В сериале Надежда Сергеевна представлена, как идеал руководителя, строгая, справедливая, относящаяся ровно ко всем членам ансамбля. Идеальная фигура, безупречный вкус, сейчас её назвали бы «иконой стиля». Художественный руководитель «Березки» была примером во всём: жизненная позиция, высочайший профессионализм. Сериал познакомил нас с ней, и мы запомним Надежду Сергеевну именно такой.
Но Ирина Мягкова – театральный критик и переводчик в своих воспоминаниях описывает Надежду Сергеевну совсем в другом свете, меня это очень огорчило. Не хочется верить. Вот, что пишет Ирина Мягкова в своих мемуарах.
«Буквально через год я снова оказалась в Бенилюксе с большими гастролями. На сей раз - ансамбля "Березка" во главе с Надеждой Сергеевной Надеждиной. От кого-то еще в Москве я совершенно случайно узнала, что она - дочь любимой мною детской писательницы Александры Бруштейн, и, когда меня представляли Надеждиной, я искренне выразила ей свое восхищение ее мамой. Реакция была совершенно неожиданной. "Откуда вы знаете?" - подозрительно спросила она, и я тотчас поняла, что это факт, по возможности скрываемый. Что ее псевдоним, ее облик величественной русской красавицы - с косой в виде кокошника, ее положение руководителя ансамбля русского народного танца и невероятная высота социального положения - всё это не очень гармонирует с еврейской фамилией, пусть и знаменитой. И поэтому я ей сразу же не понравилась. Была она большой, грузной и выглядела старше своих семидесяти лет. Чувствовала себя плохо (она и умрет вскоре после гастролей), передвигалась с трудом и поэтому из номера в гостинице почти не выходила. Одним из пунктов ее контракта с принимающей стороной был открытый счет в ресторане, и к ней в номер очень активно несли яства местной кухни. Среди танцовщиц у нее было несколько фавориток, допущенных к обслуживанию ее особы по образцу старинных компаньонок. Они причесывали барыню, делали ей маникюр, льстили, как умели. От нее зависело главное: поедешь в заграничные гастроли или нет: выбрать было из кого. А заграничные гастроли были единственным путем к благосостоянию. Зарплата в ансамбле была мизерная, а во время гастролей на сэкономленные суточные закупались вещи, пользующиеся в свободной от товаров Москве огромным спросом. Чтобы прилично одеться, артистический мир (прежде всего) и его окружение готовы были отдать любые деньги. Выезд за границу был главной целью работы в ансамбле. ...
Распорядок жизни Березки был выверен до мелочей в своей меркантильности. Сразу по приезде в страну спецгруппа отправлялась в советское посольство. Сотрудников, во-первых, приглашали на концерты, а во-вторых, устраивали для них капустник на их территории, что предполагало ответный ужин и допуск в посольский магазин. По утрам вставали очень рано и отправлялись за товаром. Это называлось "косить по росе". Все рынки и дешевые торговые точки были изучены заранее, и разведчики, как у муравьев, доносили информацию до масс. Однако устав запрещал подходить к коллеге непосредственно во время закупок. И это называлось "Не подходи, пока не откошусь". Зато вечером после спектакля покупки охотно демонстрировались окружающим, а окружающие комментировали и брали на заметку. Отъезд Березки из Брюсселя стал незабываемым аттракционом для всех, кто в это время находился на вокзале. Автокар вез длинный поезд багажных тележек, забитых доверху. Этого количества чемоданов и сумок хватило бы на целый состав, а следовало разместить в одном или двух вагонах. Неудивительно, что таможня ни в одно купе просто физически войти не смогла. Досмотр вещей выбил бы из графика все международные поезда на этом участке...».