Когда я читаю стихи Игоря Северянина, я словно переношусь в Зазеркалье. Он не просто один из поэтов изящного Серебряного века, он - целый иной мир! Он и сам знал, насколько был гениален и нов!
...Я, гений Игорь-Северянин,
Своей победой упоён:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утверждён!..
В наши дни от флёра Серебряного века не осталось уже ничего. Ни нарядов, ни манер, ни тех нравов, ни говорящих взглядов, ни трепета предчувствия грядущего... Не в моде откровенное выражение своих мыслей и чувств. Я не только и не столько про любовь, а про человеческие отношения вообще. А про любовь... По Северянину любовь - естественное движение души, её повседневная потребность, просто потому, что так устроен мир и человек, и то, и другое любовь наделяет смыслом. Нет ни стыда в любви, ни условностей, всё и понятно, и мудрено, и надуманно пафосно, и естественно просто - всё очень разное, но всё любовь. Свежий воздух для восставших от глянца.
***
Мисс Лиль
Котик милый, деточка! встань скорей на цыпочки,
Алогубы-цветики жарко протяни…
В грязной репутации хорошенько выпачкай
Имя светозарное гения в тени…
Ласковая девонька! крошечная грешница!
Ты еще пикантнее от людских помой!
Верю: ты измучилась… Надо онездешниться,
Надо быть улыбчатой, тихой и немой.
Все мои товарищи (как зовешь нечаянно
Ты моих поклонников и моих врагов…)
Как-то усмехаются и глядят отчаянно
На ночную бабочку выше облаков.
Разве верят скептики, что ночную бабочку
Любит сострадательно молодой орел?
Честная бесчестница! белая арабочка!
Брызгай грязью чистою в славный ореол!..
***
В очарованьи
Быть может оттого, что ты не молода,
Но как-то трогательно-больно моложава,
Быть может оттого я так хочу всегда
С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво,
Раскроешь широко влекущие глаза
И бледное лицо подставишь под лобзанья,
Я чувствую, что ты — вся нега, вся гроза,
Вся — молодость, вся — страсть; и чувства без названья
Сжимают сердце мне пленительной тоской,
И потерять тебя — боязнь моя безмерна…
И ты, меня поняв, в тревоге, головой
Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно, —
И вот другая ты: вся — осень, вся покой…
***
Игорь Северянин не был блаженным поэтом с печатью бед и гонений на челе, не был простаком и скромнягой, этот гений не сир и не убог. Северянин знал себе цену, он был эгоистичен, но и честен в этом, честен в чувствах и словах, был страстным и влюбчивым, не считая это излишеством или недостатком. Ведь всё, что есть в человеке, по его мнению, дано ему природой, а потому и поступать по инстинктам всего верней.
***
Ах, взять тебя и трудно, и легко
Ах, взять тебя и трудно, и легко…
Не брать тебя — и сладостно, и трудно…
Хочу тебя безбрежно, глубоко!
О, влей в глаза мне взор свой изумрудный!
Вонзи в уста мне острые уста!
Прости мой жест, в своем бесстыдстве чудный,
Ведь страсть чиста! Пойми: ведь страсть чиста!
***
И я читаю стихи Северянина, когда хочу забыть о серости, скуке и грубости, о чёрствости душ, о штампах, о примитивной морали общества, о болоте стяжательства и потребления.
***
В лесу осеннем
В лесу осеннем, обезлиственном,
Вдыхая прелый аромат,
Я стану вновь поэтом истинным,
Уйдя от городских громад.
Ногой по мшистой топи хлюпая
И жадно вслушиваясь в тишь,
Предам забвенью вздорно-глупое,
Что, город, ты в себе таишь.
Мне так неудержимо хочется
К сплошь прооз ренным лесам,
Где станет вновь душа пророчицей
И я собою стану сам!
***
Очень редко, но бывает так, что ты чувствуешь человека на расстоянии, будто есть невидимые связующие паутинки, которые передают все колебания. Мне кажется, что Северянин чувствовал так ВСЕХ людей. И не только людей, но и весь мир. Он улавливал и красоту, и уродство, и любовь, и ненависть по самым мелким движениям эфира, по еле заметным нюансам, по одной молекуле.
***
Зовущаяся грустью
Как женщина пожившая, но все же
Пленительная в устали своей,
Из алых листьев клена взбила ложе
Та, кто зовется Грустью у людей…
И прилегла — и грешно, и лукаво
Печалью страсти гаснущей влеча.
Необходим душе моей — как слава! —
Изгиб ее осеннего плеча…
Петь о весне смолкаем мы с годами:
Чем ближе к старости, тем все ясней,
Что сердцу ближе весен с их садами
Несытая пустынность осеней…
***
Его стихи, как умелые руки мастера, настраивают струны души, успокаивают голову и нежат эмоции. Очень откровенные, очень чувственные, иногда хлёсткие и бесстыжие, иногда милые, очаровательные. То тёмная, притягивающая тайна греха, то стремительный полёт к свету, к чистоте. Алхимия!
***
Кто же ты
Гой ты, царство балагана!
Ты, сплошная карусель!
Злою волей хулигана
Кровь хлебаешь, как кисель…
Целый мир тебе дивится,
Все не может разгадать:
Ты — гулящая девица
Или Божья благодать?
***
Жемчужинка
Этой милой девушке с легкою недужинкой
В сердце, опрокинутом в первый же полет,
Доброглазой девушке, названной Жемчужинкой,
Ливней освежительных счастье не прольет.
Сердце обескрыливший юноша хорошенький
Причинил нечаянно жгучую печаль.
«Боже! Правый Господи! Не вреди Алешеньке:
Был он легкомысленным, и его мне жаль…»
Сердце успокоивший, нелюбимый девушкой,
Женщиной разлюбленный, преданностью мил…
Разве успокоиться ей в такой среде мужской?
Ждать же принцев сказочных не хватает сил.
И не надо, гнилая, этих принцев сказочных:
Чванные и глупые. Скучные они.
И они не стоят ведь лент твоих подвязочных,
И от встречи с принцами Бог тебя храни!
Так-то, безудачная мужняя безмуженка,
Жертвы приносящая в простоте своей,
Смерть не раз искавшая, кроткая Жемчужинка,
Драгоценный камешек средь людских камней!
***
Я влюблена в его слог, в его словотворение! А как не влюбиться в выдуманные им словечки?! Их великое множество у поэта. Такие звенящие штучки-диковинки.
***
Кензели
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево…
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена,
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Для утОнченной женщины ночь всегда новобрачная…
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено…
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом —
Вы такая эстетная, Вы такая изящная…
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?
Ножки плэдом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым —
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..
***
Это самое любимое стихотворение. Наверное, если бы я решила охарактеризовать творения Игоря Северянина одним словом, то выбрала бы именно слово "эстетные"! Ибо это особенное творчество, волшебное, которое традиционными словами трудно описать. У Северянина удивительно сочетаются сложность и простота восприятия информации от окружающего мира и передачи её читателю. Как хитрый приёмо-передатчик с непонятным механизмом расшифровки сигналов вселенского разума, человеческой природы, жизни и всех тонких миров.
***
Вернуть любовь
…То ненависть пытается любить,
Или любовь хотела б ненавидеть?..
Минувшее я жажду возвратить,
Но, возвратив, боюсь ее обидеть,
Боюсь его возвратом оскорбить.
Святыни нет для сердца святотатца,
Как доброты у смерти… Заклеймен
Я совестью, и мне ли зла бояться,
Поправшему любви своей закон!
Но грешники — безгрешны покаяньем,
Вернуть любовь — прощение вернуть.
Но как боюсь я сердце обмануть
Своим туманно-призрачным желаньем:
Не месть ли то? не зависть ли? сгубить
Себя легко, и свет небес не видеть…
Что ж это: зло старается любить,
Или любовь мечтает ненавидеть?..
***
Изменяй мне, когда тебе хочется...
Изменяй мне, когда тебе хочется,
И меняй, как перчатки, тела:
Страсть, причуд твоих жгучих пророчица,
И сожжет твое сердце дотла.
Но в мгновенья от чар просветления
Будь со мною, бессмертно любя.
Изменяй, ощущай впечатления:
Я вполне понимаю тебя!..
***
Читаешь и узнаешь свои ощущения, да, ты переживал когда-то то же самое, но не мог до конца понять себя, и вот вдруг нашёл ответы в его строках. Смысл без дна, в эту бездну можно лететь бесконечно, каждый раз открывая для себя новое в этих словах, в этих рифмах.
***
Невыразимая поэза
Невыразимо грустно, невыразимо больно
В поезде удалиться, милое потеряв…
Росы зачем на деревьях? В небе зачем фиольно?
Надо ли было в поезд? Может быть, я не прав?
Может быть, только плакать было бы проще, лучше
Перед такой страдальной, точно всегда чужой?
Нежно письмо оскорблю; только когда получишь
Эту цепочку строчек, спаянную душой?
Бело ночеет поле, и от луны в нем мольно,
Филины-пассажиры и безлошаден пар…
Невыразимо грустно! невыразимо больно!
Хочется мне вернуться, но позади — кошмар!
***
А то вдруг подумаешь, что за женщина могла так удивить, так "обжечь", вызвать такую кутерьму впечатлений или наоборот такую тоску и боль. А бывает так, что стихи ложатся на свои нечаянно встревоженные раны, и тогда слёзы рекой, и сердце стучит одуревшее, пока огонь не уничтожит сам себя, и не наступит умиротворяющее отупение, как исцеление.
***
Бывают такие мгновения...
Бывают такие мгновения,
Когда тишины и забвения, —
Да, лишь тишины и забвения, —
И просит, и молит душа…
Когда все людские тревоги,
Когда все земные дороги
И Бог, и волненья о Боге
Душе безразлично-чужды…
Не знаю, быть может, усталость,
Быть может, к прошедшему жалость, —
Не знаю — но, зяблое, сжалось
Печальное сердце мое…
И то, что вчера волновало,
Томило, влекло, чаровало,
Сегодня так жалко, так мало
В пустыне цветущей души…
Но только упьешься мгновенной
Усладой, такою забвенной,
Откуда-то веет вервэной,
Излученной и моревой…
И снова свежо и солено,
И снова в деревьях зелено,
И снова легко и влюбленно
В познавшей забвенье душе!..
***
И ты возвращаешься из Зазеркалья поумневшей и повзрослевшей Алисой с маленьким, тёплым секретом в душе, что волшебная страна всё же существует. И если даже в неё не попасть, то стихи Игоря Северянина - это замочная скважина, в которую можно хоть одним глазком взглянуть на эти прекрасности.
***
В шалэ березовом
В шалэ березовом, совсем игрушечном и комфортабельном,
У зеркалозера, в лесу одобренном, в июне севера,
Убила девушка, в смущеньи ревности, ударом сабельным
Слепого юношу, в чье ослепление так слепо верила.
Травой олуненной придя из ельника с охапкой хвороста,
В шалэ березовом над Белолилией застала юного,
Лицо склонившего к цветку молочному в порыве горести,
Тепло шептавшего слова признания в тоске июневой…
У лесоозера, в шалэ березовом, — березозебренном, —
Над мертвой лилией, над трупом юноши, самоуверенно,
Плескалась девушка рыданья хохотом темно-серебряным…
— И было гибельно. — И было тундрово. — И было северно.
P.S.