразу с поезда почувствовали, что ближе к дому подъехали, — ветер, холод. Ах, пальмы в Ченду…
Когда-нибудь я не вернусь
Поздно, чуть ли ни с месячным опозданием узнали о «Норд-Осте», а потом – и о трагедии в Кармадонском ущелье. С Кармадоном, с природным апокалипсисом согласен, это судьба. Не согласен, неохота возвращаться в бандитскую грёбаную демократию. (Особенно неприятны мелкие бандиты, приставучие и назойливые, как таежные комары). «Синий дым Китая!» — мажорно восклицал Дима на наших бесконечных дорогах в Тибет – и ответная улыбка мгновенно озаряла мое лицо. Сейчас он молчит. Три беглых вируса спешат в родную опухоль цивилизации.
Построить в безбрежных высотах Тибета домище, завести яков, овец. Баню русскую, отпарить тибетку от грязи. Веником ее!
Когда б не смутное влеченье
Ч
его-то жаждущей души,
Я здесь остался б — наслажденье
Вкушать в неведомой тиши:
Забыл бы всех желаний трепет,
Мечтою б целый мир назвал-
И все бы слушал этот лепет,
Все б эти ножки целовал…
(А.С. Пушкин)
Когда-нибудь я не вернусь.
=======================
В русском анклаве Пекина Ябаолу потихоньку привыкаем к соотечественникам и русскоговорящим китайцам, уже нельзя громко крыть всех матом, обсуждать окружающих, свои дела и планы. Русский в Китай входит как нож в масло, а, возвращаясь в Россию, сам как масло.
Можно и по другому сказать. Китай сейчас, как мы при Брежневе – страна добрых дураков. Только они после реформ добрыми остались, а мы в России сейчас те же дурни, только злые. Кабы я смог – в Китае б остался и добрым дураком жил. Неохота в России злым среди злых.
И, чтобы закончить тему: нынешний Китай — великая страна в самом исчерпывающем смысле этого слова, с терпеливым, добрым и дружелюбным к иностранцам народом ( не как на Сахалине: иностранцем быть опасно!), без «пальцы веером» народом ( ни одного не видел!), с его древней конфуцианской традицией уважения к старшему и к государству, страна, которая прямо – таки летит в будущее — а там места мало, не для всех! — и закончу на этом.
Тут был дешевый вещевой рынок величиной с десять рынков у Дома торговли. Думали, на обратном пути по пуховику на зиму купить — нет его, стройка идет мощная. Так везде в Китае, меняется Китай. У москвича Саши-карго склад сломали, в новом он теперь, там и переночевали с его китайцами-рабочими.
Кого из русских ни встретишь здесь, все из страны, что называется: Москва. Одни мы сюда затесались с окраины — сермяжные, косорылые… Что говорить, цветущие сейчас в Суйфэньхэ китайцы до начала приграничной торговли чуть ли не в землянках жили, а наш напротив Гродеково - Пограничный каким был, таким остался. Такова была до распада Союза (и особенно сейчас ужесточилась) политика нашей «ни партии, ни правительства»: «всё до сэбэ».
Суровые приметы родины встретили уже у границы в Суйке в лице торговцев-китайцев. Чуть что не так — он и матом тебя по-русски, и жестикуляция будь здоров… Здорово за 10 лет торговли от наших челноков насобачились! Обрусели, с русским жить – по-русски выть. Совсем не похожи на глубинных китайцев, вежливых и сдержанных — хуже, чем у нас в Южном на китайском рынке — и это сокрушительный пример их и наших реформ: в Китае народ в массе своей не ожесточен.
Неприятный сюрприз: не хватает «налички» для перехода границы! Деньги на «Визе», в банке выходной, а банкомат в Суйке сломан. Еще раз убедились, что в Китае лучший банк — доллары, зашитые в одежду. Выручил Игорь Шаповаленко. По телефонному звонку из Находки под его гарантии нам уже через час заняли денег. Реальная и быстрая помощь
На таможенном досмотре - еще круче сюрприз: у нас на 43 дня просрочены визы! Это явный ляп нашего турагента, толком не объяснила наш статус. Штраф - 3 тыс. юаней. У нас их нет даже на «Визе». Понимаем всю серьезность ситуации. В России китайцев за такое штрафуют по черному и даже квитанций не дают. Это война спецслужб, мы - пешки, полностью в их власти. Потому что здесь мы никакие не важные иностранцы, мы — русские, на нас смотрят свысока. Все уже в поезде, только мы трое остались в пустом и поэтому жутком мавзолее вокзала. Стоим по стойке смирно.
-Денег нет? Тюрьма, - говорит переводчик. Сразу прорезался внутренний голос: «Вова, китайский тюрьма ходи не надо, это приключение ты уже не потянешь, даже ради своих дорогих читателей». Тут Косяк еще ляпнул, что у нас на «Визе» немного денег есть. Китайцы за это зацепились, решили давить до конца.
И все же нас отпустили. Почему? 1- наши гималайские фотографии («мы - важная экспедиция!»), 2- наш внешний вид: ведь даже в России мальчишки-грузчики кричали нам «хелло!», не путали с челноками, 3- написанный высоким императорским штилем мой мандат «великого русского дзося» - непонятно зачем таможенники отобрали его у меня. Это был последний подвиг дацзыбао, в нем уже дырочка была от частого употребления.
?????????????????????????? ГРАНИЦА !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Только мы вырулили на русский перрон, только воздухана вдыхнули: Расея! - приглашают уже наши в погонах:
- Вы нарушители гималайские?
- Мы.
- Пройдемте.
Видать, накапали китайцы нашим по службе…, а мы и рады, пофиг, нам хоть в кутузку, так ведь в свою, не в китайскую! А капитан пограничный строго паспорта наши просроченные пролистал, сказал слова, я их доподлинно помню, потому что он сильно нам польстил:
-Таких орлов задерживать не буду.
Так мы вернулись в нашу суровую родину, вот примечательная запись из дневника: «Число не помню, где ночевали не помню, мы сейчас в России».
А дело было так.
В городке Дима познакомился с интеллигентным парнем, он живо заинтересовался нашим тибетским вояжем. Дима: он предлагает нам переночевать у него, пойдем? Отчетливо помню: это было очень логично (дело к ночи), но как же я интуитивно не хотел идти…
Уютная сюр-квартира, пьем водку (русскую!), закусываем вчетвером на кухне.
- Не тот кайф, мне другой нужен!..- ворчит Олег. А мы уже приметили темные точки на его венах, да помалкивали. Тут Косяк и достал свои штаны. Еще в Сигуань-Шане мы ночевали в каком-то китайском чертополохе и в ворс его штанов набились семена. Черные, блестящие, словно лаком покрытые. Не вытащить их из ворсу. Попробовал Косяк семена на вкус — и что- то ему приятно померещилось, припрятал штаны в рюкзак. Вот и дал он Игорь несколько семян. Сами пожевали за компанию. Игорь: если не вставит — я обижусь! Кинули ему штаны и пошли спать в комнату.
Под утро я проснулся от какого-то грохота на кухне. Сухой язык (от семян?) ворочался во рту, прилипал к гортани. Пошел на кухню и увидел жуткую картину. Все, что там стояло: посуда, стулья, картины- все лежало на полу ровным, хорошо вытоптанным слоем. Игорь, голый, словно толстенький пупс-игрушка, в одном гольфе на левой ноге ходил-топтался по битому стеклу как йог, на лице застыла счастливая улыбка дебила. Одна нога от колена (это был не гольф!) залита кровью, уже порезался. Шесть часов, не останавливаясь он ходил по кругу, что-то бормоча и рукой посылая приветы тому, кого видел только он. Не реагировал на меня, он был ТАМ.
Я испугался, начал будить Ж. и Д. «Мужики, это насквозь криминальный городишко! Если нас засекут – мы не отмашемся. Уходим!» Схватили рюкзаки, штаны Косячьи (ни одного семени, все Игорь очистил!) и выскочили в рассветную муть. Тут Дима догадался, и мы позвонили родным Игоря, чтобы они присмотрели за ним. Сели в такси (без денег!) и - ходу. И сами от семян словно пьяные, двое так себе, а Косяк до вечера думал, что он в Гималаях: «Дайте мне мой ледоруб!»...
Анатомия возвращений. Человек без души.
Дима соскучился по супруге, ну а мы с Женей возвращались на Сахалин неохотно. C отвращением я опустился, рухнул в старую жизнь. Хотя кое-кто говорил, что после «горних вершин» глаза у меня блестят по особенному — наоборот: я отметил у себя четкое понижение того, что называется «духовность». Духовность, душа — это мечта. Свою мечту я оставил в Гималаях, другой у меня не было. Ходил по городу, словно Гималаи из меня душу вынули, страшно было. Хотя и тогда, и сегодня, пожалуй, меня не оставляет ощущение, что я родился исключительно для того, чтобы «совершить хадж» в Гималаи.
Мы договорились, что на лекциях, радио, интервью в газетах и на ТВ работаем вместе. Но тут Косяк не выдержал бремени славы «покорителя» Гималаев, пошел тайком на ТВ и в одиночку выдал все наши тибетские тайны. После этого наша дружная троица разошлась по своим углам и мало кто кого хотел видеть. Слишком долго мы были связаны одной цепью-целью и - надоели друг другу. Думаю, за эти 73 дня Жизни (с большой буквы) мы в разной степени получили что-то вроде БПТ - так в военной медицине называется боевая психологическая травма. И еще. Вот замечательный пример людей вполне искренних: нобелевца Иосифа Бродского и его старшего друга и наставника поэта Евгения Рейна. Рейн возвращался…
«Это был холл гостиницы для почетных гостей. Узкие дубовые шкафы в простенках были полны вина и виски лучших марок. Но как-то не пилось. Утомление и печали склубились над нашими нетронутыми стаканами.
-Через четыре дня улетаю, - сказал я, - когда-то еще увидимся…
Мы помолчали, все-таки выпили по глотку.
-Что с тобой? - спросил Иосиф. - Не грусти уж слишком, жизнь на этом не кончается.
Я неопределенно хмыкнул нечто меланхолическое.
-А путешествия всегда так кончаются. Уж я-то знаю, испытал на собственной шкуре. Для метафизического надрыва это идеальная тема, есть чем поживиться.
Ну да - согласился я, и тут же вспомнил и прочитал строфу из «Мексиканского дивертисмента»:
Скучно жить, мой Евгений, куда ни странствуй,
Всюду жестокость и глупость воскликнут:
-Здравствуй! Вот и мы! Лень загонять в стихи их.
- Вот видишь, - сказал Иосиф, - я тебя предупреждал: нет ничего мрачнее конца путешествия.
Тут он улыбнулся и закурил. И стало как-то полегче».
=============================================
До свиданья, читатель. Это были мы: Дима, Женя, Володя. Романтики, отдавшие Гималаям мечту в сердце. Три мечты остались в горах, трое вернулись обратно. Надо снова жить, надо мечтать. Поехать «живым щитом» в Иран, Корею? «Выстрелить в выпуклый, дряблый живот [экс]президента?» (Эдуард Лимонов, «Анатомия героя»). Как Федор Конюхов, попытаться стать героем нашего времени? Сколь долго великие Чо и Джо будут лежать на моем сердце всей своей величиной и тяжестью?