Весна 1395 года, берег Каспийского моря. Только-только закончилась зима и огромное войско Великого Тимура выстраивалось для торжественного смотра. На солнце сверкали панцири, ветер развевал многочисленные туги, лес поднятых копий искрился, слепя свиту Великого Амира, медленно объезжающего бесконечные шеренги лучших воинов Азии. Громовые крики «Сурун!» сопровождали всадника на белоснежном жеребце. Тимур выступал на Золотую Орду…
Можно только предположить, что Великий говорил своим многочисленным амирам и вождям союзных племен, которых собрал в этот поход. Напомнил о славных победах прошлых лет? О покорении Персии, Ирака и Кавказа, первых разгромах Тохтамыша? Не знаю, не присутствовал. Но по составу, числу войск и тщательности подготовки к этому походу — можно утверждать, что в двери Золотой Орды постучался северный пушной лис. С Тохтамышем, Великим Ханом бывшего улуса Джучи было решено покончить раз и навсегда.
Его маниакальные попытки сокрушить империю Тимура дорого стоили обоим государствам. После очередного разгрома золотоордынец возрождался, как птица Феникс, и становился сильнее. Его войска многочисленнее. А геополитическая обстановка — всё выгоднее. Тимур спешил. Он знал, что Тохтамыш заключил союз с египетским Мамлюком. А турок-осман Баязид I Молниеносный весьма в грубой форме послал Великого Амира по матушке с союзным договором. Мог и сам ударить в спину, так рассуждал Тимур. Вывезти войну с тремя самыми могущественными государствами мира — дело было нереальное. В союз с Тохтамышем еще вступили: эмир Сиваса, правитель Кара-Коюнлу, Джелаириды, правитель Мардина и Туркменский эмир. Каждый сам по себе — немочь бледная, но последняя соломинка, как говорится, может сломает хребет и верблюду. Таким двугорбым Тимур быть отказался. Бить по голове гадюки коалиции нужно было так сильно, чтобы талантливый потомок Чингисхана не воспрянул. А лучше, — навсегда упокоился.
Придворные хронисты Тимуридов в единственный раз не указали численность армии Великого Тимура. «Никогда ранее со времен Чингиса в этом районе не появлялась столь огромная армия», — заверяет историк Язди. Авангард левого фланга Тимура стоял у подножия гор Эльбурса, а правый фланг — на берегах Каспийского моря. Ну не знаю. Поздние летописи указывают и 200 и 300 тысяч. И 500. Но, склонен думать — тысяч сто (с большим авансом). После победы над Тохтамышем Тимур отпустил часть армии и союзников обратно по домам. А сам из похода вернулся, чтобы сразу, не попив чайку без передышки, отправиться потрошить Индию. Вся его армия составляла 90 тысяч душ.
Сколько собрал татарев Тохтымыш — вообще тайна за семью печатями. Но много больше Тимура. Скорее всего, речь идет о полуторном перевесе. Разношерстных, собранных по всей Золотой Орде и вассалам. Шипящих друг на друга за прошлые обиды, без боевого слаживания, с оружием куда хуже самаркандской экипировки. Но с небывалым осознанием того, что защищают жизнь своих семей, кочевий, городов. Слишком недвусмысленное направление удара выбрал Тимур. Последнему пастуху было понятно — если Великий пробьется через Дербентские ворота и горы Чечни… Всё, пишите письма. Что такое равнинная война с армией лучших наёмников Азии — золотоордынцы прочувствовали на своей шкуре в Сибири, на речке Кочуре. Повторять пройденный материал не хотели. Поэтому бой дали на своих условиях, в теснинах реки Терек, где Тимур не мог развернуть свой авторский боевой порядок. И почти ведь получилось у паршивцев!
Преимущество было у Тохтамыша, который удерживал северный берег Терека, перекрыв единственный имеющийся брод завалами, засеками, степными вагенбургами из сцепленных повозок. Охранял эту переправу лично, с отборными войсками, покуда бестолковые ордынские беки и ханы собирались за его спиной, у речки Курай. Но Тимур есть Тимур, гениальный маневр избавил самаркандцев от кровавого штурма круч Терека. Испанский посол Клавихо так это описывает:
«Тамурбек [от места переправы] двинулся с войском вверх по реке, а император Тарталии со своим войском [также] продвинулся другим берегом реки; а шли они так: один по одной стороне, другой — по другой, и как Тамурбек останавливал свое войско, тотчас останавливался Тотамих на другой стороне [реки]. Таким образом они двигались три дня, и ни один не перегнал другого. На третью ночь Тамурбек приказал в войске, чтобы женщины надели шлемы [и стали похожи] на мужчин, а всем мужчинам велел скакать как можно скорее [обратно] и каждому взять двух лошадей, на одной ехать [самому], а другую вести на поводу. Оставив свой стан [на месте], то есть женщин, похожих на мужчин, пленников и рабов с ними, сам [Тамурбек] вернулся назад к переправе; и все пройденное за три дня расстояние он преодолел за одну ночь и переправился через реку».
Благодаря маневру и хитрости, войско Тимура (за день) перескочило через Терек и снова оказалось в трудной ситуации. Наступила темнота и Тохтамыш попытался устроить ночную атаку. Получилось только отчасти. Укрепленный лагерь Тимура устоял, панике самаркандцы не поддались, но сбежал один из временных союзников Тимура, некто Кунче-оглан.
А вот утром, 14 апреля 1395 года… Тимур вряд ли представлял, что через несколько часов ему назначено свидание с аллахом. Или в кого он там верил. И только чудо позволило избежать встречи с небесными силами. Битва на Тереке — уникальное и масштабное сражение. Длилось три дня, площадь поля боя — под сотню квадратных километров. Пропустив Тимура на равнину, Тохтамыш потерял все свои преимущества борьбы «от обороны». И он сам, и его военные советники прекрасно осознавали, в борьбе на равнине самаркандцы их превосходят за счет тактики, лучшей пехоты, экипировки и управляемости. Поэтому, постановили решить вопрос кардинально. Обезглавить войско захватчиков, любой ценой порешить Тимура. Этим они и занялись сразу, только началось сражение. Не буду в этой статье подробно разбирать эту битву, позже отпишемся. Главное — план Тохтамыша сработал на все 99 процентов. Сложным маневром лучшие части золотоордынцев ворвались в порядки личной охраны Тимура. Его знамя было окружено, жизнь оказалась в смертельной опасности. Великому Амиру пришлось лично вступить в схватку.
«…прямо перед ним (Тимуром) прорвало центр войска, и он оказался в толпе заворотивших коней позорно бегущих гулямов. С рыком, похожим на рычание барса, Тимур ринул вперед, через и сквозь, и вот уже перед ним и перед его немногочисленною дружиной оскаленные конские морды, ножевые глаза, сабельный блеск и победный клич (сурен), режущий уши. Тимур горбит широкие плечи, вырывает дорогую хорезмийскую саблю из ножен. Чешуя его панциря и отделанный золотом, украшенный большим рубином шелом зловеще сверкают на солнце. У него ломается копье, падает смертельно раненный конь, и Тимур чудом успевает вырвать увечную ногу из стремени и вскочить на ноги. Он отбивается саблей. Его, кажется, узнали враги, облепили со всех сторон. Он отбивается рыча, взяв оружие в левую руку, чуя тупые тычки вражеских копий о пластинчатую броню. Его нукеры падают один за другим. Кто-то, кажется, бежал (не забыть наказать после боя!). Он остается один и продолжает драться. У него в глазах — вонючая яма, где приходилось сидеть, ожидая казни, эмиры Хусейна, бегущие от монгольской конницы непобедимых когда-то джетэ, его тяжкая молодость, которую он им не отдаст ни за что! Сейчас решается его судьба, судьба всех его многолетних усилий, судьба его веры в себя и свою звезду…»
Описание не свидетеля битвы, а более поздний хвалебный панегирик, но… Впечатляет, не правда? После этого явно смертельного эпизода — Тимуру не полегчало, отнюдь. Свидетель сухо сообщает, что «он израсходовал все стрелы, сломал короткое копье и отбивался саблей». На выручку к нему стали пробиваться небольшие отряды гулямов, они и спасли Великого от неминуемой гибели. 50 воинов притащили телеги и сцепили их. За ними и укрылся Тимур.
Для защиты Тимура подходили отряд за отрядом, вокруг импровизированного вагенбурга из телег бушевал кровопролитный бой. Численность выручавших Тимура пополнилась еще отрядами нескольких эмиров. Вроде бы самое время отступить, выйти из-под удара и продолжить управление всей битвой. Но Тимур… остался там. На мой взгляд, он принял одно очень рискованное, но верное решение. Стянул к своему знамени все элитные части золотоордынцев. Вскоре подоспел его внук Мухаммед-Султан с шестью сильными «кошунами» и амир Устуй из резерва, прикрывший тыл. Подоспела пехота со своими большими осадными щитами и тяжелыми луками. Связь с остальным войском была восстановлена, но Тимур не тронулся с места.
А Тохтамыш продолжал посылать волну за волной отборной конницы к кольцу вражеской обороны, в центре которого возвышался Великий Амир, раздавая приказы. Личный бой Тимура продолжился, а с ним — избиение лучших из лучших кипчаков. Длилась эта мясорубка до вечера… Степняки, «мастера засад» и фланговых обходов — сами попали в засаду самаркандцев на левом крыле битвы, а центр армии Тимура прижал правый фланг Тохтамыша к «опорному пункту» Великого Амира и хорошенько его проредил. Вот так талантливые люди способны превратить поражение — в победу. Личное презрение смерти — в поднятие духа для своих. И устрашение других. Что потом и произошло…
Читайте по теме:
- Великий Тимур на волосок от гибели. Один против дюжины