Впервые я увидел попа в четыре года, когда меня крестили в купели синего тазика.
Голый, в холодной воде, я ничего не понимал, что творится , а он вдобавок поливал сверху кропилом, как душем.
Время было советское и так вольготно, как сегодня, батюшки по улицам в рясах не ходили.
Может потому я не видел больше попов до того, как умерла мать.
Он пришел, как две капли воды похожий на того, который крестил меня в церкви. Только вместо кропила, в руке у него было кадило. А может, это он и был, ну сколько священнослужителей положено на маленький городок, такой, в котором мы жили?!. Прошло-то всего десять лет.
А мне казалось, что умрут эти, уже пожившие, послужившие, и больше попов не останется.
Я ошибался. На волне перестройки косяками пошли в семинарии любители заколотить шальную деньгу. Стал батюшкой мой собрат по бегу. И если в тех, сановитых, дородных попов, с бородой до пояса, еще теплилась какая-то вера, то в этих никакой веры не было. И казалось мне, что творится вокруг маскарад и весь этот церковный антураж уже другого поколения, нереален, вымышлен и долго не продлится, не проживет.
А в общем-то, ну какое мне до всего этого дело? В карусели бытия все идет своим чередом.
Но когда-то накропал в записную книжку стихотворение и с ним живу.
Я – безбожник. Уж так получилось.
На миру я, как дом на юру.
Это чувство во мне укрепилось.
С ним родился, живу и умру.
Не читаю библейских заветов,
Ни корана седые листы.
Не волнуют меня минареты,
И церквей золотые кресты.
Только если в годину шальную
В сложный путь провожать мне жену,
Крепко-крепко ее поцелую,
И перстом, как крестом, осеню.