История с «переименованием» эскимо и других пищевых продуктов на волне американских протестов по лозунгом «Black Lives Matter» по праву должна войти в учебники по маркетингу. Как вы помните, в середине июня специалисты из Nestlè и Mars, грамотно оценив текущий общественно-политический дискурс в Америке и в мире, приняли почти синхронные решения запустить вирусные новости о грядущем переименовании соответствующих продуктов.
Nestlè запустила слух о грядущем переименовании популярного сорта мороженого, чтобы не оскорблять коренных жителей Гренландии, которым якобы не нравится, что их называют эскимосами. Следует ли упоминать о том, что самый тщательный поиск в Гугле не дает никаких сообщений о протестах эскимосских активистов, кроме тех, что в конечном счете исходят от самой транснациональной пищевой компании?
Практически одновременно похожую операцию провернула и Mars, объявившая о том, что собирается переименовать выпускаемый компаний популярный соус Uncle Ben's, на этикетке которого изображен чернокожий седой джентльмен – также из уважения к пожеланиям неких активистов BLM.
Расчет маркетологов обеих корпораций (или это была одна и та же маркетинговая фирма, услугами которой воспользовались как Nestlè, так и Mars?) оправдался, что называется, на 146 процентов. Миллионы совершенно бесплатных сетевых хомячков – страдальцев за белую расу, немедленно, закусив удила, с воплями «куда катится мир» и «спасите Америку» кинулись обеспечивать по всему миру и на всех языках кампанию по SMM-продвижению соответствующих брендов и их продуктов, повышая до космических высот индекс упоминаемости и последующий рост продаж.
«Просто и со вкусом, как все гениальное, учитесь!», – написал я у себя в Фейсбуке 21 июня, даже не подозревая, насколько споро этот призыв к действию будет воспринят в России. И, что характерно, тоже производителями мороженого.
В роли прилежных учеников выступили штатные или привлеченные со стороны маркетологи компании «Чистая линия», одного из крупнейших в России производителей мороженого, в продуктовой линейке которой имеется, в том числе, разноцветное мороженое «Радуга». Причем по своему размаху, по уровню задействованных персон, а также – по всей видимости – по своему бюджету эта спецоперация оставила далеко позади невинные вирусные постинги американских пищевиков в своих корпоративных блогах.
Днем 3 июля, еще не успев прийти в себя от голосования за гаражами и под грибочками в песочницах, российская публика была ошеломлена очередной новостью. Екатерина Лахова, членка Совета Федерации, известная своими скандальными выступлениями по вопросам планирования семьи и лоббированием запрета усыновления российских сирот иностранцами, явившись на встречу Путина с членами т.н. «рабочей группы по внесению поправок в Конституцию», публично пожаловалась ему на крамольное мороженое, которое, дескать, приучает детей к цветам флага ЛГБТ.
Про Путина уже давно замечено, что в последние годы в ответ на любую мракобесную чушь он лишь отрешенно улыбается и кивает головой на манер китайского болванчика. Диктатор, пребывавший в особо благостном расположении духа по случаю своего обнуления, не подкачал и на сей раз, сказав на камеры, что вражеской гей-пропаганде, конечно, «нужно противостоять, но не агрессивно».
Произведенный эффект вновь превзошел все ожидания, заставив американцев нервно курить в сторонке. Прежде всего потому, что репутация и российских законодателей вообще, и Лаховой в частности, и даже самого Путина, на этот раз поневоле втянутого в чужой спектакль, не оставляет у публики никаких сомнений относительно того, что все это могло произноситься на полном серьезе. Десятки и сотни публикаций в СМИ по всей России. Топ-менеджеры «Чистой линии», не успевающие давать интервью выстроившимся в очередь журналистам. Не иссякающий уже третий день поток из десятков тысяч возмущенных постов в социальных сетях, авторы которых не только делятся друг с другом обидными фотожабами, но и постят собственные фотографии с поедаемым в знак протеста знаменитым мороженым, купленным специально для этой цели.
Считать деньги в чужом кармане – занятие, конечно, неблагодарное. Но все-таки следует признать, что вряд ли Екатерина Филипповна, будучи человеком весьма практичным (судя по чудесам своей аппаратной адаптации при трех последовательно сменявших друга политических режимах в этой стране), не понимала всей коммерческой значимости своего заявления и ограничилась простым человеческим «спасибо» от производителей столь удачно прорекламированного ею продукта.
Сколько же могла стоить подобная услуга?
Общеизвестно, что стоимость депутатского запроса по неофициальному, но твердому ценнику, установленному в Госдуме, составляет от 3 до 10 тысяч американских долларов. Депутатский запрос – это просто бумажка ни о чем, составленная и распечатанная на думском бланке помощником депутата. В данном случае речь, конечно, идет о чем-то существенно большем. Но нам с вами остается лишь предполагать, за какую сумму ушлая советская сенаторша согласилась выступить в роли клоунессы и всесоюзной девочки для битья.