"Моя задача была именно такой — создавать для потребителей ценность"
Основатель компании Forensic & Business Solutions Алексей Фролов рассказывает о том, что такое цивилизованная "корпоративная разведка", каким набором компетенций должен обладать специалист по форензику, реально ли вернуть сотни миллионов рублей из безнадежных активов, и на что способен искусственный интеллект.
— Алексей, расскажите, пожалуйста, где и как началась ваша профессиональная деятельность?
— Первые пять лет своей карьеры после окончания академии я был на довольно специфической государственной службе, связанной с военным делом. Трудился на благо страны: занимался иногда опасными, иногда интересными, иногда опасными и интересными вещами. Я осуществлял аналитику, связанную с финансовыми расследованиями, анализировал отток капитала из России.
Во время службы у меня было неукротимое желание совершенствовать все процессы, чтобы повысить их эффективность. Я хотел убрать лишнюю бюрократию, а это далеко не везде возможно. Там я впервые столкнулся с внутренним конфликтом: хочется что-то улучшить, но сделать это нельзя. Поэтому, когда контракт закончился, я уволился, зарегистрировал компанию FBS (Forensic Business Solutions) и начал работу.
У меня на тот момент было три сотрудника, обладавших разными компетенциями, которые подходили под задачи моей идеи создания сервиса по форензику в России. Таких сервисов тогда практически не существовало. Подобными историями занималась только "большая четверка" (Deloitte, EY, PwC и KPMG). А у меня возникло желание сделать подобное решение для своего сегмента — для малого и среднего бизнеса.
Я начал с небольших историй, связанных с противодействием мошенничеству. Мы расследовали кейсы, связанные с фродом, искали доказательства, собирали данные, документировали их и потом продолжали судебные или уголовные дела. В таком режиме я проработал год.
— В каком году вы запустили собственный проект?
— Госслужба началась в 2010-ом году, закончилась в 2015-ом. В этом же году я начал предпринимательскую деятельность. С 2015-го по лето 2016-го года я занимался только консалтингом и представлял интересы клиентов в сфере противодействия мошенничеству.
Вместе с тем, мне повезло, так как я следил за деятельностью Фонда развития интернет-инициатив: наблюдал за успехами стартапов, которые проходили там акселерацию, видел какие-то лайфхаки, помогавшие им расти и сокращать путь к получению прибыли. Благодаря огромному количеству ошибок, которые я увидел, мне удалось их избежать и быстро выстроить бизнес.
Более того, за два года до окончания госслужбы я окончил Высшую школу экономики по направлению "корпоративные финансы" и уже тогда знал, что вряд ли останусь. Собственно, учеба в Вышке, коммьюнити из стартаперов, которые стремятся построить новый Google, многое для меня определили. Речь о своеобразной культуре: классно делать проекты, которые приносят деньги, создавать какую-то ценность для потребителей. Моя задача была именно такой — создавать для потребителей ценность, делать то, за что люди готовы платить деньги, и делать это лучше остальных, чтобы покупали меня, а не их.
— Алексей, расскажите, что такое форензик? В России этот термин пока не на слуху.
— Форензик появился в середине ХХ века именно как вид бизнеса. Слово "форензик" в переводе с английского означает "криминалистический, судебный". Это экспертиза, которая осуществляется для того, чтобы что-то доказать в судебных или уголовных процессах, либо в рамках какого-то комплаенс-процесса. Она бывает разной: криминалистической, баллистической, если мы говорим о выстрелах из оружия, бывает компьютерно-технической или финансово-бухгалтерской. То, чем мы занимаемся, — больше финансово-бухгалтерская экспертиза, которая сопряжена с получением и анализом нефинансовых данных. То есть мы берем финансовые и нефинансовые данные, а иногда даже и компьютерно-технические и сопоставляем все вместе.
— Если я не ошибаюсь, форензик зародился в США…
— Да, в середине ХХ века бывшие сотрудники ЦРУ, АНБ и ФБР, уволившись со службы, оказывали определенные услуги компаниям на Уолл Стрит, Американской организации по надзору в сфере ценных бумаг. Бывшие спецагенты расследовали моменты, касавшиеся инсайдерской торговли и других подобных вещей.
В Россию эта история пришла вместе с "большой четверкой", вместе с другими цивилизованными зарубежными практиками. До этого, да, в принципе, и сейчас многие российские компании закрывают подобные вопросы с помощью службы безопасности внутри компании, у которой зачастую недостаточно ресурсов, компетенций, возможно, есть личная заинтересованность и т. д. То есть существуют какие-то обстоятельства, которые иногда не позволяют им заниматься соответствующей деятельностью. Поэтому ко мне приходят акционеры предприятия и говорят: "Алексей, мне нужно решить такой-то вопрос, я пока не готов доверить это своей службе безопасности, давай ты посмотришь, а потом мы уже подумаем, что с этим делать" .
В какой-то момент я понял, что запрос у бизнеса есть, а предложений на рынке нет. Компаниям нужно цивилизованное регулирование корпоративных конфликтов, чтобы это не было "решением вопросов", " экскурсиями в лес", как это у нас в России до недавних пор было принято, или, не дай Бог, какими-то коррупционными проявлениями со стороны правоохранительных органов. Если человеку некуда пойти, он обратится именно к ним.
По этой причине мы и создали цивилизованный формат решения специфических задач.
— Решив привнести форензик на российскую почву, вы адаптировали западную концепцию или пошли своим путем?
— Мы шли своим путем. Я часто делаю что-то в первый раз и получается так, что, если ты делаешь все, исходя из текущих целей и запросов, выходит более красивый и нужный продукт, чем в случае, когда ты опираешься на чужой опыт. К тому же, на Западе тоже могут ошибаться.
— В России культуры форензика как таковой пока не существует…
— Именно так. И наша задача просвещать, рассказывать о том, что это цивилизованно, это показывает, что вы обладаете определенным уровнем корпоративного правосознания. Вы предсказуемы для своих партнеров, иными словами, не будете предпринимать какие-то действия, которые могут нанести вред их репутации. Мы стараемся подавать форензик именно с этой позиции. И, в принципе, получается.
Мы продавали наши решения и крупным маркетинговым холдингам, которые покупали у нас, во-первых, потому что мы дешевле "четверки", а во-вторых, потому мы предлагаем комбинированные сценарии. Стандартный форензик — это когда к тебе приходят "внутрь" и проводят расследование за тебя. Многие компании очень самонадеянны. Они думают, что могут сделать это сами, и делают, и даже приходят к каким-то выводам. Но выводы эти бывают не точными или не до конца сформулированными, или не до конца посчитанными, или же внутри возникает конфликт интересов.
— Насколько эффективны в подобном контексте юристы? Где вы находитесь по отношению к ним?
— Сначала обращаются к нам, потом к юристам. Хотя бывает и наоборот. Например, мы работаем с крупнейшими юридическими компаниями, которые входят в ТОП-100 Право.RU. Они нанимают нас для сбора доказательств. Прямо сейчас мы как раз обсуждаем через юристов проект с иностранной компанией. Задача — обнаружить все активы ее оппонента на территории России, чтобы наложить на них обеспечительные меры в суде. Это скорее корпоративная разведка, чем финансовое расследование.
Я десять лет собирал разные источники информации, чтобы проводить не только внутренние, но и внешние расследования. Например, мы можем увидеть все, что происходит в конкретной компании, со стороны, не запрашивая у них какие бы то ни было документы. В этом наше конкурентное преимущество. Естественно, мы все делаем в рамках законодательства, соблюдаем режимы коммерческой тайны и законодательство об обработке персональных данных.
— В чем заключается разница между аудитом и форензиком?
— Аудит проверяет организацию на соответствие определенным нормам. Есть нормы бухгалтерского учета, если они нарушаются, аудитор может это выявить, но аудит не видит фрод или хищение, мошенничество. Более того, аудитор — не следователь. Сейчас у меня есть стажеры, которые учатся в высших учебных заведениях, в том числе, по этой специальности. Им говорят: "Ребята, вы не следователи, вы не должны выявлять мошенничества и фрод. Ваше дело — проверять на соответствие требованиям бухгалтерского учета".
Аудит осуществляется периодически. Бывает, конечно, внеплановый аудит, но чаще всего это годовая проверка. Форензик же не привязан ко времени. Он может проходить как для профилактики мошенничества или конфликта интересов, так и по факту обнаружения каких-то тревожных признаков. Допустим, возникли подозрения, что начальник отдела закупок ворует — нужно проверить. Мы приходим, проверяем.
Аудитор — сертифицированный специалист. Сертификации по форензику в России пока, к сожалению, нет, но мы к этому идем. Есть международная организация ACFI, которая сертифицирует таких специалистов по борьбе с мошенничеством. Я сам являюсь ее членом, и мы стремимся к тому, чтобы в будущем стать их представителями в России.
— Алексей, давайте вернемся на линию времени. Как развивались события после 2015-го года?
— В 2016-ом году меня пригласили в Фонд развития Дальнего Востока, чтобы возглавить департамент безопасности и защиты информации. Это большой государственный фонд, имеющий дело с инвестированием в инфраструктурные проекты территории Дальнего Востока и Байкальского региона. Я сотрудничал с ними полгода, занимался выстраиванием системы оценки инвестиционных рисков.
После того, как моя миссия была завершена, началось сотрудничество с предприятием, которое входило в состав холдинга "Ренова". Для нас это был очень интересный кейс, в ходе которого мы проделали отличную работу: провели расследование и помогли держателю пакета акций продать свою долю в большом региональном предприятии. Этот опыт сыскал для нас небольшую славу на рынке и поднял гудвилл компании.
В 2017-ом году меня пригласили в Фонд развития интернет-инициатив, чтобы выстроить систему управления инвестиционными рисками. Это был для меня еще один серьезный шаг в работе, потому что форензик и система управления рисками — отдельные направления, у которых свои стандарты и цели. Я потратил около четырех месяцев на этот проект, изучал локальные нормативно-правовые акты фонда, интервьюировал ключевых сотрудников, писал карту и паспорта рисков, рекомендации по совершенствованию процесса управления ими. Было очень интересно!
— При этом ваша собственная компания продолжала свою работу?
— Да, в том же году мы подписали договор с компанией "Норникель". Сотрудничество длится уже четвертый год, и они довольны. В этом году был подписан контракт с "Яндексом". Для меня это маркер того, что все идет правильно.
В 2017-ом году мы занимались уже не только форензиком, у нас негласно появилось направление по бизнес-девелопменту, кастомер-девелопменту и не только. Тогда меня пригласили в "Российскую венчурную компанию", чтобы помочь с управлением дистресс-активами и предложили стать инвест-директором. На это я ответил, что не могу оставить свой бизнес, но готов и с ними поработать. Так, собственно, я стал инвестиционным директором четырех дочерних фондов "РВК".
Мы проделали колоссальную работу. В портфеле было больше 100 компаний — это не секрет. В нем присутствовали плохие активы, которые по МСФО оценивались как безнадежные, и с ними ничего нельзя было сделать. Но мы вернули много десятков, даже сотен миллионов рублей. Конфликтные ситуации, суды, переговоры, продажи… Очень много работы было сделано.
Я сформировал инвестиционное подразделение, нанял эффективных менеджеров, команду, которая действительно справилась с этой задачей. Со стороны "РВК", надо отметить, тоже была обеспечена хорошая помощь. В общем, этот опыт дал мне еще один большой толчок в развитии.
Спустя два года меня пригласили в головную компанию "РВК" заниматься тем же самым на международном уровне.
— Помимо FBS вы создали лабораторию искусственного интеллекта Biometric Labs. Расскажите о ней.
— Где-то в начале 2019-го года я начал думать о том, что форензик — это здорово, но нужно идти в более высокотехнологичный бизнес. Тогда и пришла мысль делать что-то, связанное с искусственным интеллектом. Было очевидно, что государство поддержит этот тренд, и рынки эти в любом случае будут расти. В результате я создал лабораторию: нанял очень толкового дата-сайентиста, поставил задачу, и мы начали работать с алгоритмами машинного обучения для анализа акустических сигналов. Мы фактически научились превращать акустический сигнал в картинку, анализировать его и создавать из этого разные продукты.
Мы сделали самую высокоточную в России, — по крайней мере, на тот момент, — систему идентификации человека по голосу. Она сравнивает голосовые слепки людей и определяет, один ли это и тот же человек или разные люди. Система работает с великолепной точностью, буквально 99,97%. На многих выборках она ни разу не ошибалась. На последних, во всяком случае, точно.
Сначала мы разработали эту систему, а потом попробовали сделать распознавание эмоций по голосу. Скажу честно, я пытался продать голосовую биометрию в огромное количество банков, но это у меня не получилось.
— С чем это было связано? Вообще, для банков вопрос безопасности — ключевой.
— У меня тоже была такая гипотеза, но в итоге нашим клиентом оказался не банк, а система телефонии в нем. То есть мы должны идти к вендору, который интегрирует им свое решение, и встраиваться в его линейку. Но к тому моменту, как я это понял, мы уже сделали такую штуку, как обнаружение утечек в трубопроводах. Выяснилось, что можно анализировать не только голос, но и другие акустические сигналы, например, шум, который производит вода в трубе. По этому шуму легко определить, появился ли в ней какой-то дефект, коррозия или еще что-то.
Мы начали работать по этому направлению буквально полгода назад и уже осуществили успешный пилот, подтвердили свою гипотезу и сейчас ведем переговоры с крупными российскими металлообрабатывающими предприятиями, теплосетями. Мы попали в ТОП-50 лучших решений с применением искусственного интеллекта для регионов по версии Агентства стратегических инициатив и в настоящий момент готовимся к промышленным внедрениям. Эта технология давно применяется в Америке, а в России ее до недавних пор не было. Мы "подглядели" и приняли решение реализовать такую идею в своей стране.
— Алексей, расскажите, где вы находите специалистов по своему редкому профилю?
— Проблема как раз в том, что нужных специалистов практически нет. Если нас приглашают в какой-то корпоративный конфликт, мы ведем его от начала и до конца. То есть по факту это не только форензик, но и стратеджик эдвайзеринг. Мы объясняем, как выйти из корпоративного конфликта с минимальными потерями или с максимальной прибылью, при этом желательно не нарушив закон. Или нарушив его с наименьшими рисками. А ещё лучше — нарушить и заплатить.
Чтобы сделать это хорошо, ты должен отлично знать финансовую часть, должен разбираться в деятельности предприятия, быстро проанализировать, чем оно занимается, какие у него бизнес-процессы, причем, увидеть картинку одним взглядом, посмотрев на СПАРК и на сайт компании. По финансовой отчетности должен сразу понять, где у них проблемы. Соответственно, нужно хорошо ориентироваться в рынке. Это уже бизнес-анализ какой-то, бизнес-аналитика, когда ты можешь сразу сказать, о каком рынке речь, какие у компании конкуренты, кто основные потребители, кто основные поставщики, какие там есть основные производственные процессы, как у них все это устроено, кто главные действующие лица на предприятии и т. д.
— Алексей, каковы ваши основные компетенции?
У меня за плечами высшее юридическое, экономическое, финансовое, GR-менеджмент, сертификаты Банка России. Соответственно, не считая языков и не только их. Я еще не говорю про психологию, это отдельная история. Наша работа часто сопряжена с рисками. Мы, бывало, отбивали рейдерские захваты, когда люди с автоматами захватывали предприятие, и там реально была угроза жизни и здоровью. Поэтому ты должен отдавать себе отчет, что работаешь в риске, должен принимать его и понимать, собственно, что сможешь жить в этом нормально. А еще нужно избегать сильных моральных потрясений, так как это ущерб для здоровья, а для тебя важно всегда быть спокойным, чтобы трезво и безэмоционально принимать решения.
Люди часто отсеиваются из-за того, что не выдерживают давления. Когда приходит срочный проект, ты пашешь ночами. Проекта нет — отдыхаешь, можешь неделю ничего не делать. А потом снова пашешь ночами.
— Расскажите о конкретных специалистах…
— Вот смотрите, Юля Михальчук — адвокат, большой профессионал в области субсидиарной ответственности.
У нас в команде есть Алена Коленкова — очень хороший аналитик. Ира Жукова — крутой специалист в области графики и структурирования информации. Мы с ней делали даже презентации для нового правительства Российской Федерации. Поступил срочный заказ — подготовить презентацию для одного из министров. Мы сделали и получилось круто.
Антон Волков — талантливый юрист, у которого есть колоссальный опыт в области уголовного судопроизводства и большой опыт в области судов гражданской юрисдикции.
— Алексей, кто из преподавателей запомнился вам больше всего и оказал существенное влияние на ваше мышление?
— Ирина Ивашковская — руководитель программы "корпоративные финансы" в Высшей школе экономики. Она большой специалист в области финансов, принятия корпоративных решений на основе финансовых данных. Родионов Иван Иванович, он вел "венчурных инвестиции". Иван Иванович — серьезный эксперт в бизнесе. Он точно был, — не знаю, остался ли, — членом совета директоров "Ростелекома". Тоже очень известный профессор, профессионал, крутой эксперт во многих вещах. Чиркова, эксперт в области инвестиционной оценки. Она написала книгу "Как оценить бизнес по аналогии". Большой специалист.
Вы знаете, у нас в Академии ФСБ были классные преподаватели, но их нельзя называть. На меня повлиял Глеб Тертычный с "Теорией ограничений Голдрата". Из политиков симпатизирую министру Лаврову. Очень крутым был наш покойный представитель ООН — Виталий Чуркин, мой супергерой, его коммуникативные навыки вызывают большое уважение, я им восхищался.
— Назовите любимый шпионский или детективный фильм.
— "Агент 007" . Из отечественного детективного — был сериал такой с Хабенским про маньяков, называется "Метод". И есть похожий сериал на Netflix — "Охотник за разумом". Тоже очень классный. Дело в том, что я писал дипломную работу по методикам допроса, а в сериале как раз раскрывается тема допроса подозреваемых в насильственных преступлениях. Это люди, которые совершают преступления из каких-то психически нездоровых мотивов. Но они ведь свято верят, что сублимируют. И это интересно. Интересно посмотреть на психику человека под другим углом, как она формируется под воздействием воспитания.
Автор: Наталия Астахова.
Еще больше интересных статей о промышленности на https://industryrussia.ru/
