Сережа родился нежным и чутким мальчиком с тонкой ранимой душой.
Ему бы появиться на свет лет сто назад, иметь папу-врача в сюртуке и с пенсне, сквозь которое смотрят добрые и усталые глаза. И маму в шуршащем платье, с душистыми волосами и мягкими белыми руками. Деревянную лошадь-качалку с хвостом из мочалы, учителя-француза, задания по древнегреческому и латыни, "боже, царя храни...", пасхальные застолья и рождественские вечера, катание на санях по заснеженной Москве, звуки рояля вместе с колокольным звоном из распахнутых по весне настеж высоких окон ...
Замешкался Сережа, и все это досталось какому-то другому мальчику. А он взял да и родился в обычной рабоче-крестьянской семье на окраине Москвы. Стоял самый разгар социализма. Давно уже исчезли сюртуки, пенсне и нежные, душистые женщины. Колокольный звон упразднили вместе с частными учителями-французами, рождество сменил Новый Год. "Боже, царя..." превратился в "союз нерушимый республик свободных". А вместо Святой Пасхи по весне отмечали Первомай, и много пьяных рабочих прославляло нашу страну заздравными криками.
От несостоявшейся прошлой жизни у Сережи осталось только смутное ощущение своей чужеродности и какой-то неуловимый налет аристократизма. Он тянулся к красивому, избегал грубых речей и грубых людей, друзей у него не было. Маленький одинокий мальчик с печальными глазами...
Будущая его мать босоногой девчонкой приехала в Москву из разоренной войной деревни. Работала в подсобных работницах на ситценабивной фабрике, жила в общежитии среди таких же полуголодных девчонок, отдававших всю свою зарплату на конфеты и платья, и мечтала стать "учительшей".
Учителя, конечно, были высокой кастой, интеллигенцией. Как бы она прошлась по Москве, в костюме, с портфелем! И Тоня решила пойти учиться заочно. Конечно, трудно, отстояв на ногах дневную смену, бежать потом на занятия. Но упрямый характер брал свое, и вот она получает профессию учителя, работу в вечерней школе для трудящейся молодежи и даже - маленькую комнатку в коммунальной квартире от министерства просвещения. В квартире - девять семей, комната больше похожа на чулан, зато Тоня одна, без соседок по комнате. И приходить можно, когда захочешь.
А тут и жених нашелся, Володька Сдобников с завода "Электропровод". Неказистый, зато работящий. И непьющий почти.
Одно плохо - заладил муж "роди да роди". А Тоне ребенок и не нужен совсем. Только жить начала, только во вкус входит. В школе ее зовут уважительно - Антонина Петровна. Платья себе покупает красивые, туфельки на каблучках. А на лето можно с мужем поехать в Крым, мы же сейчас хорошо зарабатываем... И все это рушить, менять на ссаные пеленки-ползунки?
Как-то уломал ее муж, родила Тоня сына. Родила - и не поняла даже, что она сейчас мать. Откормила грудью положенные три месяца, сына - в ясли, а сама на работу. Тем более, занятий у нее стало больше, ее напарница уволилась. За трудолюбие и самоотверженность фото Антонины прочно обосновалось на доске почета, а директор школы заговаривала с ней о месте завуча...
Муж на Тоню обижался, говорил, что она не уделяет времени сыну. Это ее удивляло. Сын накормлен, чисто одет, спать уложен вовремя. Что еще нужно? Потом, когда Сережа подрос, она, ссылаясь на ежевечернюю занятость, стала оставлять сына в садике на пятидневку.
Маленький Сережа очень хотел, чтобы мама обнимала его, гладила по голове, заглядывала в глаза. Телесный контакт с мамой нужен каждому ребенку, и Сереже его не хватало так, что болело все тело. Он лежал ночью в пустом садике на своей коечке, - детей на пятидневке было очень мало, и часто он оставался совсем один, - и мечтал о маме. Вот бы она присела на кровать и, прижимаясь к нему теплым боком, читала бы ему книжку про волшебников. И расспрашивала его, почему его обидел Димка. Ерошила бы волосы, дула на содранные коленки... По потолку проходили какие-то светлые тени, Сереже было страшно. Его сердечко сжималось от одиночества, он тихо плакал, прижимая к глазам маленькие кулачки. И брошенный ребенок прорастал в нем, пускал корни в его сущность, зрел дурманом обиды.
Будь он покрепче, посильнее духом, более упрямым... Многие дети принимают вещи такими, какие они есть, не теряя при этом себя. Сережа не смог.
Прошло детство, наступила школа. Тоскливые ночи в пустом садике остались в прошлом. Сережа хорошо учился, учителя хвалили его за спокойный нрав и усидчивость. Только вот друзей у него не было; но это никого не волновало.
Тоня с мужем все дальше расходились друг от друга. Так бывает - прибьет по молодости, а с возрастом, глядишь - совсем чужой человек рядом. Даже внешне они были совсем разные - она маленькая, резкая, вся как из острых углов, он - мягкий, округлый, спокойный. О разводе даже не помышляли - стыдно. Сын растет, да и вообще, семья - ячейка общества. Живите вместе, исполняйте свой социальный долг. От безысходности муж Антонины все чаще стал прикладываться к бутылке, заливать свою несостоявшуюся жизнь. Напиваясь, он мрачнел, уходил в себя. Тоня демонстративно с ним не разговаривала, и вечера в семье проходили в глухом молчании, как в густом тумане.
Как замена духовной близости с мужем и сыном, Антонину с возрастом охватила вещевая лихорадка. Тем более, зарабатывали они хорошо, и деньги от получки до аванса копились, превращаясь в неплохие суммы. Опять же и квартиру наконец-то получили, двухкомнатную, в новом доме. И началась ее гонка за японскими сервизами и польскими сервантами, грузинскими коврами и гэдээровскими стенками. В новую стенку покупался тяжелый хрусталь. Румынский гардероб ломился от одежды. Впрочем, все это бережно хранилось "на потом". Дома ходили в рванье, ели из треснутых тарелок.
Сережа подрос, окончил политехнический институт, нашел работу на заводе Лихачева. Он был уже высоким красивым парнем, немного молчаливым, но серьезным и вдумчивым. Получив работу, он ушел из дома в общежитие. Мать, восполняя прорехи внимания к сыну в детстве, проявляла единственную ей доступную степень заботы - бегала по фарцовщикам в поисках модных джинсов или курточки с заклепками для сына. Что, ее Сережа хуже других, что ли? Парень на выданье, а в Москве невесты-то с запросами.
А личная жизнь Сережи все не складывалась, хотя девушек очень привлекал этот молчаливый, изящно одетый парень с немного грустными глазами. Он красиво ухаживал, был нежадным и умел достойно, по-аристократически, вести себя в советских ресторанах с наглыми официантами. Но при первой возможности он исчезал, оставляя вторую сторону теряться в догадках.
Его влекло к ласковым, нежным, красивым девушкам, но они вызывали в его душе страх привязаться и снова быть брошенным, как в своем далеком детстве. Поэтому он бросал первым, часто по самым пустяковым поводам. Бедные девушки по ночам рыдали в подушку, перебирая в уме все последние события, не понимая, что они сказали не так или не так сделали. А объяснение-то было простое - это страх потери заставлял Сережу убегать вперед, дабы самому не оказаться ночью в слезах на подушке. Он никак не мог позволить себе полюбить, хоть и хотел этого.
Груз нерастраченной любви томился в его душе под тяжким гнетом обиды, и не имея выхода наружу, постепенно превращался в яд, отравляющей его сердце. Сережа ссыхался, лысел, желтел... Страх потери, страх привязанности, ни друзей, ни жены, ни постоянной подруги...
Последней, с кем его свела судьба, была девушка с красивым именем Рина.
Рина оказалась особой решительной и при первом бегстве Сережи не стала рыдать ночью в подушку. Она пришла к нему и потребовала объяснений. Достойных объяснений Сережа дать не смог, поэтому был пристыжен и водворен на место.
С завидной периодичностью он вновь и вновь пытался сбежать, но каждый раз вновь и вновь был отловлен. И постепенно Сережа сдался. Покорился воле противника.
Рина была полна решимости его перевоспитать, как перевоспитывают двоечников и хулиганов. Она была моложе Сережи на пятнадцать лет и юная, свежая ее энергия била через край, заставляя поверить, что все возможно! Она вела с ним беседы, имевшие цель доказать, что они, Рина и Сережа, созданы друг для друга. Познакомила со своими многочисленными друзьями, веселила, развлекала, не давала унынию захлестнуть ни себя, ни его. Окружала его теплотой и мягкостью, пытаясь вернуть то, что было когда-то отобрано в детстве.
Ее усилия привели к тому, что все возрастающая потребность любить вызывала у Сережи уже почти невыносимые мучения. Любая эмоция, связанная с его новыми отношениями, рождала в его душе чуть ли не физическую боль, саднящую, как открытая рана. Он все больше уходил в себя, давя молчанием или циничными шутками все хорошее, что можно было бы сказать в ответ на ее чувства, а возникающую душевную теплоту душил холодом, спасая себя, как ему казалось.
С годами этот холод задушил и Рину. Потухли ее глаза, утих звонкий смех, разбежались многочисленные друзья - цена попытки спасти чужую жизнь своей жизнью...
Я встретила эту пару на отдыхе на Кубе, в отеле, где кроме нас троих, из русских не было никого. Голод общения и желание слышать русскую речь прибили нас друг к другу, и немало теплых вечеров мы провели в баре, потягивая бесплатные коктейли и по частям открываясь друг другу. Однажды Сережа ушел гулять по побережью, и пьяная, внезапно зарыдавшая Рина, рассказала мне эту историю.
Она никак не могла понять, почему Сережа бросил свой якорь в гавани детских обид и не захотел его поднять. А теперь уже и не сможет. Цепь якоря проржавела, он врос в дно, покрылся водорослями и ракушками. Попробуй-ка, подними! Так и живет человек с якорем, мешающим ему вырваться из гавани на свободу, в открытое, полное счастья и радости, море.
Как тут утешить, какие найти слова? Я молча погладила ее плечо...
Волею судеб, мы с ней наткнулись друг на друга в соцсетях недавно, месяца три назад. Я узнала, что Рина ушла от Сережи, а потом и о том, что Сережи не стало. Она написала мне вот что:
"До последнего он ездил в больницу к матери, будто ждал от нее чего-то, что-то услышать хотел, что ли... Потом заразился, сам в больницу попал. Сгорел за неделю.
Он был очень одинок в последние годы... Мне хотелось ему сказать, что по-прежнему люблю его, но такой взгляд у него был, что понимала - лучше не надо. И вот, теперь его уже нет..."
Я думаю, а что, если реинкарнация существует? Может быть, теперь Сереже повезет, и где-то там, в каком-нибудь другом времени и пространстве, он родиться в новой семье, где мама будет читать ему на ночь книжки про волшебников, ерошить с улыбкой его волосы, дуть на разбитые коленки...Научит его не бояться любви и открыть свое сердце миру. И всю свою нерастраченную любовь из прошлой жизни он, наконец-то, найдет, кому подарить...
