В начале 19 века в России рекрутская повинность продолжалась 25 лет. Тот, кого выбрали в рекруты, мог откупиться от службы — и о том, как это делалось, рассказывает сборник документов, который можно прочесть в Национальной электронной библиотеке.
Эти документы относятся к жизни Смоленска в 20-е — 30-е годы 19 века. В разделе «Рекрутская повинность» собраны письма горожан, где они рассказывают, почему они или их дети не могут пойти в рекруты и предлагают способы решения этой проблемы.
К примеру, смоленский мещанин Иван Родионов просит императора не забирать в рекруты никого из его детей и его самого. Он пишет: «Я состою в мещанстве в трёх душах с сыновьями моими Николаем и Семёном и пятью дочерьми, в замужество ещё не выданными».
Сын Семён одержим падучей (эпилепсией). Сам Иван, как он пишет сам, старый, слепой и глухой. Остаётся только один «промышленник и питатель всего семейства, состоящего в 13 душах», — старший сын Николай. «А по сим причинам и очередь рекрутскую исполнить совершенно некем». Поэтому Родионов просит исключить его с семьёй из рекрутского списка.
Но в этом — 1831 году — смоленскому губернатору нужно набрать 5 рекрутов, и как написано в его поручении городскому главе, «оказывать все зависящие от вас способы к исполнению сей повинности с наивозможнейшим успехом».
Повестка пришла даже в ту семью, где уже раньше откупились от рекрутства. Об этом пишет в прошении смоленский мещанин Абрам Олицкий. В 1810 году он уже откупился — заплатил Ивану Чеботарёву больше тысячи рублей, чтобы тот пошёл в рекруты вместо него. Но спустя 21 год от его семьи снова требуют рекрута (в документах говорится, что через некоторое время сына Олицкого нашли в Тверской губернии и всё-таки забрали в рекруты).
Одно из рекрутских мест в этом наборе было закрыто мещанином Петром Григорьевым: это стало для него наказанием «за дурное его поведение и неплатёж казённых податей и общественных повинностей».
Судя по всему, просьбы купцов, откупившихся от рекрутства, удовлетворили, потому что ближе к окончанию срока призыва губернатор пишет, что призыв провален: «К совершенному моему сожалению и собственной моей ответственности, в Смоленской губернии по 15-е число сего апреля числится в недоимке до 200 рекрут, в том числе на Смоленском градском обществе 5 человек». Поиск рекрутов продолжился.
Один из смоленских мещан Пётр Полибин согласился пойти в рекруты «за всё смоленское общество», но, взяв в счёт трудов сюртук, шапку и 25 рублей, скрылся. И теперь пострадавший Тимофей Давыдов, которому самому грозит из-за этого рекрутство, просит поймать нарушителя.
В рекруты могли забрать «по письму». Городской староста Пётр Янченков заметил, что «смоленский мещанин Степан Моханеев, проживающий в разных местах, не имея никакой в городе осёдлости, не оплачивает казённых податей и не несёт личных никаких тягостей». И поэтому Моханеева, «как человека в обществе бесполезного», можно отдать за общество в рекруты.
Порой документы показывают целые драмы: мещанка Агафья Беляева заплатила 130 рублей мещанину Василию Тарлецкому — на всякий случай, если к её двоим сыновьям придёт повестка, чтобы Тарлецкий пошёл в рекруты вместо них. Но Тарлецкий оказался не годен к военной службе и «возвращён с выбритым затылком». В рекруты забрали сына Агафьи и мало того — отказались возвращать ей 130 рублей, потому что они ушли в казну за долги Тарлецкого.
Книга Г. Мозгуновой «Будни старого Смоленска, 1829—1837» в Национальной электронной библиотеке (для чтения потребуется аккаунт на Госуслугах).
Иллюстрации из книги Александра Бурцева «Жизнь русского народа, его нравы и обычаи в картинах художников и в снимках с натуры»