35 лет назад, 13 июля 1985 года, состоялся Live Aid - международный благотворительный рок–фестиваль под покровительством принца Чарльза и принцессы Дианы.
"Цель фестиваля - собрать деньги для голодающих в Эфиопии.
Основная площадка была открыта в Лондоне, параллельно выступление проходило на стадионе имени Джона Фицджеральда Кеннеди в Филадельфии и на других крупных площадках по всему миру. Суперконцерт транслировали по телевидению, его зрителями стали более миллиарда человек из 150 стран мира. Торжество доброй воли и технологий собрало более 125 000 000 долларов в помощь голодающим в Африке.
Live Aid был детищем Боба Гелдофа, певца ирландской рок–группы под названием "Boomtown Rats". В 1984 году, услышав в новостях сообщения о голоде, убившем сотни тысяч эфиопов и угрожавшем убить миллионы, Гелдоф отправился в путешествие по Эфиопии. По возвращении в Лондон Боб собрал культовых британских и ирландских музыкантов для записи благотворительного сингла под названием "Do They Know It's Christmas". Песня была написана Гелдофом и Юром, а в записи приняли участие Wham!, Phil Collins, Duran Duran, U2, Culture Club и многие другие. Сингл взорвал Великобританию, стал самым продаваемым в то время и собрал более 10 миллионов долларов. "
Почему не Genesis?
Тони Бэнкс: "Определенно, я хотел быть частью Live Aid. Мне казалось, что это было бы здорово. Но тогда шло время сольных работ Фила и нас не пригласили. Я общался с Майком на тему, что мы могли бы присоединиться к Филу на одну песню или еще как-нибудь. Знаю, что и Стив Хакетт был заинтересован. Он мне позвонил тогда: "Слушай, было бы неплохо нам там собраться по старинке и что-нибудь сделать". Но в итоге ничего не вышло. Это событие стало значимым для Фила, но не для нас. Я даже не смотрел это по ТВ. Мне казалось, что мы все должны были играть там. Поэтому мне не хотелось смотреть.
Единственный минус Live Aid заключался в том, что тогда поп-музыка стала основой, определяющей, когда вдруг проснулась совесть, но вместе с этим, как это не парадоксально, умерло что-то другое".
Майк Резерфорд: "Ну... конечно, плохо, что не приняли участие в Live Aid. Но я тогда был в Air Studios в Лондоне, мы записывали дебютный альбом Mike & the Mechanics. Для меня это был ключевой момент".
Фил Коллинз: "По поводу Тони и Майка... события случились спустя месяц после окончания моего тура. Поэтому я не был на связи ни с Майком, ни с Тони. По некоторым причинам, я не думал о том, чтобы Genesis могли бы там сыграть, хотя... это было бы логично для меня - сыграть на барабанах с собственной группой. Уверен, что если бы Genesis были бы тогда активны, то нас бы пригласили. А так... вопросов и предложений не было".
Live Aid — подготовка
Фил Коллинз: «Я репетировал в Далласе перед выступлением в рамках тура "No Jacket Required" (в конце мая 1985 года — прим.), туда подъехал Роберт Плант. Мы встретились, начали вспоминать времена совместного турне, случай с курткой, как меня не пустили в отель с моей, а его пустили.... К этому же времени циркулировали уже слухи о «глобальном музыкальном автомате». Когда я читал об этом, то поверить не мог, что такое вообще возможно сделать. «Этого не случится!». На дворе 1985 год, технология трансляций концертов только набирала обороты. А тут два шоу единовременно — и сразу две трансляции, да ещё по обе стороны Атлантики. Слишком амбициозно!
Мне лично Гелдоф ничего конкретного не говорил, поэтому я сошелся на том, что это лишь слухи. Плюс я и так был занят. У меня тур, у меня альбом успешный.
Вскоре Гелдоф начал давать пресс-конференции с заявлением, мол, этот будет играть, тот будет играть, хотя на самом деле он ещё ни с кем даже не начинал договариваться. Потом он, конечно, начал звонить всем: «Боно согласен, ты как?». Нет… это надо быть Гелдофом, поэтому всё звучало в его манере: «Чувак, Боно, его мать, едет. Ты, сукин сын, сможешь приехать?». Собственно, так он меня и пригласил.
В Далласе Роберт спросил меня: «Будешь на шоу Гелдофа?»
«Да, скорее всего. Правда, пока не знаю, что мне там делать».
«О, а обо мне словечко ему замолвить не можешь?»
«Зачем тебе я? Ты же Роберт Плант! Звякни Биллу Грэму».
Билл Грэм — великий американский импрессарио. Организацией шоу Live Aid в США занимался он. Организацией лондонского шоу занимался тоже легендарный Харви Голдсмит.
«Не, Биллу звонить не буду. Мы с ним не особо… Он нас терпеть не может».
История их взаимоотношений тянется с 1977 года, когда случилась яростная драка за кулисами концерта Led Zeppelin в Окленде. На одного из членов команды Грэма напал охранник LZ. Но это тёмное пятно относилось к группе, а не к Роберту, который в подобных ситуациях никогда не был замечен.
В итоге я бодро ему ответил: «Перестань, всё хорошо будет. Уж с ним ты сможешь договориться».
И тут Роб предложил: «В общем, ты, я и Джимми могли бы вместе выступить».
С одной стороны, звучало это не серьезно, а с другой — любопытно. К этому времени я уже с кем только не выступал. И с Эриком, и с Робертом, и с Антом. А раз уж я и так по горло занят, то…почему бы и нет?
Но замечу, что слоги «Led» и «Zep» тогда не звучали. Об их воссоединении и речи быть не могло, поскольку после смерти Бонэма они ни разу не собирались и не репетировали. Короче, сказка. Невозможно. Вообще. Но и мы готовиться уж серьезно к концерту не собирались. В этом не было необходимости. Был лишь я и Роберт, плюс Джимми Пейдж с гитарой. Что может пойти не так?
Столько безобидных мелочей, из которых раздулась катастрофа неимоверных размеров.
Мой тур продолжился и вскоре на меня вышел Стинг.
«На концерте Гелдофа будешь?»
«Ага»
«Может, вместе чего-нибудь сделаем?»
Летом должен был выйти его первый сольный альбом после The Police. Я даже помогал ему с некоторыми демками для него. Тогда он пытался покончить с прошлым и начать сольную карьеру, и у Стинга не было желания петь с The Police. Но и один он там быть не хотел.
«Да вообще не вопрос. Споем пару твоих, пару моих песен».
Это предложение было тоже интересным и вполне выполнимым.
Весной и летом у нас у всех было множество поездок, а мой тур заканчивался аккурат за неделю до Live Aid. Я вернулся домой к Джилл. Вскоре мы договорились порепетировать у меня дома со Стингом. Он приехал вместе с женой.
У нашего дома есть бассейн. На дворе июль, солнечно. Будучи гостеприимным, я предложил гостям поплавать. Даже не достав плавки, Стинг предложением воспользовался. Выскользнув из своих брюк, он аккуратно прыгнул в бассейн, не оставив после себя брызг. Проплыв пару кругов, он вылез, вытерся и снова выглядел безукоризненно. На мгновение мне пришла в голову идея также заняться йогой, но здравый смысл взял вверх.
Мы расположились в гостиной и сели за пианино. Я напомнил, что мы собирались спеть Long Long Way to Go, которую мы вместе записали для моего сольного альбома No Jacket Required. Также мне удалось сделать неплохую фортепианную версию Against All Odds. После чего мы отрепетировали Every Breath You Take. Слова я не помнил, но Стинг говорил мне, что надо петь, а я записывал.
Между тем начались изменения во вселенной, где выступал Плант и Пейдж. В нашу идею вмешались Голдсмит и Грэм. «Ты, я и Джимми могли бы вместе выступить» превратилось во «Второе пришествие величайшей рок-группы в истории». И я оказался в неведении. Роберт мне не сообщил, что к нашей компании присоединился Джон Пол Джонс. И вот вам здрасьте, весь состав Led Zeppelin в сборе!
Но маловато драмы, да? Добавим еще. Шли переговоры о другой идее. Меня спросили: «Вот было бы здорово, Фил, если бы ты сам как-то поучаствовал на Live Aid. Есть идеи?»
«Я бы хотел просто постучать на барабанах с кем-нибудь» — я был честен. Я это умел и мог спокойно сесть за ударные. Это моя роль. И про голос волноваться не стоит. «А где будут играть Роберт и Эрик?» — спросил я у Голдсмита.
«Оба будут в Америке».
Ну вот и всё... Я здесь, в Лондоне, а они там, в Филадельфии. Не, не получится, увы. «У меня был долгий тур в США, я так скоро не хотел бы туда возвращаться. К тому же я уже обещал Стингу, что мы с ним выступим на Уэмбли».
Голдсмит отошел, проверил логистические ресурсы и сказал Тони Смиту: «Ну и что? Это возможно, если Фил полетит на конкорде в Филадельфию до того, как шоу закончится. Он выступит со Стингом на Уэмбли, прилетит в США и присодеиниться к Эрику и Роберту».
Идея мне понравилась. «Отлично. Я успею сыграть со всеми».
Мне нечего было волноваться относительно выступления с Эриком. Мы много раз играли вместе, недавно еще работали над Behind the Sun. Плюс его барабащик Джейми Олдакер был мне знаком. Вообще нет проблем!
Тут до меня дошла новость. Роберт и Джимми собираются репетировать. И вот это последнее, чем я хотел заниматься. При этом в Америке, что ещё хуже. А я только оттуда приехал после двух месяцев гастролей, но мне хотелось провести время с детьми. В любом случае, я знаю песни. Я был на первом концерте LZ, был их фанатом.
Поздней узнал и об их предложении выступить барабанщику Тони Томпсону. Однако Роберт настоял на моей кандидатуре. Интересно почему? Обижать меня не хотел? Или потому что Голдсмит убедил его в том, что я должен провести этот трюк с двумя концертами? Не знаю. Не спрашивал. Но репетировать не хотел, при этом понимал это желание у Роберта. Он всегда придавал большое значение этому. Возможно, я изменил бы свое мнение, если бы по достоинству не расценивал огромную значимость воссоединения Led Zeppelin.
В любом случае, я сказал Робу: «Ладно, репетируйте, но без меня. Только скажи, какие песни планируется играть, а я в самолете сам отрепетирую. Прослушаю в плеере».
Live Aid. Лондон.
Фил Коллинз: «Я проснулся в Локсвуде, в нашем доме в Уэст-Сассексе. День начался чудесно. Вся страна, весь мир был в предвкушении. О месячных подготовках пестрели новости газет на первых полосах. Но для нас начало дня началось так же, как и для миллионов других: надо было решить вопрос с детьми.
Детей мы решили оставить с моей мамой. Даже сейчас Джоэли не может мне этого простить. Саймону тогда было 8, а ей скоро 13, и весь состав Live Aid полностью в её вкусе. Но мне предстоял настоящий ад перед концертом. Мне надо потратить на него весь день, съездить в миллион мест, выполнить множество обязательств, плюс организацию Конкорда. И всё это заканчивалось в 5 утра в номере нью-йоркского отеля, где я мог завалиться спать спустя сутки после выезда из Сассекса. Быть одновременно и отцом, и мчащимся из концерта на концерт через океан барабанщиком мне не под силу. Поэтому нам пришлось оставить недовольную Джоэли и Саймона у Барбары Спик и отправиться в Лондон. Весь город тоже отправлялся туда, создавая большие празднества и атмосферу настоящего карнавала.
Итак, Уэмбли. За кулисами гримерная, которая включала в себя множество припаркованных фургончиков. Как-то вдруг я заговорил (из-за прически, что ли?) с представителями Новых Романтиков — Стингом, Ховардом Джонсом и Ником Кершоу. До начала концерта у нас взял интервью главный спец по музыке BBC Энди Кершоу. Он явно делал это стиснув зубы. В документальном фильме годы спустя он скажет, что с большим удовольствием побеседовал бы с настоящими крутыми парнями — Полом Маккартни, The Who, Queen, вызывавшие у него больше восхищения и интереса. А вместо этого ему пришлось общаться с каким-то болванами".
В 15:18 вышел Стинг и вместе с саксофонистом и флейтистом Брэндфордом Мансалисом исполнил песни «Roxanna», «Driven to Tears» и «Message In a Bottle». В 15:27 к ним подтянулся Фил Коллинз.
Фил Коллинз: «Немного обсудив выступление перед выходом, мы появились на сцене. Публика безумствовала. Ведущий Ноэль Эдмондс добавил перцу, сообщив, что сразу после своего выступления я сяду в Конкорд и вылечу в Филадельфию, чтобы выступить там. Овации зашумели еще больше.
Я был как на иголках и очень нервничал. Меня волновало, получится ли у нас этот перелёт? Плюс мне хотелось выступить перед миллиардной аудиторией на высочайшем уровне.
День был солнечным, а на сцене жара стояла невыносимая. Я так вспотел, что во время исполнения "Against All Odds" мой палец предательски соскользнул с клавиши. Эпик фейл! И я практически почувствовал, как 80 тысяч человек на Уэмбли вздрогнули. Эту фальш услышал весь мир!»
«За секунду до выхода Стинг совершенно буднично мне заявил: «Имей в виду, я могу напутать слова в песне». И вот я сижу за фортепиано, а он на другом конце сцены поёт: «Every breath… every move… every bond». И я пел правильно! Но, выражаясь метафорически, этот негодяй начал снова импровизировать в своем нижнем белье. И миллионы зрителей уже кричали мне: «Заткнись, Коллинз! Ты вообще не то поёшь! Репетировать надо было!».
Фальшь в Against All Odds, неверный текст в Every Breath… Да я уже каким-то профаном выгляжу!»
«Сцену я покинул до того, как это всё осознал. Надо было поскорей успеть вылететь. Несмотря на то, что отправиться в Америку надо было без промедлений, я прождал ещё час, пока Ноэль Эдмондс подберет меня на своем вертолете и доставит до Хитроу. Даже Гелдоф не мог заставить сотрудников аэропорта как можно скорее дать нам разрешение на посадку.
Меня уверяли, что полечу я не один. Уж прослыть позёром и сыграть на двух концертах я точно не хотел. Меня успокоили: Duran Duran тоже полетят со мной.
Но оказалось, что они уже в Америке. И в итоге я вдруг оказался один. Ситуация изменилась. В высококлассном составе поп- и рок-звёзд Live Aid каждый был особенным. Но некоторые были особенней других.
В общем, мы с Джилл подъехали на машине к вертолёту, который скрылся в поле далеко от нас. Каждый шаг наш снимало телевидение. «Вот ухмыляющийся Фил Коллинз уже мчится в Филадельфию, он всё в том же костюме, не успев даже высохнуть после выступления. Отакоi!»
Live Aid — Конкорд
Мы сели в вертолёт, взлетели, добрались до Хитроу, сели около Конкорда — и всё это под прицелами камер.
Рейс входил в расписание аэропорта, поэтому там было полно пассажиров, которые ждали взлёта. И вдруг на борту объявляются какие-то потные ребята. Большинство понимали, что за кипишь. Об этом сообщили все газеты. А некоторые толкали друг друга локтем: «Ты глянь, а он даже ниже, чем я думал!»
Однако не все были в курсе. Направляясь к своему месту, я встретил…Шер! Она явно не понимала, что тут происходит, что за хаос в мире. Она была одета в обычную одежду и совсем… не походила на «Шер». Она заметила меня и целый отряд журналистов с фотографами.
Я немного смутился: «Вау, сама Шер!». Не важно, как она была одета и что она без боевого макияжа. Ей явно было не всё равно. В общем, когда я достал свой большой плеер с кассетами Led Zeppelin, она встала и направилась в уборную. Не успели мы взлететь, как Шер вернулась. И это уже была настоящая «Шер» при всём параде.
Во время полёта она подошла поздороваться.
«Фил? Привет. Что тут творится?»
«Ты не в курсе? Live Aid — грандиозный концерт. В Филадельфии и на Уэмбли. Миллиард зрителей по всему миру. Как раз сейчас летим в Филадельфию».
«Оу… А ты не мог бы замолвить словечко обо мне?»
«Да я вам кто, х*ров персональный менеджер?» — пронеслось у меня в голове, а сам сказал: «Ты же Шер! Тебя и так возьмут».
Между тем, слухами полнилась земля о моем полете на Конкорде. Самый распространенный — что я был не в себе из-за кокаина. Но если бы я был под кайфом, то никогда не смог бы сделать на Live Aid всё то, что сделал. Но я понимал, откуда тут ноги растут. Мы же были честолюбивыми рок-звёздами! Это восьмидесятые! Десятилетие, которое только этим и славилось. Но я был чертовски занят, и мне было не до всей этой хрени. Я старался ко всему подойти с ответственностью, и даже не выпил бесплатный бокал с Шер.
В середине полёта мне надо было отлучиться в кабину пилотов для связи с телевидением в прямом эфире. Там были необходимые коммуникационные средства. Пилоты были первоклассными, поэтому они мне сразу дали понять: «Нам не следовало бы этого делать, поэтому… только никому!» У меня пронеслось в голове: «Эй, но меня же весь мир услышит!» Капитан как мог пытался наладить устройство радиовещания.
Между тем в телестудии Лондона всячески старались поддерживать общее возбуждение. «Мы переходим на прямую связь с Филом Коллинзом. Сейчас он в кабине пилотов Конкорда. Как дела, Фил? Как ощущения?»
«Всё в порядке! Мы уже на полпути»
В студии гостей (Билл Конноли, Эндрю Риджли из Wham!, Памела Стивенсон) царит недоумение. Всё, что они слышат, это приглушенный треск и помехи. Конноли недоверчиво отнёсся к происходящему: «Это мог быть кто угодно. Он сейчас может быть вообще в другом месте!»
Live Aid — Филадельфия
До того, как я об этом узнал, мы уже приземлились, после чего сразу сели в вертолет из аэропорта имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке, обходя таможню, дабы отправиться на стадион имени того же Джона Ф. Кеннеди в Филадельфии. Это заняло у нас столько же времени, сколько перелет из Лондона в Нью-Йорк.
По приезду за кулисами я встретил свою правую руку и старого друга Стива Джонса. Он заверил, что с барабанами всё в порядке. Я заглянул в гримёрку к Эрику и почувствовал шепот его команды: «Позёр хренов...» Там же узнал список песен. Ничего сложного. Во мне был выброс адреналина, я был решителен. Поздно останавливаться.
Затем меня ловит менеджер Лайнела Риччи Кенни Краген. Он отвечал за финальную песню We are the World, написанную Лайнелом:
«Фил, не мог бы ты спеть одну строчку?»
«А когда она?»
«Там лишь одна строчка, проще простого»
«Ну лады...»
Далее я направился к фургончику Led Zeppelin. Ещё до того, как вошел внутрь, я почувствовал сгустившиеся тучи.
В чем прикол? Когда Роберт от них отстраняется, он прикольный малый. Но Роберт и Led Zeppelin — атмосфера уже другая, гнетущая. Дьявольски. Сразу было заметна беспокойность Джимми. Взвинченность. Позже, уже когда я смотрел запись выступления, заметил, как у него изо рта текла слюна и он с трудом стоял на ногах на сцене. Кит тоже был... не в форме, но выступление у него выдалось прекрасным. А Джимми был похож на жирафёнка.
Но всё веселье было впереди. Меня представили Джону Полу Джонсу, который был тише воды ниже травы. Затем знакомство с Тони Томпсоном. Он встретил меня холодно. Я рассказал ему о трудностях, с которыми можно столкнуться, когда на сцене играют два барабанщика. Я годами уже так выступаю в Genesis и в своих турах, поэтому прекрасно понимаю, насколько ужасным может быть звук. Главный вывод — играть как можно проще и ничего не усложнять.
Но взгляд Тони красноречиво мне говорил об отсутствии интереса к «подсказкам» какого-то там чувака, который только-только вылез из "Конкорда".
Кажется, я медленно понимал, что тут происходило. Они все долго и кропотливо работали, готовились к выступлению, Тони с ними репетировал минимум неделю. Для всех это событие было серьезным. А я, судя по всему, легкомысленно относившийся к этому, не понимал, какие ставки были сделаны.
Затем я встретился с взглядом Джимми. Он прорычал: «Ну что, знаешь, что будем играть?»
«Конечно. Правда, у меня сложности с партией фламенко перед соло в Stairway to Heaven»
«Ну и как оно звучит?»
«Мне кажется, так...»
«НЕТ! Не так» — ухмыльнулся Пейдж, довольный собой.
Про себя подумал: «Да не вопрос. Но помогите тогда. Не надо говорить, как она не звучит. Расскажите, как она звучит!»
Ощущение, будто я завалил тест. Кажется, что Джимми хотел сказать: «Вы реально думаете, что ОН нам нужен? Мы что, без него не справимся?». Меня заставили себя так чувствовать. Будто я пришел на вечеринку, а меня не пригласили.
Я смотрел на Роберта и пытался понять: «Ты вообще сказал им? Ты сказал, почему я здесь? Ты же сам меня попросил затащить тебя сюда, на этот х..в концерт, а потом предложил выступить втроем с Джимми. Ведь именно поэтому я здесь! Я не собирался выступать с Led Zeppelin! Я приехал сюда выступить с другом, который вдруг превратился в солиста Led Zeppelin, в совсем другого человека, не того, каким я знал».
Если говорить о вокале Роберта, то ему надо было быть в хорошей форме, чтобы исполнить сложные партии. Но я понимал, что он НЕ был в хорошей форме. Ещё и Пейдж, который тайно на меня злился. Да, я был барабанщиком Планта и ездил с ним в тур. Но это совсем другое! А тут Led Zeppelin! И с ними лучше не шутить!
Тогда я увяз в паутине токсичных и напряженных отношений внутри LZ. Но выбора не было — пришлось пожать плечами и отбросить сомнения. Смирись с ситуацией, Фил».
В 0:39 Фил Коллинз вышел на сцену с Эриком Клэптоном и его группой. Они отыграли несколько песен — «White Room», «She's Waiting», «Layla»
Фил: «Выступление с Эриком прошло отлично, без проблем. Мы с барабанщиком Джейми друг другу не мешали, в итоге песни были исполнены замечательно»
«Затем я повторил собственный лондонский сет с намёком на потные пальцы и фальшивые ноты».
Фил: «А затем роковое выступление Led Zeppelin.
С самого начала я чувствовал, что всё идёт совсем плохо. Со своего места Роберта я не слышал, но из того, что слышал, было понятно, что он явно не в форме. Как и Джимми. Не помню, как играл Rock and Roll, но, судя по всему, справился. Но точно помню, что мне в основном приходилось заниматься тем, что Роберт называет "вязанием" — имитацией игры на барабанах. Найдите запись того выступления (несмотря на то, что LZ сделали всё, чтобы их стёрли), и вы можете увидеть, как я бью по воздуху, машу палочками, дабы избежать катастрофы, вообще не вмешиваюсь в исполнение. Если бы только знал, что будет еще один барабанщик, я бы отказался ещё задолго до приезда в Филадельфию.
Когда мы на сцене, я внимательно слежу за Томпсоном. Ни на секунду не свожу с него взгляд. Приходилось подстраиваться под него, а он деспотично взял бразды правления, проигнорировав все мои советы. Возможно, он так размышлял: «Это начало новой карьеры. Джона Бонэма уже нет. Им нужен кто-то на его место. Возможно, это начало воссоединения Led Zeppelin. И этот чёртов англичанин мне тут не нужен, он стоит на моём пути».
Я его не осуждаю. Земля ему пухом. Томпсон — прекрасный барабанщик. Но мне было некомфортно выступать тогда с ним. Если бы я мог покинуть сцену тогда, то сделал бы это ещё в середине Stairway, если не раньше. Но только представьте, какое бы ЭТО произвело впечатление? Уход со сцены во время воссоединения LZ? Да кем этот х*в Коллинз себя возомнил? У Гелдофа реально проблемы.
Наконец, наше выступление, которое, казалось, длилось вечность, закончилось. Я тогда думал: «Боже, как ужасно!» Чем скорее всё закончится, тем лучше…»
«Но впереди был ещё один кошмар. За кулисами LZ ждал виджей MTV Алан Хантер для интервью. По нашим лицам ещё стекал пот, во рту у меня ещё оставался неприятный привкус. Мы собрались на улице возле фургончиков музыкантов. Он начал интервью с вопроса: «В этот день воссоединений групп, возможно, самым ожидаемым было воссоединение Led Zeppelin. И вот сейчас — интервью с участниками группы…»
Хантер начал задавать вопросы, но я тут же понял, что никто его всерьёз не воспринимает. Роберт и Джимми вели себя ужасно, самодовольно и дерзко отвечая на вопросы, а Джон Пол Джонс всё ещё был тише воды ниже травы.
Мне стало жалко Хантера. Он был в прямом эфире, зрители всего мира ждали этого интервью, затаив дыхание, а эти парни делают из него посмешище. Поэтому я пытался помочь, вставляя свои ответы. В том числе на те вопросы, на которые не мог ответить.
Но видимо Хантер получил четкое указание: «Хватит уже с Коллинзом! Мы не с ним хотим разговаривать». Я думал: «Какого черта? Почему Роберт и Джимми так себя ведут? Парень просто задаёт вопросы. И если вам мало того фиаско на сцене, то это интервью — ещё хуже».
Фил: «После драки они зачем-то начали махать кулаками. Свое выступление они запретили включать в DVD. Им было стыдно. И, насколько я понял, меня они обвинили в том провале. Не могли же быть виноватыми святые Led Zeppelin?! Это всё тот чувак, который прилетел на Конкорде, отказавшийся с ними репетировать. Он виноват. Позёр!
За кулисами я уже планирую бегство. Эрик сидел в фургончике Боба Дилана с Ронни Вудом и Китом Ричардсом, которые также выступили не ахти в тот день. К счастью, тот провал я уже не видел (может быть, это меня и утешило бы). Я жутко устал и думал: «Зачем я вообще на всё это согласился?» Я играл с множеством музыкантов, с целой толпой ужасных музыкантов, но ничего подобного со мной не было.
Live Aid — «We are the fucking world»
Опустошенный и изможденный, я вдруг вспоминаю (будто меня только подключили к розетке): «Эй, да мне ещё петь этот «We Are the Fucking World» Лайнелла Риччи и Гарри Белафонте».
Я встретил Кенни Крагена и сказал, что не смогу это сделать. В моем бедственном положении не хватало ещё петь о мире, мне было совсем не до него. Надо было поскорее улететь оттуда на вертолете в Нью-Йорк.
Я, Тони Смит и Джилл устало поднялись на борт и через какое-то время приземлились в Манхэттене, в Вест-Сайде. После всего, что мы пережили в тот день - Уэмбли, Хитроу, Конкорд, аэропорт им. Д. Кеннеди, Филадельфия, четыре выступления, одно из которых просто адское, возвращение в город - мы, наконец, вылезли из вертолета. И… тишина! Полная. Абсолютная. Машины не было. Кто-то забыл нанять водителя, который бы нас встретил. Такси тоже не было видно поблизости. Не в этой части города. Не в эту ночь. А я уже только подумал, что хуже и быть не может...
В итоге, мы всё-таки поймали такси и доехали до отеля. Я включил телевизор. Там показывали предсмертные судороги концерта в Филадельфии. Угадайте, кого я увидел на сцене?
Шер!
Сумасшедшее окончание безумного дня. Она не просто попала на концерт. Ей ещё и микрофон вручили. И она пела со всеми "We Are the World". Возможно, даже мою строчку...»
PS. На следующий день мы вернулись также на Конкорде, чтобы забрать детей. Они как раз заканчивали вставлять булавки в мой портрет. 14-го числа мы вернулись домой. Я, Джилл, Саймон и Джоэли. «Чем бы заняться? Может, достанем лего?»