Осада длилась третий месяц. Вражеское войско за стенами города раскинулось обширным лагерем. Перекрыло все подходы. Помощи ждать было неоткуда.
Город держался только благодаря своим героям. Лучшие сыны встали на защиту крепостных стен. Их стойкость и беззаветная храбрость давала надежду осаждённым. Да и остальные жители помогали кто чем мог. Подносили снаряды, готовили пищу, обеспечивали водой. Перед лицом общей опасности были забыты распри, разница в сословиях и богатстве. Не зря местный знахарь и мудрец рассказывал, о пророчестве. В котором говорилось, что город выстоит против любого врага пока в нём остаётся хотя бы один человек.
Но время шло, противник не сдавал позиций. И пришёл момент, когда весь скот был перерезан и съеден. Заканчивались и другие припасы. И если простые горожане могли потуже затянуть пояса. То как быть с воинами? Они ослабнут — город падёт. Жестокие захватчики не пожалеют никого, вырежут всех: от мала до велика.
Совещание длилось уже целый день. Первые лица города обессилели от усталости, ответственности. Ни одно решение не казалось достаточно удачным. Нервы были на пределе, когда вдруг начальник тюрьмы сказал: “У меня в застенках, достаточно мяса”.
На несколько мгновений повисла тишина, а потом заговорили все разом.
— Это невозможно. — Вы сошли с ума. — Мы не людоеды. — Как только это в голову могло прийти.
— Но они всё равно бесполезны. На стены поставить преступников нельзя — сразу предадут. А кормить столько ртов… Пусть принесут хоть какую-то пользу.
— Если вы это сделаете, то переступите грань из-за которой уже не будет возврата, — раздался глухой и негромкий голос, который, тем не менее, был услышан.
— Но не ты ли, знахарь, постоянно твердишь своё предсказание? Как иначе люди могут выжить?
— Да, но никто не сможет остаться человеком, пожирая себе подобных!
В разговор возмущенно вмешался командир гарнизона:
— Ты несешь чушь, старик. Чем человек отличается от свиньи или овцы? Тем более преступники это уже не люди. Я не допущу, чтобы мои бойцы голодали и теряли боевой дух! А крысами и голубями сыт не будешь.
— Боевой дух поддерживается не набитым брюхом.
— Это тебе достаточно горстки риса в день, — спор вспыхнул с новой силой.
— Хватит! — градоначальник стукнул по столу, привлекая к себе внимание, — тюремщик прав. Мы должны выжить любой ценой. Считайте, что это жертва, во имя победы и жизни. Не думаю, что кто-то будет сожалеть об этих подонках.
На пару недель проблема с питанием была решена. А потом преступники закончились. Победа потребовала новых жертв. Замешательство длилось недолго. Сначала в расход пошли самые бесполезные горожане: старики, больные и прочая немощь. Всё равно до конца осады, они вряд ли бы дотянули.
Затем дети. Многие бедняки, спокойно избавлялись от своих отпрысков. Толку от них — чуть, кормить нечем, а после войны можно новых нарожать. Семьи побогаче перестали выпускать своих чад из дома, чтобы те не попались под руку заготовителям провианта.
Потом оказалось, что женщины на вкус нежнее мужчин и мяса в них больше, а пользы для общего дела — меньше. Девушки помоложе стремились стать любовницами воинов, чтобы хоть таким образом остаться в живых. А военные перестали довольствоваться третьесортной человечиной и начали требовать себе лучшие куски.
Никто больше не чувствовал себя в безопасности в этом городе. Люди запирали двери и окна. Пугались собственной тени. Каждый был палачом, который в любой момент мог стать жертвой. Жертвой, принесенной ради всеобщего блага.
На исходе пятого месяца осады в серый предрассветный час к городским воротам скользнула тощая фигура. Незамеченная часовыми, она прокралась к запорному механизму. Тяжелые створки мерзко заскрипели и начали медленно открываться. Караульные заметались по стенам. Бросились к рычагам, пытаясь предотвратить неизбежное, на ходу пуская стрелы в злоумышленника. Как же велико было потрясение, когда в умирающем предателе они узнали местного знахаря.
— Зачем? Зачем ты это сделал, старик?! А как же пророчество?
— В этом городе больше не осталось ни одного Человека.
Вражеская конница, полным ходом мчалась к городу.
