Владимир Боровиков - отрывки из книги Автобус Южа-Москва
И вот уже проехали село Пустошь, за ним село Афанасьевское, еще маленькую деревеньку с название трогательным - Павлюково, доехали до кольцевого перекрестка.
Здесь три дороги веером развернулись: пойдешь направо в древнее село Васильевское попадешь, налево — в объезд города поедешь, прямо в Шую — древний княжеский город приедешь.
У въезда в город — надпись витым каменным ключом высится: Шуя.
Бери ключ и ворота открывай!
— Встречай нас, мать-Шуя! - выдохнула братва.
Эх, Шуя, Шуя, сколько лет с тобой не виделись, сколько веком пронеслось над тобой, а ты все такая же как прежде: все те же домики деревянные, улочки укромные, взгляд женский трепетный мелькнет из-под платка…
И вспомнишь многое, забытое, потаенное…
— Тормози, Славка, прибыли... Вот они Васильевские улицы родимые, тополями обсаженные…
— Эх, Маня- Манечка, жена родимая, жди меня…
Колька Глеб, Кучум, Захар, Леха и весь освобожденный люд вывалились с хохотом из автобуса.
— Прощай, Серый, — обнял друга Захар. — Дорогу к друзьям не забывай…
— Не забуду, память еще не отшибло…
— Ну, что, Кучум, ты с нами идешь?!
Кучум покачал головой: нет, к себе пойду...
«Что-то Софья не встречает», — подумал Кучум и сердце сжалось.
Он свернул с дороги и пошел мимо старых раскидистых берез…
Эх, постарели березы, треснула кора, глубокие морщины разломали стволы, ветер обломал сучья, но все так же шелестит листва, качаются могучие кроны, словно громадные зеленые паруса надутые над землей…
Эх, березы, березы, русские березы, сколько дум передумалось возле вас, сколько людей и судеб протекло перед вами...
— Привет тебе, Кучум, — зашелестели березы.
— Привет, привет березы... Привет, милые...
Да, постарели березы… Постарел и он сам…
Сколько лет прошло, сколько дней пронеслось как сон и миг единый.
Нет прежней доверчивости в душе, блеска в глазах, морщины тяжкими печатями легли на лицо, печаль затаилась в губах.
Кучум пошел мимо пруда, заросшего седым камышом.
Когда-то в детстве он ловил в этом пруду рыбу; камыш стоял по колено в воде, словно столетний дед, зашедший в воду, увидев Кучума, замотал седой головой:
— Привет, привет тебе, Кучум… Привет, родимый… — прошелестел камыш. — С возвращением, друг... Давно не бывал ты дома…
— И тебе привет, старик, — кивнул Кучум.
Пять лет не был он дома, долгих пять лет…
«Дома ли Софья?» — подумал он, глядя на низкий покосившийся дом в три окна с белыми узорными наличниками.
Каждый завиток знал он на этих наличниках, с отцом в детстве выпиливал и строгал завитки и узоры.
Окна за занавесками были пусты.
— Нет ее, — прошамкала старуха, как будто из норы вылезла. — В деревню уехала… Просила, чтоб не искал… Сказала, чтоб жил один…
Сердце забилось в груди, вспорхнуло раненой птицей и замерло.
— Вот как выходит… — прошептал он. — Живи один… Может, так и лучше...
Кучум сел на низкие ступени и долго смотрел на небо, которое постепенно становилось все выше и выше…
В синеве неба зажигались звезды...
Вначале зажглась робко, стыдливо, как будто крадучись, одна звезда...
Потом зажглась еще звезда…
За ней вспыхнули еще звезды...
Как странно зажигались звезды, волшебно и странно…
Словно кто-то большой и великий зажигал небесный светильник, бросал небесный огонь на землю и на людей и не давал тьме поглотить мир…
Он смотрел на звезды и плакал, как в детстве, когда чувствовал себя маленьким обиженным мальчиком…
Полный текст на сайте автора http://www.borovikov-vp.ru/
