Где-то в начале нулевых лежу я под своим «жигулёнком» - мужчины моего поколения знают, что, если наш «жигулёнок старенький, то неизвестно, кто на ком ездит – и проходит мимо мой сосед Захар. На самом деле никакой не Захар, а Захид Аббас оглы. Просто выкрестился и стал Захаром. И с характерным присвистом пропел:
- Ассалам валейкум, Алес-с-сей, как дел твои, друг мой?
- Сам не видишь, - отвечаю. Издевается что ли, валлейкум в душу мать!
- А щто пять рублей жалько? – продолжает, - Вон храм. Иди купи свечка. Поставь Николаю Угоднику и так скажи: «слушай, Коля, у тебя много машинь хороший, я знаю, а у меня ни одной. Дай один, пожалуйста!» Вот увидишь, сразу даст. Когда купишь, то в первую поездку меня возьми. Я тебе ещё пригожусь.
Ну полежал я ещё пару часов, а потом вымыл руки, да отправился в храм. Сделал всё, как Захар велел. Прихожу домой, а там – ба, тётка моя! Мы с ней лет пятнадцать не виделись. Давно за границей живёт.
- Как дела? – спрашивает.
- Да как, - отвечаю, - машина развалилась, кредитов банк не даёт, поскольку профессия творческая. А без колёс никак. В общем – труба!
- Какие проблемы-то! Давай я тебе дам денег. А когда будут у тебя – отдашь.
Ну вот, думаю, - НАЧАЛОСЬ!
В итоге купили мы «РЕНО Кенгу», каблучок такой очень вместительный и симпатичный. И, как обещал Захару, взял я его в первую поездку на новой машине. А отправились мы на один из подмосковных фестивалей авторской песни. Приехали в лес. Разгружаемся. Вдруг из ближайших кустов вываливаются два бородатых московских сноба – имён называть не буду, поскольку это мои друзья – пнули брезгливо по колесу и спрашивают:
- А зачем это русскому поэту нужен французский почтовый автомобиль?
Я немного растерялся, стал что-то невнятное про вместимость и прочее…
Не знаю, как бы я вышел из ситуации, если бы в окне не появилась лысая голова Захара и с характерным присвистом выдохнула:
- Вах. Щтобы вам, дуракам, пис-сьмо от Бога возить! Да э-э-э!