Колесо со скрежетом двинулось в обратную сторону. Солнце отражалось в миллиарде капелек пота на спинах рабов, медленно двигающихся по кругу, толкающих вперёд каменные спицы, размером с хобот слона. Цепи стали провисать и огромные кованные ворота стали закрываться. Страж задрал лицо высоко вверх, следя, за движением верхних створок. Грохот и клубы пыли и песка из-под ворот известили о том, что узник башни остался в одиночестве. Толпа, наблюдавшая за сим действием на площади перед башней, стала медленно расходиться. Никто не разговаривал. Тишина, стоящая над площадью, стала нестерпимой. Даже птица перестала квохтать и гулить в клетках. Завтра город заживёт обычной жизнью, но не сегодня. Сегодня среди улиц жизнь умирала раньше, чем должна была всего лишь уснуть. Сегодня убили надежду.
Темнота поглотила пространство. Узник лежал на гладкой поверхности огромного плоского камня. Разорванные остатки одеяния не скрывали его наготы. Всё тело было в резаных и рваных ранах. Кровь не текла уже из ран, она запеклась на их краях, чернея дальше полосами и ручьями. На одной из ног был надет кованный металлический браслет, который соединял его толстой цепью с кольцом, вбитым прямо в валун. Цепь была такой длинной, что в нескольких местах свисала длинными лианами на земляной пол с вершины камня.
Узник открыл глаза, синие, почти чёрные, как цвет дыма из каракатицы, когда она испуганная удирает от морского хищника. Длинные золотистые пушистые ресницы затрепетали созревшими зонтиками одуванчика на ветру. Казалось, что, когда он очнулся, полная темнота, испугавшись, что не одна, попыталась спрятаться и оставила над камнем свободное место для света. Нет, не света в полном смысле этого слова, скорее лёгкой прозрачности себя. Узник улыбнулся красивой улыбкой и света как будто бы стало капельку больше. Голова стала медленно поворачиваться, и с щеки стали сыпаться мелкие песчинки. Волосты, затянутые в луковицу, стали рассыпаться, и как будто повисли в воздухе. Лёгкие, совершенно невероятного сочного золотого цвета прибавили ещё чуточку света в пространстве. Узник улыбнулся ещё шире.
Медленно подтягивая и шевеля руками и ногами, он собрался и присел, цепь загрохотала, и звук отскакивая от стен, заполнил собой всё пространство многократным эхо. Правая ладонь погладила камень почти не касаясь, пройдя по нему тонкими очень длинными пальцами. Пальцы наткнулись на что-то мягкое, пушистое. Лицо узника изменилось, стало задумчивым, улыбка потускнела. Зажав между пальцами эту мягкость, узник потянул на себя. Из-за спины по мере натяжения выползало огромное, изуродованное, но по-прежнему невероятно прекрасное, пушистое как облако, крыло. Улыбка снова заиграла на губах узника. Из-за другого плеча тут же взлетело и закачалось абсолютно целое великолепное белоснежное второе крыло. Узник тихо рассмеялся. Смех, похожий на трель птиц и журчание весеннего ручья одновременно, колыхался в такт с крылом в воздухе, вместе с пылинками, дрожащими в тонюсеньком солнечном лучике, медленно сползающем с камня и исчезающим в темноте.
Узник медленно встал. Правое крыло было вывихнуто в районе локтя, и второстепенные перья торчали наружу. Пальцами левой руки узник дотронулся до плеча, вилочка и ключица под ней тоже были сломаны. Пальцы погладили места переломов, раздался хруст костей. Внутри тела переломы вправились и стали медленно зарастать. Ссадины и раны тоже затягивались. Кровь мелкими крошками потихоньку отваливалась от кожи, что говорило о достаточно быстрой регенерации тканей. Ветхие лоскутки тканей на теле узника стали чуточку чище, грязь пылью спадала вниз, а нити очень медленно, но удлинялись, свиваясь в нужный рисунок и образую полотно ткани, формирующейся как по лекалу выкройки. К тому времени, как узник нашёл удобный пологий спуск с камня на земляной пол башни, он выглядел совершенно здоровым и полным сил великолепным крылатым существом, одетым в сияющую белизной тунику, отделанную сложным золотым узором по вороту, проймам и подолу.
Босые ступни изящных ног узника коснулись земляного пола. Пол был очень холодным. На полу не было практически песка. Узник двинулся от камня, волоча за собой цепь, которая клацала при каждом шаге с невероятным грохотом. Узник считал, 50, 51, 52…105. На сто пятом шаге пальцы ноги упёрлись в препятствие. Протянув руку, узник коснулся того, что было впереди. Стена. Холодный камень, покрытый влагой. Пройдя какое-то время вдоль стены, стало понятно, что блоки в стене были очень больших размеров. Кое-где под пальцами попадался бархат лишайника. И каждый раз, когда эти бархатные островки находили пальцы узника, тот улыбался шире обычного. В темноте не было видно, но после этих прикосновений лишайник становился сочнее, пушистее и увеличивался капельку в размере. Время текло, стена закончилась там, где началась. Узник понял это, наткнувшись на самый первый островок лишайника, к которому прикоснулся. Снова улыбнувшись, узник присел у стены. Прогулка закончилась. Посидев там какое-то время, узник двинулся от стены прямо, как ему казалось в центр башни, и дойдя до огромного плоского камня, снова забрался на него. Постояв там немного, узник лёг на камень, подложив под голову сложенные крылья и устремил свой взгляд вверх. Далеко впереди, так далеко, что практически не разглядеть, как будто сквозь горлышко кувшина, светилось двумя звёздами ночное небо. Небо. Узник вздохнул, закрыл свои прекрасные глаза и замер.
Время текло. Его было много, слишком.
Грохот ворот заставил узника открыть глаза. Он привстал и обернулся на звук. В нижнюю створку ворот входил отряд стражников с факелами. Расположившись полукругом у входа, держа наготове мечи и пики они остановились. Вслед за ними вошёл человек в длинной схиме красного цвета. На своём плече человек нёс корзину полную зерна. Выйдя вперёд, человек опустил корзину на пол и отойдя на пару шагов, крикнул в сторону камня, явно обращаясь к узнику.
- Эй, тварь, вот зерно, сделай так, чтобы урожай от него был в сто раз богаче чем прежде! Это приказ царя! И помолчав, добавил:
- Сделай, иначе ты просто сдохнешь тут через столетия. Время источит камни, они разрушаться и поглотят тебя. Придут другие, но всё будет как прежде. Ты знаешь.
Узник встал. Он улыбался. Спустившись вниз, он направился к огню факелов. Ряды стражников слегка колыхнулись на пол шага отступив в сторону ворот. Отступил и человек в красной тунике. Факелы встрепенулись, затеяв с темнотой пляску, задевая и прыгая по телам людей и стенам, по земле и узнику причудливыми вывертами и сполохами. Дойдя до корзины, узник протянул руку и коснувшись пальцами зерна замер. Потом развернулся и побрёл назад к камню. Человек усмехался, глядя ему вслед. Вдруг корзина покачнулась. Потом ещё раз. Стражники и человек в красном заволновались и сделали несколько шагов назад. Корзина рухнула на бок, зерно рассыпалось из неё на пол. Лёгкий сквозняк из ворот поволок семена по полу, и каждое перекатываясь на бок лопалось и прорастало, ростки тут же, цепляясь появляющимися корешками за землю и врастали в неё. Люди в панике побежали к выходу. Человек в красном бежал первым, посылая проклятия в адрес узника, обещая тому мученья ада. Узник стоял на камне и улыбался. Через несколько минут от ворот до камня с одной стороны башни на полу выросло огромное серебристо-золотое поле злаков.
Время текло. Менялись слова и суть, менялся цвет и тип лиц и тел, люди и другие существа приходили и уходили. Стены башни ветшали, внутрь иногда стали падать камни. Узник ждал. И время настало.
Солнце заполнило собой неровное и теперь с колесо размером, жерло башни. Пола давно не было видно, вместо него росла мягкая травка, летали бабочки и птицы вили на кустарнике гнёзда.
Узник по-прежнему улыбался, он также был прекрасен и чист, как и в самом начале, много, много, времени назад. Он расправил крылья, сделал несколько махов, мощных, смелых. Волна ветра прибила травку и наклонило кустики. Птицы притихли. Узник взмыл вверх, тело натянулось как струна. С каждым взмахом он был всё ближе и ближе к небу. В какой-то момент цепь натянулась, но тут же лопнула на втором звене от браслета на ноге и извиваясь змеёй полетела вниз. Падения не было слышно, трава поглотила все звуки.
Через несколько минут его фигура показалась над верхом башни, залитая солнечными лучами. Он посмотрел вниз. Поля, холмы, города, всё, до самого горизонта жило и было по-прежнему, по его мнению, прекрасным. Бывший узник засмеялся.
Ульба лежал у подножья древних сооружений на островке травы между камнями и мечтал, заложив руки за голову. Мечты его были самые, что не наесть простые и заурядные, как и положено мальчику в его 7 лет – повидать весь мир, побывать там где он никогда не был и сделать то, что другим не под силу.
Он щурился на солнце, вступив с его светом в нервный бой, и пытался удержать взгляд на этом ослепительном диске. Неожиданно солнце заслонила какая-то тень. Мальчишка на мгновение зажмурился, перед глазами в темноте повылезали красные круги. Открыв глаза, Ульба увидел удаляющуюся птицу, или не птицу, а что-то похожее на птицу, очень большую и видимо белую, потому что она, сверкала и пульсировала белым светом, даже ярче солнца. И она пела, странно как-то, как будто тысяча колокольчиков звенело на всякие лады. Через секунды Ульриху на плечо упало перо. Такого он точно никогда не видел. Огромное, сверкающее белизной, состоящее из мелких дрожащих пушинок, неведомо как, скреплённых между собой и с нежной жилкой вместо толстой ости. Мальчика спрятал его бережно за пазуху и решил, что это будет его талисман на всю жизнь. Много лет спустя, читая лекции на другом конце мира о законах вселенной, стоя перед многотысячным залом, взрослый Ульба поглаживал пальцами перо у себя в нагрудном кармане и улыбался своими глубокими синими как чернила каракатицы глазами. Ульба знал чьё оно.