Вчера днём в метро наблюдала такую картину, от которой не по себе до сих пор.
На Пушкинской в вагон вошёл молодой мужчина, на вид лет тридцати. Он был высокий, крепкий, но какой-то очень напряжённый, прямо, как натянутая струна. Одет в неопрятные шорты, футболку, сандалии с носками.
В руке у него была банка пива. Он резким движением приблизился к вертикальному поручню, схватился за него так, что побелели костяшки пальцев, и, запрокинув голову, допил из банки остатки. При этом жилы у него на шее вздулись, как верёвки, а большой кадык судорожно ходил вверх-вниз.
Допив, он резким мощным рывком бросил своё тело на сиденье, между пожилой женщиной и молоденькой девушкой. Напротив меня, чуть наискосок. Широко расставил крепкие жилистые ноги, облокотился на колени локтями и, уставившись остановившимся взглядом на свою пустую банку, медленно, будто с наслаждением, сжал её посередине. Банка хрустнула. Его соседки незаметно отодвинулись, отклонились, насколько это было возможно. А он всё сдавливал в кулаке банку, и рука его дрожала от напряжения, и мне почему-то стало страшно, как будто на моих глазах сжимали чьё-то горло.
А он стал мять, скручивать и сплющивать банку двумя руками, широко скалясь и быстрыми нервными движениями языка облизывая пересохшие губы. Были видны его зубы - тёмные, искрошенные.
Алюминий хрустел и, видимо, лопнул, потому что на руках мужчины показалась кровь, она испачкала искорёженную банку, но он не обращал внимания на порезы и продолжал неистово сминать банку в комок.
Его зловещая фигура, стеклянный взгляд, бесчувственные к боли жёсткие пальцы вызывали необъяснимое чувство страха и опасности. И я была уверена, что не только у меня. Все пассажиры вокруг и напротив него не двигались и не сводили глаз с его рук. Он как будто генерировал вокруг себя безотчётный ужас.
Я не могла заставить себя ни закрыть глаза, ни отвести взгляд. Мне было страшно, но я смотрела. Наверное, это была некая иллюзия контроля за ситуацией. Закрыть глаза было ещё страшнее. А ещё было страшно, что он почувствует мой взгляд и поднимет на меня свои жуткие, неизвестно что видящие в этой терзаемой банке глаза и что-нибудь скажет. Было страшно разозлить его своим взглядом. Хорошо, что на мне были очки с затемнением. Я надеялась, что он не заметит, куда направлен мой взгляд.
Я медленно, не двигая головой, посмотрела на сидящих рядом с ним и встретилась взглядом с девушкой. В глазах её был ужас. Молодой парень, стоящий возле неоткрывающихся дверей, держа телефон в опущенной руке, выставил вперёд ногу, и поза его, собранная, напряжённая, говорила о готовности к немедленному броску. На мужчину с банкой? Из вагона?..
В эти короткие минуты я чувствовала необыкновенное единение со всеми, кого случай собрал вокруг этого искрящего злом существа. Мы летели в грохочущем вагоне внутри чёрного тоннеля, этому, казалось, не будет конца, и я ощущала плечом окаменевшие мышцы сидящего рядом мужчины.
Поезд начал снижать скорость, приближаясь к Кузнецкому мосту, а мужчина, скрутив банку до таких размеров, что она уже помещалась у него в кулаке, вдруг стал запихивать её себе в рот. Он засовывал продолговатый корявый металлический комок одним концом, потом другим, заталкивал двумя руками, скалился и рычал. Смятый, порванный металл рвал и царапал ему рот, потекла кровавая слюна. Я просто оцепенела от ужаса.
Поезд вылетел на ярко освещённую платформу и стал тормозить. Даже если бы мне нужно выходить, я бы осталась сидеть, потому что боялась своим движением привлечь к себе внимание этого непонятного пассажира.
Из ближайшей к нам двери не вышел никто. Но вошли четыре человека. Кто-то прошёл вперёд, к дверям напротив, кто-то свернул в другую сторону от нас. Последней, уже на словах "Осторожно, двери закрываются!", запыхавшись, вскочила пожилая тётенька с сумкой.
И тут же, со стоном сжав зубами торчавшую изо рта смятую в комок металлическую банку, мужчина взвился со своего места и в два прыжка вылетел из вагона, сильно толкнув плечом входящую женщину. Она не успела схватиться за поручень и чуть не упала, хорошо, её кто-то подхватил и усадил.
Двери закрылись, поезд поехал дальше. Все словно выдохнули, расслабились, стали переглядываться.
- Псих какой-то, - пробормотала женщина, сидевшая рядом с ним, вытащила из сумочки косметичку, порылась в ней, достала таблетку, положила в рот, откинулась на спинку и закрыла глаза.
ЧТО ЭТО БЫЛО?
Кто был этот человек?
Что за чувство (а я уверена, что чувство это было коллективным) испытали мы на коротком перегоне между двумя станциями солнечным днём в самом центре Москвы?
Что нам нужно было делать?
Как вести себя в такой ситуации?
Кто-нибудь сталкивался с подобным?