«Как белый камень в глубине колодца, лежит во мне одно воспоминанье, я не могу и не хочу бороться: оно – веселье и оно – страданье» (Анна Ахматова).
Дел было по горло. Хотя контейнеры уже отправлены, родители с работ уволились, купившие квартиру ждали только звонка, но мелких хлопот не пересчитать. Заняты и родители, и единственная дочь Юля, только что окончившая восьмилетку.
«Это в мусорную корзину, это – тоже», - швыряла, почти не глядя, блокноты, исписанные листы, черновики. И вдруг наткнулась взглядом на тонкую тетрадку с полинявшей обложкой. Достала из корзины и открыла. Что-то дрогнуло внутри. Принялась читать.
«На последней школьной линейке мне вручили грамоту за отличные успехи в учёбе. Я – круглая отличница с первого по пятый класс. Конечно, было приятно. Но и только. А дома ожидала настоящая радость: мне купили путёвку в пионерский лагерь рядом с нашим городом - Карагандой. Я поеду первый раз. Ура! Отчего только в двенадцать с половиной лет мама решилась на такой шаг– не знаю. Почему-то лагерь мне представлялся волшебным местом, где со мной непременно произойдёт чудо. В каком виде оно явится ко мне, придумать не могла, но чувство приятного ожидания поселилось прочно.
В комнате на десять коек оказалась одна девочка из моего класса - Света Харламова.
Ещё в отряде старше нашего я узнала одноклассника Валерку Бондарева. Он учился с нами не с первого класса. Ему уже больше тринадцати. Может, болел или оставался на второй год? Мальчишки в классе какие-то невысокие, даже ниже меня. А Валерка возвышался над другими чуть не на голову и удивлял широкими плечами, хотя кости так и торчали и словно гремели при ходьбе. Кроме роста он ничем не обращал на себя внимания. Так, дылда и всё».
Это же её старый дневник! «Ну и фразы у будущей шестиклассницы, примитивные, незатейливые, - улыбнулась Юля, а на сердце потеплело. - Почерк совсем детский, аккуратно выведены все буквы. Непременно нужно оставить на память. И не только оставить, но и описать всю историю».
Девушка с трудом дождалась ночи, чтобы уединиться в своей комнате. События с высоты годов оценивались искренно и правдиво. Занятие оказалось интересным, волнующим.
«В нашем отряде среди всех мальчишек выделялся Игорь Гляк. Он учился со мной в одной школе, но в параллельном классе. Как он играл в футбол, я могла смотреть часами. Мяч у него превращался в живое существо и подчинялся всем желаниям хозяина. Никто больше так не умел. Ребята завороженно наблюдали, как он носился по полю, обыгрывал соперников и забивал первый гол, за ним – второй, третий... Я в неистовом восторге кричала: “Игорь! Игорь!”, хлопала в ладоши и прыгала на одном месте. Однако замечала, что не я одна. Все девчонки смотрели только на него. И какими глазами!
Иногда проводились мероприятия для всех отрядов. Как-то все собрались в большом зале смотреть концерт. Я не ожидала такого сюрприза. На сцену вышли два мальчика. Один из них... Игорь. Глаза насмешливые, светлые вихры зачёсаны направо. Баянист сел на стул. А на меня обрушилась чудесная песня: “Всё косы твои да бантики, да прядь золотых волос, глаза голубой Атлантики, да милый курносый нос”. Я забыла про других в зале и представляла, что на сцене Игорь один и поёт только для меня. Огорчало лишь то, что я совсем не походила на девочку из песни. Вместо золотых кос у меня два каштановых хвоста и глаза не голубые, а зелёно-карие, и нос прямой. В общем, я безнадёжно проигрывала той незнакомой девчонке.
Игорь пел остальные куплеты, один лучше другого, а во мне каждая жилочка наполнялась до жути сладкими ощущениями. Качали меня волшебные волны. Вот оно, то долгожданное. Я узнала любовь – настоящую, страстную, восхитительную и тайную. От преклонения перед спортивными и музыкальными способностями Игоря и родилось волшебство. Поворот его головы восхищал меня, жест руки виделся красивым, походка –чудесной. Я отдала бы за него сердце, душу, даже жизнь.
Одно понимала чётко: никто, кроме меня, не должен догадаться, что ятеперь другая. Делиться с кем-либо о небывалом полёте даже не думала.Счастье, огромное, поселилось именно в моём сердце.
Жаль, что он такой замечательный один, а девчонок – толпы. А может, я ошибалась про толпы? Решила понаблюдать. Ночью в палате долго незасыпали, но про мальчишек разговор не заходил. Поэтому сделала вывод: или остальные тоже скрывали своё чувство, или ещё не были влюблены.
Как-то я выбиралась из густых кустов, где вволю наревелась. Мимо проходил не кто-нибудь, а Игорь. Готова была провалиться сквозь землю. Он возьми и заговори со мной о причине слёз. Я краснела, бледнела, обмирала и наконец выдавила из себя признание:
- Вчера приезжал папа Светы Харламовой, моей одноклассницы. Привёз ей конфеты, пряники и даже уговорил вожатую отпустить дочь на пару часов, чтобы покататься на лодке. И я сравнила отцов. Мой папа никогда бы не додумался навестить меня в лагере. Зато мама вон нагрянула!
- Юлька, это же хорошо, - он, видимо, очень хотел поддержать меня.
Мы медленно пошли и разговорись.
- Я мечтала увидеть маму, тихо и спокойно сидеть только с ней, разглядывать привезённые вкусности, рассказывать о том, как мне тут живётся, слушать новости из дома. Так нет. Она явилась с большой компанией, и с едой и выпивкой они расположились на берегу озера, рядом с лагерем. Разве не могла мама приехать только для меня? Одной мне подарить своё внимание?
- Да ладно, не переживай, - бубнил Игорь и нервно мял в руках цветок. - Моя мама вообще не может приехать ко мне. Был папа и сообщил новость: у меня появилась сестра Алёнка. Представь, три килограмма весит.
- Ты рад?
- Да не знаю, что и сказать.
- Будет тебе подружка. Одной очень плохо. А с сестрой или братом намного легче.
- Юля, а бывает, что на помощь приходит друг. Давай дружить. Ты мне нравишься.
Едва устояла на ногах от потрясения, захлопала ресницами, краска полыхнула по лицу, опустила голову.
- Я тебе противен?
- Ну что ты! Ты... самый лучший. А ещё... прямо прочитал мои мысли.
- Я не решался к тебе подходить. Ты вон какая умница. Остро захотелось с тобой дружить. Но понимал, что мне не светит, ты всегда окружена толпой девчонок и мальчишек. Тебе и без меня хватает общения.
Игорь рассказывал позже, когда мы через год или два заговаривали про наш лагерь, что помнил любую мелочь из того вечера, когда впервые танцевал с мной. Он едва косался моей тонкой талии, чувствуя гибкое тело, а сам испытывал небывалые чувства. Это его приятно волновало. Хотя уже танцевал с девчонками, но ни разу их тело не было таким подвижным, "живым".
Когда я ушла с подружками в свой корпус, его отвёл в сторону тот
высокий Валерка.
- Что, раз ты играешь в футбол и быстро бегаешь, то уж и с Юлей можешь танцевать? – спросил, разглядывая Игоря с высоты роста.
- Мы с ней друзья.
- А я люблю её. Есть разница? Так вот, ты оставишь её. Понятно?
- Пусть она сама решит.
- Идёт. Посмотрим.
И они разошлись.
Следующим вечером на площадке под открытым небом были танцы. Свет еле освещал площадку, музыка медленная.
Пары образовались на удивление смело и быстро. Я вертела головой, но Игорь пропал, хотя совсем недавно был. А ко мне подошёл... Валерка Бондарев. Протянул руку. Я подняла вверх голову, чтобы разглядеть его лицо. Ну ладно, пошли. Он вывел меня на середину круга, крепко притянул к себе, наклонился низко, прямо к уху. Горячий шёпот обжёг: “Каждый вечер я любуюсь тобой, когда идёшь получать грамоты. Ты такая красивая. Говорю пацанам, что мы учимся в одном классе. Они завидуют и не скрывают... Умница ты моя”. Я с трудом верила, что всё в действительности. Ноги, как ватные. Голова крУгом. Где-то на краешке сознания мелькнула и пропала мысль, что я люблю Игоря. Но уже ничего не помнила, и мне не было стыдно. Он сказал “Моя”? Что это было? Щекой ощущала щёку Валерки. Его сердце стучалось мне в грудь. Одна рука плотно обнимала мою талию, а другая касалась спины и шеи. Никогда ещё не испытывала большего блаженства. Пусть бы музыка не кончалась, молила неизвестно кого...
Следующий танец – быстрый. Валерка, оказывается, умел танцевать. Кто бы мог подумать. Мы бесились, как ненормальные. Наконец-то наступил медленный танец, последний на сегодня. При первых звуках меня затрясло. Боялась снова утонуть в его руках, услышать шёпот, ласковые слова. У него такие говорящие глаза. Как я раньше не замечала?
“Юлька, ты прелесть”, - его откровение разлилось в голове сладостью. Всё смешалось: дыхание, тепло рук, нежная мелодия. Нет, всё не просто смешалось, а завертелось, закружилось, уже не могла понять, где мы, что с нами. Он – тоже. Я чувствовала лёгкий трепет его рук. Мы стояли и не отрывались друг от друга. Потом кто-то тронул меня за рукав. Очнулась, с трудом поняла, что это Света Харламова, что танцплощадка уже пуста. Постепенно сознание вернулось, смогла засмеяться и крикнуть: “Валерка – ты сумасшедший”. Парень подхватил нас со Светой под руки, и мы побежали к нашему корпусу.
“До завтра”, - пробасил он и исчез за кустами.
Ночью я не могла спать. Мысленно возвращалась в только что испытанное, и мне было страшно. Вот, значит, какое блаженство бывает. Музыка и до этого действовала одуряюще, а тут ещё сильные руки, объятия, шёпот. От одного воспоминания у меня снова и снова нежно ныло в груди. Как не потерять голову? А я такая мечтательница. Наверно, меня легко обмануть. Кто ответит, кто поможет? Думала, рассуждала и уснула.
Как бы я на следующий день поглядела на Игоря, не знаю, но утром вожатая рассказала, что у него с вечера поднялась высокая температура и он лежит в изоляторе – отдельном небольшом здании чуть дальше столовой.
До конца лагерной смены оставалась неделя, но Игоря увезли раньше срока. Мы даже не попрощались.
А нам с Валеркой, как подарок, выпал ещё прощальный пионерский костёр. В темноте на большой поляне потрескивали поленья, и высокие языки пламени облизывали чёрное небо. Мы без устали носились вокруг костра. Валерка не выпускал моей руки и в какой-то момент даже быстро поцеловал в щёку.
Домой после лагеря я возвращалась, как все... Внешне-то возвращалась я, но если бы кто-нибудь мог заглянуть в душу, ни за что бы меня не узнал. Прежней девчонки уже не было. Я вся была заполнена моей тайной, моей любовью, моей нежностью. Моим бесценным Игорем. И мечтами, чтобы на месте Валерки был Игорь. За что такие муки, когда невыносимо хочется обмякнуть телом и прижаться хотя бы к его ногам? Может, кто скажет, что подросток не способен настолько сильно чувствовать? Нет, только не познавший любовного сумасшествия усомнится.
В сентябре Валерки не было на линейке. Классная руководитель, Любовь Андреевна, географичка, сказала, что его отец – военный – должен был срочно вылететь к новому месту службы вместе с семьёй. Так Валерка исчез из моей жизни. Но я дико благодарна ему за те танцы и тот костёр, за мой незабываемый первый опыт общения с парнем.
В школе Игорь изменился. Наверно, так много девчонок мелькало перед ним, что мальчишка очумел. Да я понимала, как это непросто – выдержать общее внимание, когда глаза разбегаются.
Прошёл год. Как-то Игорь не смог пойти со мной вечером на каток. Я уже довольно устала и с ярко-красными щеками (у меня всегда на морозе щёки, как яблоки сорта апорт), сидела, расшнуровывая коньки, чтобы идти домой. Кто-то резко с разбега затормозил, поставив ноги поперёк движения и срезая верхний слой льда. Ледяная крошка разлетелась веером. Хоть было уже совсем темно, в свете фонарей увидела рядом совершенно чужого парня в настоящих хоккейных коньках.
- Ты классно катаешься, - заявил.
Я дёрнула плечами.
- Давай завтра сходим в кино, - без раздумий предложил незнакомец.
- Завтра – суббота, я и так иду в кино, - ответила уверенно, но что-то ёкнуло внутри.
- Одна?
- Нет, с другом.
- Я лучше. Ты посмотри внимательно.
От такой наглости я опешила и правда уставилась на него. На голове надет шлем, как у танкистов из телевизора. Глаза озорные, уверенные. Откровенно, без малейшего стеснения, разглядывал моё лицо.
Я быстро связала шнурки коньков, закинула узлом на шею, обняла повисшие на груди ботинки и чуть не вприпрыжку понеслась домой. А сердце колотилось почти во рту. При любом неосторожном движении могла прокусить его. Так мне казалось. Подобное чувство всегда испытывала при неожиданных встречах с Игорем на переменах или при совмещённом уроке двух классов.
В субботу мы с Игорем пришли в кино на дневной сеанс. Это был фильм с Гойко Митичем в роли индейца. В начале семидесятых годов прошлого столетия весь Советский Союз засматривался этими фильмами. Оглядывая толпу ожидающих войти в зал и стряхивая снег с серенькой кроличьей шубки, заметила на верхней ступеньке у входа в помещение киномеханика уже знакомый танкистский шлем. Для того чужака все были как на ладони. Его глаза вспыхнули. Улыбка засверкала, словно от встречи с лучшим другом. А меня прошиб холодный пот. «Только тебя сейчас и не хватало», - подумала. Он же так не считал. Легко спустился по ступеням и... направился к нам.
- Вот ты где, моя фигуристка, - радостно приветствовал.
Игорь ничего не понимал.
- Я же тебе говорила, что не одна. Зачем ты подошёл?
- А я тебе говорил, что я лучше.
- Игорь, я и забыла рассказать про этого нахала.
А нахал действительно был выше Игоря, хорош собой и точно знал это. Исходил от него какой-то задор. Рядом с ним всё казалось лёгким и понятным.
- Юля, что это значит?
- А вот и имя засветилось – Юля. Очень рад. Я – Валерий.
От его имени сердце у меня стукнуло так сильно, что, наверно, Игорь заметил это.
- Может, Юля, я здесь лишний? - с возмущением сказал мой спутник.
- Наконец-то понял, - моментально ответил ему Валерий.
Когда я приготовилась обрушить на наглого чужака гневные слова, Игорь уже сунул мне в карман билеты, развернулся и пошёл к выходу. Не бежать же за ним с мольбами!
- Ты не пожалеешь, Юля. Видишь, ему всё равно, оставил тебя одну. А может, я бандит какой? Поэтому не переживай. Всё утрясётся. Улыбнись, прошу тебя, - улыбнулся сам, а на щеках пробуравились ямочки.
Смотреть на два буравчика равнодушно было невозможно. Я, конечно, улыбнулась.
- Ты совсем маленькая, - оглядел меня Валерий. – Тебе лет-то сколько?
Такая забота прозвучало в его вопросе, что почти наяву услышала мягкую душевную мелодию.
- Четырнадцать.
Мы разговорились просто и свободно, как давно знакомые люди.
Оказалось, что парень живёт рядом с катком, но ходит в другую школу, оканчивает девятый класс. В десятый не пойдёт. Его брат преподаёт в электро-техническом училище в Подмосковье и убедил освоить интересную и востребованную профессию по сбору электронных плат.
Фильм нам понравился. Шли и обсуждали. Снегопад прекратился. Даже выглянуло любопытное солнце.
- Счастливый этот актёр, - заметила я, - такая у него слава.
- Юля, а что такое счастье?
- Ещё есть такое мнение, что счастье – это горение...
- Поиск, мечта, и работа и дерзкие крылья взлёта, - быстро прервал он.
Почти в унисон мы закончили фразу «А счастье, по-моему, просто, бывает разного роста: от кочки и до Казбека, в зависимости от человека»*. И довольные заулыбались.
Он смотрел на меня с удивлением, словно я одна знала это стихотворение. Чудак.
На следующей неделе Игорь ни разу не подошёл ко мне. Не могла же я первая преследовать его, чтобы объясниться. Да и ничего плохого я не сделала. Мог бы нормально поговорить и посмеяться над собой. «Ну ладно, - решила, - время всё расставит по местам».
Зато Игоря стали замечать с Наташей. В начале третьей четверти в их класс пришли новенькие - Наташа и Марина, похожие на самых красивых кукол. Мальчишки сошли с ума. Несмелые утирали завистливые слюни, а кто посмелее, заговаривали и крутились юлой вокруг красоток. Возвращаться домой Игорю было по пути с Наташей. Наверно, это было поводом подружиться. Но вскоре новенькие освоились и поняли, что лучше отвечать на внимание десятиклассников, а не ровесников. Наташа предпочла Игорю красивого взрослого парня.
Мне нравилось общаться с Валерием. С каждым разом он раскрывался передо мной с разных сторон, но всегда это были хорошие стороны. Он замыкался, когда касалось его семьи. Я не настаивала. Посчитает нужным – расскажет. Только узнала про брата. У них в Подмосковье живёт замужняя тётка, без детей. Когда брату было одиннадцать лет и родился Валерка, тётка приехала и предложила отпустить брата пожить у них. Они с мужем занимали руководящие посты, могли дать ребёнку хорошее образование, а позже – работу. А родителям, убедила, и с малышом забот хватит. Поэтому братья росли отдельно.
- Юля, ты целовалась с парнем? – нерешительно нагнулся ко мне Валерка.
- В некотором роде, - усмехнулась я.
Год назад летом, ближе к вечеру, я смотрела по телевизору фильм, в конце которого герой и его возлюбленная принцесса подарили зрителям долгий поцелуй в губы. Это был именно подарок, особенно для меня, мечтательницы. «Волшебство», - сладкая истома и нега охватили всё моё существо. И хоть мне было тринадцать лет, не раз думала и читала о страстном нежном поцелуе. Я сидела на диване и мысленно прокручивала в голове прелестную сцену.
Резко треснул звонок и разбил очарование приятного волнения. На пороге стоял сосед. Как я потом вычислила, он тоже только что увидел красивый финал фильма, кровь взрослого парня взыграла, но, в отличие от меня, он не остановился на фазе мечтания. А почему бы не поразвлечься с соседской девчонкой? Кто сказал, что нельзя? И тут же решил перейти от мечты к реальности, позвонил ко мне.
- Юлька, привет, - только и сказал. Дальше слов не было, зато меня сграбастали противные чужие руки наглого соседа.
- Ты чего? – возмутилась я и с трудом вырвалась.
Сильный парень снова схватил меня, рывком поднял и бросил на диван. Немедленно навалился сам и впился в губы. Я испытала страшное омерзение! Ловко извернулась и вскочила.
- Пошёл вон, грязное животное! – побежала к входной двери, распахнула и указала рукой направление.
От неудавшейся затеи он озлобился. Проходя мимо со злорадной усмешкой, больно стиснул мне правую грудь и вышел.
- Породистая наглая дрянь, - крикнула вслед.
- Бедная моя, - Валерка блестящими глазами исследовал моё лицо. – Как же ты будешь одна?
На мой вопросительный взгляд он с усилием улыбнулся и отговорился, что ляпнул не то. Зато нежно взял в свои ручищи обе мои ладошки. Чувствовала что-то необычное в его поведении. Позже я поняла, что так он прощался со мной. Через два дня достала из почтового ящика письмо на моё имя.
«Милая Юля. Я не ожидал, что полюблю тебя. Ты заслуживаешь самого лучшего. А моя семья - неблагополучная. Отец умер в тюрьме. Мать пьёт. Я могу расчитывать только на небольшую помощь старшего брата да на свои крепкие плечи. Это он подарил мне шлем танкиста после возвращения из армии. И на день рождения исполнил давнюю мечту – хоккейные коньки. Помнишь, мы решали, что было бы, женись Николай Ростов на Соне? Я всегда поражался твоим знаниям тех произведений, которые ты читала, не дожидаясь школьной программы. Так вот, у нас с тобой ситуация сложилась обратная. Что я могу дать тебе? Прости, малышка. Я не смею портить твою жизнь, зато буду помнить о твоей дружбе и гордиться ею. И за себя ты умеешь постоять, зря я не находил себе места, опасаясь, как ты будешь одна. Уезжаю к брату. Мне нужно работать как можно быстрее.
Опять октябрь вступает в силу. Стучатся листья о стекло. И жалко не того, что было. А лишь того, что быть могло.** Валерий».
Два дня я ревела. Разве просила его о чём-нибудь? Мне было с ним интересно. Зачем он разорвал дружбу? Могли бы писать письма. А-а-а, вот тут главное: он полюбил. Ему мало писем. Не стал обманывать. Не захотел портить мне жизнь. А может, был бы подарком в моей судьбе? Почему сам распорядился всем за двоих?
Я снова изменилась. Исчезла беспечность. И без того серьёзная, стала ещё серьёзнее. Мечтала скорее закончить седьмой класс и накинуться на книги. Последние уроки в школе посещала почти автоматически.
- Перейдём к бегу на сто метров, - заявил физрук Николай Дмитриевич.
Летом физкультура проходила на стадионе около школы. Тот урок был совмещённым с классом Игоря.
Парни бегали знатно. Особенно Валька Одышев из моего класса и Игорь.
Вот физрук и придумал поставить нас троих, чтобы улучшить мой собственный результат. «Ну ладно, попробуем», - согласилась я. А в тайне представляла, что на этот забег смотрит Валерка и гордится мною.
Валька – высокий, мощный – не бежал, а нёсся подобно урагану. Его спина маячила впереди метрах в десяти. Зато я летела нога в ногу с Игорем и думала: «Умру, но не уступлю». А проклятые сто метров длились и длились. Билась только мысль, что когда-то это закончится.
Физрук, увидев результат, округлил глаза и несколько мгновений стоял, как немой. Потом разлепил губы и обратился ко мне: «Юля, я бы рекомендовал тебе... всерьёз заняться лёгкой атлетикой». Я так захохотала, что он вообще потерял дар речи и даже посмотрел на меня с некоторой опаской.
Медленно шагала домой, прокручивая в голове подробности сумасшедшего бега. Игорь догнал:
- Юля, я был таким чурбаном. Думал, что тебя может заменить другая девчонка. Да, я провожал несколько раз Наташку. Если бы ты знала, о чём ей нравится болтать! Пустота, полная душевная пустота. Пусть у неё всё будет хорошо, но не со мной. Я обиделся тогда в кино, как последний дурак. Ничего не узнал, не спросил.
- Да и узнавать было нечего. Ты же слышал, мы даже имён друг друга не знали.
- Какая-то ерунда сбила с толку, - виновато отозвался. – Теперь я уже изменился. Веришь?
В восьмом классе нашей дружбе с Игорем кто-то завидовал, другие восхищались, третьи подражали. Ночью, возвращаясь по домам после прогулки, мы подходили к тому месту, где дорога разделялась, как рогатка, на два луча длиной метров двадцать: одна - к его дому, другая - к моему. "Я провожу тебя до подъезда", - предлагал Игорь. Я смеялась: "Да ладно. Сама дойду". Он спокойно соглашался, махал рукой и уходил. А я шла в темноте, слёзы катились. "Хотел бы проводить, никакие слова не остановили бы. У двери в подъезд влюблённые обнимаются, целуются. Им страшно расстаться даже на короткую ночь. А он... и не догадывается. Не разрывает его могучее чувство...».
Не могла же я рассказать, как полюбила его в лагере и уже три года по-прежнему замираю, встречая случайно на улице, или поймав взгляд, или услышав голос. Он видел во мне друга, собеседника, товарища, с которым интересно, я же с трудом подстраивалась под заданные им отношения, буквально умирая от любви.
Игорь так и не узнал, что был моей первой любовью. Я не осмелилась признаться. Считала это привилегией парней. Раз он не говорил о любви, значит она не жила в его сердце. Поэтому не было у нас объятий. Не было сладкого поцелуя. Зато я узнала в полной мере, что такое неразделённая любовь.
А потом... Потом мы с родителями уехали на ПМЖ в другую страну».
После последней записи в пятнадцать лет Юля больше не добавила в ту детскую тетрадку ни слова, но хранила её, словно драгоценность. Бывает, ювелирное украшение и дорого стоит, и хозяйке по-прежнему нравится, только стало оно немножко несовременным.
Понимала, что наверняка не только у неё, а у многих остались из юности подобные «белые камни» и лежат всю жизнь скрытыми в глубине колодцев памяти. Иногда только удаётся достать их на мгновение. Однако к реальности тот миг не имеет никакого отношения.
P.S. 1. Много лет спустя, уже с появлением интернета, она узнала, что Игорь женился на девушке по имени Юля.
2. *Эдуард Асадов, ** - Александр Городницкий.